Но вовремя взяла себя в руки и крепко обняла маму, прошептав одно лишь «Прости». Когда они с Ромой сели в машину и выехали со двора, она произнесла единственную фразу за весь путь: — Сдохнуть бы. Пристрелите меня… Он не ответил, что было ожидаемо. А девушка ничего и не хотела слышать. Пока. * * * Последнюю ночь в этом доме больше полугода назад Элиза провела в аналогичном состоянии: лежа на диване и глядя в потолок в усиленных размышлениях. Как удачно совпало, оба раза — из-за Ромы и…ну, да, своей импульсивности. В обычной жизни она далеко не такая легкомысленная. Но рядом с этим мужчиной, как показывает статистика, у неё блестяще выходит выставлять себя не в лучшем свете. Всё из-за его занудной безупречности. На её фоне любой простой смертный покажется бездумным существом, а вот у Разумовского — каждая мелочь просчитана. Девушка вздохнула и приподнялась. Взглянула на рояль, пожевывая губы, затем решительно встала и подошла к окну, присев на пол и вглядываясь в ночные огоньки. Она специально оставляла их открытыми, игнорируя навороченные шторы с электроприводом, слишком полюбила простирающееся зрелище. Прав был Блок, «Живи ещё хоть четверть века — всё будет так. Исхода нет». Москва никогда не спит, сияет ярче звезд и завораживает своей энергетикой. Может, поэтому Элизе совсем не хочется рефлексировать по поводу того, что натворила за неделю?.. «А об этом я подумаю завтра»[1]. Она поднялась и поплелась за телефоном, после чего вновь вернулась к шикарному виду на город. Нет, всё-таки плюсы проживания в центре очевидны, даже из вредности отрицать не стоит. Включив привычный плейлист, девушка подтянула колени к груди и устроилась на них подбородком. Когда в свете еще активного экрана блеснул металл кольца, машинально коснулась правой руки, погладила гладкий ободок. Подумала-подумала…и сдернула кольцо, переместив его на безымянный палец левой руки. Как принято у них. Будто этим жестом можно привнести толику спокойствия в творящийся в ее душе хаос… Как заснула и как оказалась в своей постели — Элиза совершенно не помнила. Но когда проснулась на диване и обнаружила, что уже полдень, вскочила, опрометью бросившись собираться. Через два часа у их группы консультация в университете, а после…её ждет фееричная встреча с родственниками, решившими устроить ей очную ставку в отчем доме… Пришлось отбиваться от нападений. Вчерашний разговор с родителями — не самое страшное. Как оказалось. Хуже всех новость принял родной дядя, отец Лилит и Левона. Сначала долго возмущался, задавая вопросы. А когда Элиза заметила, что это её жизнь, и она решает, что и как делать, просто отказался комментировать и ушел, а следом выскочила его жена, пытающаяся урезонить разгневавшегося супруга. Обрывки его фраз еще были слышны, когда тетя открывала дверь гостиной: и что все они сошли с ума, и что от рук отбились, и что совершенно забыли свои корни, пренебрегая воспитанием… Он и так ситуацию Евы проглотил с огромным трудом, а к Элизе у него всегда было особое отношение, и происходящее — непосильный удар. Естественно, никто её не поддержал, все смотрели с укоризной, в том числе родные мать и отец, еще не отошедшие от шока. — Мне пора, — устав от упреков, девушка стремительно встала. — Еще добираться час. Прощание выдалось скомканным. В вагоне метро, нахмурившись и глядя в одну точку, она подводила итоги. Взрослое поколение осуждает. Если не выбор, то скоропостижность — точно. Левон удивлен, но его поздравления были искренни, ибо он давно и глубоко импонировал Разумовскому. Лилит обиделась. За то, что не дождалась подробностей… Вариант «мы поняли, что нам вместе комфортно» её категорически не устраивал в отличие от остальных. А Элиза ничего больше рассказывать не намеревалась. А что надо было ей рассказать?.. Эй, сестричка, я ему в «двадцать одно» продула на желание, а желание — это брак со мной. И какой нормальный человек в это