— С тех пор, когда приходил дядя Коля, меня отправляли гулять, вот в эту песочницу. И летом, и зимой. Но хуже всего было, когда шел дождь. Тоскливый дождь, похожий на слезы. Она провела ладонью по глазам, может смахивала капли закончившегося дождя или действительно вытирала слезы. Тряхнула головой, коря себя за нахлынувшую слабость, и зло пнула пленника в бок. — Ну что, дядя Коля, узнал девочку? Ты даже имя мое не старался запомнить. Называл Кнопка, чтобы не перепутать. Она грубо развернула его голову в сторону дома с башенками. Заговорила часто, с болью, словно расцарапывала незаживающие душевные раны: — А в соседнем дворе за забором были красивые качели, карусель и горка, с которой я хотела скатиться. Но меня туда не пускали. Однажды я увидела там дядю Колю с девочкой. На ней было красивое платье и огромный бант. Он подсадил ее на качели и подтолкнул. Девочка боялась, а он подбадривал ее и страховал, чтобы не упала. Я подбежала к забору и радостно закричала: дядя Коля! Я, маленькая глупышка, была уверена, что он тоже посадит меня на качели, и я покажу, что ничего не боюсь. Она сделал паузу и спросила: — Помнишь?.. Тогда я напомню. Девочка на качелях удивилась: папа, кто это? А дядя Коля посмотрел на меня, как на пустое место, и ушел. А потом выбежала моя мама, утащила меня домой и отлупила. Варвара опустила руки. Васильев продолжал сидеть с вывернутой шеей, косясь на нее. Она обошла его и встала спереди. Теперь они смотрели в глаза друг другу. Варвара наклонилась, чтобы он видел только ее. — Недавно я навела справки. Твоя дочь на полгода старше меня. На шесть месяцев, — ее голос дрогнул, но тут же налился сталью: — Какая же ты мразь! Жена вынашивала его ребенка, а он — в постель к другой. Что, не понравилась баба с пузом, захотелось молодую стройную официантку? Похотливая скотина! Варвара пнула его между ног и подхватила за плечи, чтобы не завалился. Васильев глотал ртом воздух, пучил глаза, а когда отдышался, попытался что-то сказать, но мышцы лица не слушались его, получился сдавленный стон. — Заткнись! — остановила его Варвара. — Ты выкинул меня из головы и знать не желал, зато я о тебе знаю все. Представляю, сколько потребовалось тебе левых доходов на содержание двух семей. Но ты старался, брал взятки, поставил откаты на поток и полз вверх по служебной лестнице, распихивая конкурентов. Теперь этот элитный дом обветшал. У тебя другая квартира и загородный дом, твои дети живут в Москве, ты их обеспечил. А я? Ты хоть раз вспомнил обо мне, после того, как сослал нас в Гусь? Васильев смотрел на Варвару вытаращенными от страха глазами. — Конечно же нет. Зачем тебе уродка с обожженным лицом и ее невоспитанная дочка. С глаз долой — из сердца вон. Но я тебе расскажу, что произошло дальше. Мать спилась и погибла, когда мне было девять лет. Меня приютила тетка в деревне, и выпихнула на все четыре стороны, как только я закончила школу. Но я не пропала, вцепилась в жизнь зубами и теперь служу в полиции. Она похлопала себя по кобуре. — Когда увидела тебя снова, не сразу узнала дядю Колю — какой же ты стал толстый, папа. Ты сидел на концерте в первом ряду с жирной теткой. Я там работала в охране, и меня был пистолет. Знаешь, как хотелось выпустить в тебя всю обойму? До сих пор не пойму, почему я сдержалась. Наверное, хотела дождаться удобного момента. Такого, как сейчас. Варвара выпрямилась, осмотрелась, в ее руке блеснул армейский нож. Васильев дернулся. Она припечатала его ладонью по плечу, не позволяя встать. Острие штык-ножа бродило перед его лицом, словно она выбирала место для удара. — Ты мерзкая чванливая свинья! А со свиньями, знаешь, как поступают? Откармливают и режут к зиме. Ты откормленный, и зима на носу. Васильев дрожал и мычал, хлопая глазами. Варвара провела кончиком ножа по его шее. Осталась кровавая царапина. — Как же я хотела, чтобы ты сдох, — призналась она. — Когда стали резать чиновников, я мечтала, чтобы маньяк подобрался к тебе и выпустил кровь. Я охотилась на Живореза с единственной целью: поймать его и отпустить с условием, чтобы он прикончил тебя. Я даже собрала информацию, где и когда ты появляешься, чтобы передать ему. Как же я хотела увидеть