— А не староват ты был для хиппи, Эндрю? — Да. Староват. Я был опытным и коварным хиппи, — улыбнулся он. — Но скольким девочкам дядя Эндрю открыл двери в волшебный мир любви! Харри похлопал товарища по плечу. — Старый развратник, мне-то казалось, ты только что толковал про идеализм. — Это и был идеализм! — возмутился Эндрю. — Не мог же я доверить эти нежные бутоны какому-то неуклюжему прыщавому подростку, чтобы девушка до конца семидесятых страдала от душевной травмы. — Так вот в чем важнейший вклад семидесятых в развитие общества? Эндрю покачал головой: — Дух, приятель. Это наш дух. Дух свободы. Веры в человека. В возможность построить что-то новое. Пусть Билл Клинтон заявляет, что в то время не курил марихуану, — он вдыхал тот же воздух, тот же дух, что и все мы. А это как-то влияет на то, кем ты станешь. Черт возьми! Нужно было вообще не дышать, чтобы не вдохнуть частичку того, что витало в воздухе! Так что смейся, Харри Хоули. Через двадцать лет, когда забудутся клёши и глупые стихи, мысли того поколения предстанут совсем в другом свете, попомни мои слова! Но Харри все равно рассмеялся: — Не обижайся, Эндрю, но я принадлежу к уже другому, следующему поколению. И как вы смеялись над узкими рубашками и бриллиантиновыми проборами пятидесятых, так и мы смеемся над вашими «махатмами» с цветами в волосах. Думаешь, современные подростки не смеются над такими, как я? Так было всегда. Но здесь, кажется, семидесятые затянулись? Эндрю махнул рукой: — Думаю, у нас в Австралии просто очень хорошие почва и климат. Движение хиппи никогда не исчезало — оно изменилось, вступив в Новую эру. В любой книжной лавке хотя бы одна полка отводится для книг об альтернативном образе жизни, целительстве, контакте с внутренним «я» и о том, как избавиться от вещизма и жить в гармонии с самим собой и окружающим миром. Но разумеется, не все курят травку. — Нет, Эндрю, это не Новая эра. Это старые, добрые, обкуренные хиппи, ни больше ни меньше. Эндрю выглянул в окно и усмехнулся. На скамейке у края дороги сидел человек с длинной седой бородой и в куртке и на пальцах показывал им букву «V» — знак победы. Рядом была вывеска с изображением старого желтого вагончика хиппи и надписью «Музей марихуаны». И ниже — маленькими буквами: «Вход один доллар. Если нет таких денег, все равно заходи». — Местный музей наркоты, — объяснил Эндрю. — В основном барахло, но есть пара интересных фотографий из мексиканской поездки Кена Кизи, Джека Керуака и других бравых ребят, которые экспериментировали с галлюциногенными наркотиками. — ЛСД тогда считали безопасным? — И секс тогда был безопасным. Славное было времечко, Харри Хоули. Тебе бы понравилось. Остановившись в начале главной улицы, они вышли из машины и повернули обратно. Харри снял полицейские очки «рэй-бен» и старался ничем не походить на стража порядка. Денек в Нимбине, очевидно, выдался тихий, и Харри с Эндрю шли сквозь строй торговцев, кричащих: «Хорошая травка!», «Эй, ребята, лучшая травка в Австралии!», «Травка из Папуа — Новой Гвинеи, уносит только так!» — Папуа — Новой Гвинеи! — фыркнул Эндрю. — Даже здесь, в столице марихуаны, некоторые воображают, будто за границей травка лучше. Хочешь совет? Покупай австралийскую! Сидящая на табурете перед «музеем» беременная, но все равно тощая женщина помахала им рукой. Ей могло быть от двадцати до сорока. Одежда просторная и цветастая, причем рубашка застегнута только на верхние пуговицы, так что виден круглый, с туго натянутой кожей живот. Харри показалось, что он ее уже где-то видел. Зрачки сильно расширены, поэтому сомневаться не приходится: на завтрак было что-то покрепче марихуаны. — Looking for something else?[15] — спросила она, видя, что парни вовсе не собираются покупать марихуану. — Н-нет… — начал Харри. — Acid. Кислота. Хотите ЛСД? — Она наклонилась вперед и говорила быстро и настойчиво. — Нет, ЛСД мы не хотим, — тихо и уверенно ответил Эндрю. — Мы здесь за другим. Ясно? Она продолжала сидеть, уставившись на них. Эндрю уже собрался идти дальше и потянул за собою Харри, но женщина вдруг вскочила с табуретки (необычайно резво для беременной) и ухватила Эндрю за рукав. — Хорошо. Но не здесь. Встретимся в пабе через дорогу. Я подойду минут через десять. Эндрю кивнул, и женщина с круглым животом быстро зашагала вниз по улице в сопровождении маленького щенка. — Знаю, о чем ты думаешь, Харри. — Эндрю зажег сигару. — О том, что нехорошо обманывать сердобольную мадам: мол, нам нужен героин. И что в ста метрах отсюда — полицейский участок, где мы можем все разузнать об Эвансе Уайте. Но у меня есть чувство, что так пойдет быстрее. Пойдем глотнем пива и посмотрим, что из этого всего выйдет. Через полчаса в почти пустой бар зашла та самая сердобольная мадам в сопровождении парня, на вид такого же запуганного, как и она сама. Парень смахивал на графа Дракулу в исполнении Клауса Кински: весь в черном, бледный и тощий, с синими кругами вокруг глаз. — Вот это забота о покупателях, — прошептал Эндрю. — Самолично проверять качество товара. Сердобольная мадам и «Дракула» торопливо приблизились к столику. «Вампиру» явно не хотелось проводить много времени при свете дня, поэтому он сразу перешел к делу: — Сколько заплатите? Эндрю демонстративно продолжал сидеть к нему спиной. — Мне лишних ушей тут не надо, — бросил он, не оборачиваясь. «Дракула» зыркнул на сердобольную мадам, и та, сделав недовольное лицо, удалилась. Очевидно, она получала с каждой сделки какую-то долю, и, как большинство наркоторговцев, они с «Дракулой» не особо друг другу доверяли. — У меня с собой ничего нет, а если вы копы, я вам яйца отрежу. Покажите сначала бабки, и я вас кое-куда отведу. — Он говорил быстро и нервно, а глаза у него беспрестанно бегали. — Далеко? — осведомился Эндрю. — It's a short walk, but a lo-ong trip.[16] — Он коротко осклабился. — Ладно, хватит. Заткнись и сядь, — приказал Эндрю и показал ему полицейский значок. «Дракула» ошарашенно посмотрел на него. Харри встал и сунул руку за спину, будто собираясь достать из кобуры пистолет. Но «Дракуле» не захотелось проверять, есть ли у него оружие. Он послушно плюхнулся на стул перед Эндрю. — Что за беспредел? Я ж говорю, у меня ничего с собой нет! — Полагаю, ты знаком с местным шерифом и его помощником? Они, думаю, тоже с тобой знакомы. А вот знают ли они о том, что ты занялся «большой дурью»? «Вампир» пожал плечами: — А кто тут говорил о «большой дури»? Я думал, вы за травкой… — Ну еще бы. О «герике» никто и не заикался. И не заикнется, если ты потрудишься кое-что нам рассказать. — Да вы рехнулись? Стану я башкой рисковать и стучать только потому, что два нездешних копа, у которых ничего на меня нет, вламываются и… — Доносить? Мы встретились, не смогли договориться о цене на товар, и все. К тому же у тебя есть свидетель — она подтвердит, за каким делом мы явились. Если будешь паинькой, больше нас не увидишь. Мы вообще здесь больше не появимся. Эндрю закурил, щурясь, посмотрел на бедного «вампира» и выпустил дым ему в лицо. — А вот если не будешь паинькой, мы выйдем отсюда с полицейскими значками на груди. Потом тут кого-нибудь арестуют, и сомневаюсь, что после этого к тебе станут лучше относиться. Не знаю, как часто здесь, как ты выразился, отрезают яйца стукачам, potheads[17] — обычно ребята мирные. Но они ведь кое-что про тебя знают, и я не удивлюсь, если в один прекрасный вечер к тебе завалится шериф с обыском — так, ни с того ни с сего — и перевернет все вверх дном. Potheads не любят конкурентов, торгующих тяжелыми наркотиками. К тому же стукачей. А что тебе светит, если у тебя найдут столько героина, думаю, ты знаешь. Он снова пустил дым в лицо «Дракуле». Не каждый день выпадает такое удовольствие, подумал Харри. — Итак, — сказал Эндрю, так и не дождавшись ответа. — Эванс Уайт. Где он? Кто он? И как его найти? Ну! «Дракула» затравленно огляделся. Большая голова с впалыми щеками и тонкая шея делали его похожим на грифа, который присел полакомиться падалью, но боится, как бы не вернулись львы. — Это все? — спросил он. — Или еще что-нибудь? — Больше ничего, — бросил Эндрю. — А откуда мне знать: вдруг вы вернетесь и потребуете чего-нибудь еще? — Ниоткуда. «Дракула» кивнул, будто именно такого ответа и ждал: — Хорошо. Он пока не бог весть какая шишка, но, слышал, идет в гору. Работал на мадам Россо, здешнюю королеву марихуаны, а сейчас вот открыл свое дело. Травка, ЛСД… морфий, наверное. Травка у него та же, что и у нас всех, местная. Но у него в Сиднее какие-то свои связи. Он возит травку туда, а оттуда привозит дешевую и хорошую кислоту. ЛСД сейчас особо ценится. — А разве не экстази и героин? — С чего бы? — скривился наркоторговец. — Ну, так обстоят дела там, откуда я приехал: считается, что половина английских подростков старше шестнадцати после волны «хауса»[18] пробовали экстази. А после фильма «На игле» героин стал наркотиком номер… — Что? «Хаус»? «На игле»? — «Вампир» непонимающе уставился на него. Харри замечал, что о последних событиях в мире наркоманы не имеют ни малейшего представления. — Как можно найти Эванса? — потребовал Эндрю. — Он часто бывает в Сиднее, но на днях я видел его здесь. У него есть сын. От телки из Брисбена, которая раньше тут ошивалась. Не знаю, где она сейчас, но сын живет у папаши, тут, в Нимбине. И он вкратце рассказал, как найти дом Эванса. — Какой из себя этот Уайт? — продолжал Эндрю. — Да как бы объяснить… — «Вампир» почесал гладкий подбородок. — Смазливый придурок. Кажется, теперь это так называют.