поверит?.. Вот и Элиза не поверила своим ушам, когда услышала «Выйдешь за меня замуж». Они тогда остановились у коляски и взглянули друг на друга. В серьезности его замысла сомневаться не приходилось. В глубине глаз светилась решимость и…некий вызов. Да твою ж…мать! Элизу нельзя было считать глупой, она понимала, что у него есть какие-то личные веские причины так поступать. Не от большой любви это делается. — Каким образом я вписываюсь в философию твоей жизни, Роман Аристархович?.. — Самым прямым, Элиза. Ты ко мне равнодушна. — Примечательно, что это взаимно, — хмыкает девушка. Кажется, даже односложных ответов Ромы ей теперь хватало, чтобы усиленно заработали шестеренки в голове, и она сообразила, что к чему. Некоторое время они не прерывали зрительного контакта, а потом она резюмировала: — Ты стал жертвой чьих-то поползновений и тебе нужен безопасный вариант показать, что наглухо занят? Без нежелательных последствий? — Умница. Ой, началось. Опять этот долбаный покровительственный тон! Элиза отвернулась и стащила утеплитель с люльки, аккуратно складывая его и убирая в специальный кармашек. Предательский мяч тоже занял свое законное место. Взялась за ручку и покатила сладко спящую Бодю. Мужчина шел рядом молча. Открыл ей дверь, после чего девушка взяла ребенка на руки, а он поднял коляску к лифту и расположил в кабинке. Они действовали безмолвно и так слаженно, будто сотни раз проделывали подобные действия, не нуждающиеся в объяснении. На подхвате, дополняя друг друга. Хотя и не совершали ничего похожего раньше. Элиза думала. Роман не мешал. — Не верю, что это говорю, но я реально не могу нарушить данного мною же слова. Я проиграла тебе желание. И…готова к последствиям. Иначе не сумею смотреть тебе в глаза, зная, что опростоволосилась… — Я знаю. — И это притом, что мы абсолютно друг другу не подходим… — Знаю. И ты можешь отказаться. — Ты прохаванный жучара, Разумовский, — огрызнулась тихо. — Прекрасно видишь — не могу, не тот характер. Это для меня — дело чести. Скорее…сдохну, чем дам заднюю. Поэтому ты и поступил так. Чертов стратег… Мужчина усмехнулся, вызвав в ней новую волну негодования. Но в этот момент створки медленно поползли в стороны, и пришлось выходить, держа в себе готовые сорваться ругательства. В крови пульсировал адреналин, голова гудела от смертоносной борьбы разума и гордости. Первый вопил: сведи всё к шутке и забудь, это глупо. Вторая шипела: с ума сошла, не выставляй себя дурой, неспособной отвечать за свои слова… Пока Ева, принявшая дочь в объятия и поспешившая уложить ту, скрылась в спальне, Элиза и Рома оказались в гостиной и снова взглянули друг на друга. А потом он вздернул бровь. Так…красноречиво. Бесяче. Провокационно. Хотя и делал это с особой аристократичной выдержкой. — Долг платежом красен, — протянула вдруг с жутким спокойствием, будто речь не о её жизни. — Какой срок? К тому, что брак фиктивный, можно было не возвращаться, это и так ясно. — Давай без рамок. В процессе разберемся. Может, тебе понравится наше взаимовыгодное сотрудничество, и ты решишь его продлить. — Взаимовыгодное? — Конечно. Ты тоже освободишься от ненужного тебе мужского внимания и сможешь сосредоточиться на карьере, как и хотела. Я стану твоей гарантией. Змей-искуситель… Таки нашел аргумент, который ей показался вполне стоящим. Если думать обо всем с этой стороны…действительно взаимовыгодное сотрудничество. Никаких Самвелов…никаких приставаний. Кольцо на пальце если не уберет полностью, то хотя бы сократит процент ажиотажа вокруг её внешности. Сестра переступила через порог и тут же остановилась как вкопанная, услышав торжественно выпаленное Элизой: — Мы решили пожениться. Шаг был сделан. Сейчас, поддаваясь мерному покачиванию вагона и вспоминая реакцию Евы, девушке хотелось рассмеяться. Та долго хлопала ресницами и переводила взгляд с первого на вторую, пока Рома не соизволил объяснить