тебя без руки и в луже крови. До Васильева дошел смысл услышанного — не про кровь, а про маньяка. И он чуть расслабился. Его удивленные глаза «сказали» то, что не сумели произнести губы: «Так ты не Живорез». Варвара поняла его и усмехнулась, не по-доброму, а демонстрируя собственную власть. — Какая тебе разница, дядя-папа Коля, если я готова проделать с тобой ровно, то же, что и маньяк. Она ткнула его ножом в грудь, но не сильно, для испуга. Нож уперся во что-то твердое. Варвара заинтересовалась, нащупала телефон во внутреннем кармане пиджака чиновника и посетовала: — Как же я забыла. Она кинула взгляд по сторонам и убрала штык-нож. Вздернула Васильева за одежду: — Вставай. Мы заехали сюда, чтобы оживить память. Двигай в машину. 44 Располагающая к умиротворению неоновая вывеска ресторана «Гончаров» потускнела в отсвете агрессивных огней «скорой помощи». Задние дверцы медицинского фургона были распахнуты, внутри суетился врач, оказывая помощь пострадавшему. В «скорой» лежал водитель вице-губернатора, которого обнаружили без сознания в «Ниве» Тимофеевой. Петелина ждала рядом. — Что с ним? — спросила она врача, когда тот, проверив показания приборов, покинул фургон. — Он был под наркозом, но я привел его в чувство. Нужно еще взять кровь на анализ, обеспечить покой, но я думаю… — Могу я с ним поговорить? — Только недолго. Нам пора ехать. Петелина села в фургон в изголовье каталки. Бритый водитель глядел на нее испуганно и виновато. Надменная спесь слуги большого чиновника покинула его вместе с дорогой машиной. Хорошее освещение позволило Елене рассмотреть пострадавшего. Все не так страшно, как показалось вначале, когда они обнаружили неподвижное тело за рулем. Видимых повреждений нет, кроме старого шрама у глаза. — Угнали? — просипел шофер, едва ворочая языком. Счастливый, подумала Елена, он уверен, что стал жертвой грабителей, которые охотились за дорогим автомобилем. Это и к лучшему, от настоящей правды ему станет только хуже. — «Инфинити» мы найдем, не волнуйтесь, — заверила она. — Но вы должны нам помочь. Что вы помните? — Я сидел в машине, ждал, — надтреснутым голосом начал водитель. — Она попросила закурить. — Это была женщина? Молодая? — Под зонтом. Рука в перчатке. — Вы видели руку. Уже хорошо. Какого цвета была перчатка или рукав одежды? Что еще вы запомнили? Водитель свел брови, мучительно вспоминая, и выдавил по отдельности три слова: — Черное. Белое. Черное. — Черная перчатка, белый манжет блузки, черная куртка? — догадалась Елена. Водитель прикрыл и открыл глаза: он тоже вспомнил. — Что произошло потом? — спросила следователь. — Я отвернулся за сигаретами и… — Он закатил глаза к потолку. — Очнулся уже здесь. Следователь убедилась, что больше ничего из пострадавшего не вытянуть и поблагодарила: — Спасибо. Вы нам очень помогли. Она хотела выйти, но водитель тронул ее за руку: — Позвоните моей жене, а то начнет больницы обзванивать, а у меня фамилия распространенная. Еще перепутают. — Да, конечно. Где ваш телефон? С разрешения водителя она ощупала его карманы. Телефона не было. Елена припомнила важное обстоятельство. По словам гардеробщика, «инфинити» подкатил к порогу ресторана ровно в тот момент, когда Васильев выходил. Как чиновник вызвал водителя? Конечно, по телефону, который забрала Тимофеева. Если он с ней, ее можно запеленговать. Свой-то она бросила в «Ниве». — Какой у вас номер? — спросила Елена. Водитель продиктовал номер и добавил: — Это домашний. Позвоните жене. — Меня интересует ваш мобильный, — настояла следователь. К машине подошел Валеев. Он слышал часть разговора и показал пакет с раздавленным мобильным телефоном пострадавшего. — Узнаёте? Ваш? — Водитель кивнул. Марат объяснил Елене: — Она сунула его под колесо. Елена поджала губы — маньяк хоть и сумасшедшая, но не дура. Не даром служит в полиции. Она позвонила жене водителя, успокоила, как могла, женщину, в пол уха выслушала причитания, о том, что он уже попадал в аварию, отделался шрамом, и с тех пор она переживает… На парковку перед рестораном влетела полицейская машина, за ней другая. Из первой вышел Митрохин, мгновенно оценил обстановку и ринулся к «скорой». Петелина свернула разговор: