– Да ты же его никогда не видел! – Он христианин, – проворчал я. – И западные саксы тоже. А кого ему выгоднее иметь здесь королем: христианина или Сигтригра? Хочешь, иди и разговаривай с ним сам. Размахивай своим распятием и постарайся не пердеть. Мы с сыном поехали на восток, пройдя через одни из массивных городских ворот, и направились вдоль берега реки по улочке, где ряды строений обступали длинную пристань. Сюда заходили купеческие суда из всех портов Северного моря. Тут можно купить корабль или бревна, канаты или смолу, парусину или рабов. Здесь размещались три таверны, самой большой из которых была «Утка», где продавали эль, еду и шлюх. Именно там мы и присели за столом на улице, поближе к двери. – Как здорово снова видеть солнце! – поприветствовал меня Олла, хозяин таверны. – А увидеть кружку эля было бы и того лучше, – заметил я. Олла ухмыльнулся: – Лорд, и я рад снова видеть тебя. Только эль? Могу предложить одну симпатичную крошку, недавно прибывшую из Фризии. – Только эль. – Она даже не догадывается, чего лишилась, – польстил хозяин, после чего отправился за элем, а мы привалились спинами к стене таверны. Солнышко пригревало, его лучи отражались от реки, вверх по течению которой медленно плыли лебеди. Большой купеческий корабль замер неподалеку, и три голых раба чистили его. – Выставлен на продажу, – сообщил Олла, притащив эль. – Выглядит тяжелым. – Это боров, а не корабль. Господин, хочешь купить? – Не его. Может, есть что-то более шустрое? – Цены сейчас высоки, – сказал Олла. – Лучше подождать, когда снег ляжет на землю. – Он присел на стул в торце стола. – Есть хотите? Жена нажарила отменной рыбы, имеется и хлеб свежей выпечки. – Я бы не отказался, – заявил сын. – От еды или от фризки? – От обеих, но сначала рыба. Олла постучал по столу; на зов из таверны вышла смазливая девчонка. – Три миски жаркого, милая, – распорядился хозяин. – И два свежих каравая. Потом большой кувшин эля, немного масла, и подотри нос. Выждав, когда девчушка скроется в дверях, Олла повернулся ко мне: – Господин, не требуется ли жена для какого-нибудь из твоих молодых воинов? – Многим, – ответил я. – Включая этого вот бездельника. – Я указал на сына. – Моя дочка, – кивнул Олла в направлении двери, в которую вошла девушка. – И настоящая чертовка. Вчера я застукал ее за попыткой продать младшего братишку Харульду. Харульд – работорговец, квартировавший в третьем отсюда доме вверх по течению реки. – Надеюсь, цену поставила хорошую, – усмехнулся я. – О, эту на мякине не проведешь, – отозвался корчмарь. – Блох на лету ловит. Ханна! – крикнул он. – Ханна! – Папа? – Девочка высунулась из двери. – Сколько тебе лет? – Двенадцать, папа. – Видите? – Он поглядел на меня. – Созрела для брака. – Олла наклонился и почесал за ухом спящую собаку. – А ты, господин? – Я уже женат. Олла ухмыльнулся: – Немало воды утекло с тех пор, как ты в последний раз угощался моим элем. Что привело тебя сюда? – Я надеялся, что это ты мне скажешь. Он кивнул: – Хорнкастр. – Хорнкастр, – подтвердил я. – Никогда не видел этого места. – Да там и смотреть не на что. Разве что на старый форт. – Римский? – предположил я. – Чей же еще? Западные саксы владеют сейчас землями до самого Гевэска. – Тон у него стал мрачным. – И из каких-то соображений выслали отряд дальше на север, в Хорнкастр. Поселились в старом форте и, насколько мне известно, до сих пор там сидят. – Много их? – Немало. Сотни три, а может, и четыре. Это был уже крупный военный отряд, но даже четыреста воинов пообломают зубы, если полезут на каменные стены Линдкольна. – Меня известили, что началась война, – процедил я сердито. – Четыре сотни засевших в форте воинов – это неприятность, но едва ли крах Нортумбрии. – Сомневаюсь, что они явились ромашки собирать, – возразил Олла. – Это западные саксы, и они на нашей земле. Король Сигтригр не может просто так позволить им тут остаться. – Верно. – Я подлил себе эля. – Известно, кто командует саксами? – Брунульф. – Никогда о таком не слышал. – Западный сакс, – ответил Олла. Свои новости он черпал у посетителей таверны. Большинство составляли моряки с торговых кораблей, ходивших вдоль побережья, но про Брунульфа ему сообщила одна семья данов, изгнанная из своей усадьбы к северу от древнего форта и нашедшая на ночь приют в «Утке», перед тем как отправиться дальше на север, к родичам. – Господин, Брунульф никого из них не убил. – Вот как? – Они сказали, что он был вежлив! Но уехать пришлось всей деревне. Разумеется, скотину у них забрали. – Как и дома. – Ну да, дома тоже. Но никто не получил и царапины! Никого из детей не взяли в рабство, ни одну женщину не изнасиловали. Ничего. – Какие любезные захватчики, – заметил я. – Поэтому твой зять взял четыре сотни воинов и пошел на юг, но, по слухам, тоже намерен проявить мягкость, – продолжил Олла. – Собирается скорее уговорить ублюдков уйти из Хорнкастра, нежели выбить их оттуда. – Выходит, решил взяться за ум? – Господин, это заслуга твоей дочери. Она убедила его не ворошить осиное гнездо. – А вот и твоя дочка, – перебил его я, когда появилась Ханна с подносом, уставленным кувшинами и кубками. – Поставь это сюда, милая. – Олла хлопнул по столу. – Сколько предложил тебе Харульд за брата? – поинтересовался я у нее. – Три шиллинга, господин. Девчушка была ясноглазая, с каштановыми волосами и задорной улыбкой. – И с чего ты решила его продать? – Потому что он дерьмо, господин. Я захохотал: – Ну, тогда тебе стоило взять деньги. Три шиллинга – хорошая цена за кусок навоза. – Отец не позволил. – Она надула губки, потом сделала вид, будто ей пришла в голову блестящая идея. – А может, мой братишка тебе на службу сгодится? – На ее личике появилась трагическая гримаса. – И погибнет в бою?