всё. С этого и началась легенда о том, что они симпатизируют друг другу, и им комфортно вместе. Сестра неловко обняла Элизу, поздравив, но взор был обеспокоен. Она-то лучше всех знала, что таким категорически несхожим людям комфортно вместе…либо не может быть, либо — с большой натяжкой. Но с ней получилось легче всего — собственные проблемы занимали её с лихвой, и в чужие лезть не было сил. Ева не намеревалась их осуждать, как остальные. Жалко, правда, что теперь придется для конспирации пару дней в неделю жить в квартире Романа, но большую часть времени Элиза собиралась так же проводить с Бодей. Даже вещи передумала оттуда забирать. Вторую ночь в доме новоиспеченного мужа девушка вновь проводила с возведенными к высокому потолку глазами. Она слышала, как он вернулся ближе к трем, но прошел мимо гостиной, в которой не горел свет. Еще вчера они договорились, что в плане ночлега ничего не меняется — Элиза займет диван. Где-то в глубине коридора щелкнул замок двери. Наверное, ванная. Повернувшись набок, она подперла щеку ладонью и прикрыла веки. Странное тотальное умиротворение накатило внезапно и почти сразу сморило её сознание. * * * Последний и самый сложный зачет, который никто у этого преподавателя автоматом не получал, выпал на следующий день, и пришлось корпеть над материалами почти сутки. Разумовский заглянул на секунду, когда вернулся домой к двенадцати, поздоровался и вежливо оповестил, что мешать не станет, видя, сколько книг и распечаток вокруг нее. Напоследок одобрительно улыбнулся одними губами и закрыл за собой дверь. Элиза, зевнув и потянувшись, взяла телефон и включила его. На улице было еще темно, а часы показывали десять минут седьмого. Вот тебе и доброе утро. Ощущение, что ночь пролетела по щелчку. Во время подготовки она привыкла полностью абстрагироваться от мира, и родные знали, что ее не надо трогать. Шквал сообщений в месенджерах на мгновение обескуражил. Оказалось, большая часть — в семейном чате, где родственники периодически поздравляли друг друга с праздниками и делились очень важными новостями, но, в основном, там стояла тишина. И видеть такую шумиху — неожиданно. — Ах, ты...сучка мелкая... — прошептала, обнаружив причину бума. Лилит разместила ссылку на статью какого-то портала светской хроники, где речь шла о тайной свадьбе Разумовского. Но выбесило ее не это. А фото. Из загса. Откуда и как оно попало в прессу?! И почему именно...самое неудачное? Элиза увеличила картинку и с неимоверным раздражением уставилась на свой профиль и направленный на Разумовского взгляд. Тот самый момент, когда он велел ей расслабиться, а она повернулась к нему. И фотограф поймал кадр...на котором...каким-то непостижимом образом невеста запечатлена с сочащимся из глаз благоговением перед женихом. Будто она смотрит на него не дыша и не моргая. С вселенским обожанием. Как такое, вообще, возможно?! Фотошоп теперь и чувства фальшивые пририсовывает? Закрыв чат, девушка со злостью швырнула смартфон подальше и резко вскочила, направляясь в ванную. В коридоре тоже появились карликовые деревья, вписывающиеся в интерьер на ура. Кстати, за прошедшие месяцы обстановка потерпела существенные метаморфозы: теперь квартира не казалась нежилой, добавились все недостающие предметы. Дизайн оставался лаконичным и холодноватым. Как хозяин. Это была обманчивая простота. При внимательном осмотре волоски на теле вставали дыбом от крутящихся в сознании цифр — сколько стоит каждая мелочь... И добивало понимание — ты чужая на этом празднике жизни. Элиза еще ничего особо не успела изучить, будучи вся в учебе, и не знала, что здесь есть, кроме спальни. Поэтому, когда на эмоциях прошла мимо открытой двери, непроизвольно тут же потянулась назад и застыла на месте. Перед ней предстал самый настоящий тренажерный зал, чертовски круто оснащенный для одного человека. А владелец на данный момент занимался на шведской стенке.