— Надеюсь, ваша новая невестка будет повежливее. — Глупая девчонка, — гневно суживает зрачки Ясмин, — разве стала бы я тебя уговаривать, если бы мой сын был согласен с тобой развестись? Это было первое, что я предложила ему, когда узнала, что у него будет сын. Но он об этом и слышать не хочет. Он околдован тобой. Ты знаешь, что он хочет отдать ребенка на воспитание нашим родственникам? — Что? — шокировано распахиваю глаза. — Как это, на воспитание? Вы хотите отобрать ребенка у матери? Меня пробирает дрожь. Оказывается, я совсем не знала семью, в которую вошла. Неужели они на такое способны? Какое счастье, что Анна Анатольевна согласилась ради меня на должностное преступление. Я перед ней в неоплатном долгу. Если Ясмин и Рустам узнают, что мой ребенок жив, наш брак превратится в темницу. И выйти оттуда я смогу только в одиночку. — Рустам был верен тебе все это время, — жестко осаживает меня свекровь, — ты сама виновата, что у той девки получилось его подловить. А ведь я говорила тебе, что мужчину нельзя оставлять одного. Зачем ты уехала в другой город, еще и ночевать там осталась? А теперь ты хочешь развестись. Из-за чего? Из-за того, что мой сын нашел удовлетворение в чужой женщине, потому что тебя не было рядом? Разве это повод для развода? Она что-то подмешала ему в напиток и оказалась в его постели. И ты будешь утверждать, здесь нет твоей вины? — Вы так говорите, будто он несмышленый мальчишка. Рустам взрослый мужчина, и он в состоянии… — начинаю я, но она меня обрывает. — Мы все люди и можем ошибаться. Рустам очень нуждается в тебе, София, и только поэтому я первой пришла говорить с тобой. Надо учиться признавать ошибки и прощать. У меня ощущение, что мой мозг сейчас взорвется. Так переворачивать с ног на голову надо еще уметь, это особый вид искусства. И в нем моя свекровь настоящий талант. Но то, что она сказала, не дает мне покоя. А как же Лиза с ее рассказами, как Рустам ее обожает, как ждет их ребенка и осыпает ее подарками? Кто-то из них лжет, но кто? — Ты палец о палец ударить не хочешь, чтобы сохранить ваш брак, — тем временем продолжает свекровь, гневно сведя брови. — Самое легкое это сбежать. А ты попробуй побороться. Будь умнее той вертихвостки. Затаись и пережди. — Зачем, Ясмин? — почти кричу. — Чтобы забеременеть, — она отвечает на удивление спокойно. — Забеременеть и родить моему сыну желанного и любимого ребенка. — Я не смогу жить с ним после того, что он сделал. Не смогу доверять ему. И делать вид, что у нас все хорошо, тоже не смогу. Ее слова звучат хлестко, как выстрелы. — Я тоже так думала, Соня. Но если бы я поступила как ты, у меня бы не было ни Рустама, ни Руслана. И у меня словно выбивают почву из-под ног. Не могу поверить, что я слышу это от Ясмин, непробиваемой железобетонной женщины. Неужели она была в моей ситуации? Разве такое возможно? Тем временем она продолжает, и я вижу, как тяжело ей даются признания: — Ты слышала о Демиде? — спрашивает она. — Вашем приемном сыне? Да, слышала, — киваю. — Рустам рассказывал, что вы оформили опеку над сыном вашего умершего родственника. — Он не приемный, Соня, — вперяет в меня потемневший взгляд Ясмин. — Он родной сын Усмана, моего мужа, и родной брат Рустама и Руслана. По отцу. Она замолкает, я тоже молчу в полном потрясении. Потому что не знаю, что сказать, у меня просто нет слов. — У нас с Усманом тоже долго не было детей, — теперь ее голос звучит монотонно и скрипуче, так скрипит повозка, поднимающаяся в гору. — В самом начале, сразу после свадьбы, у меня был выкидыш, больше забеременеть не получалось. И тогда Усман сказал, что у него есть сын. Это были не просто отношения, Усман хотел со мной развестись и жениться на своей любовнице. Моя свекровь встала на мою сторону. Я из хорошей семьи, она сама меня выбрала. Для меня полная дикость судить о людях, как о лошадях. Породистая — непородистая. Наша — чужачка. Я по ее меркам наверняка нахожусь где-то между поломойкой и бомжом. Но для Ясмин это норма, поэтому слушаю и не перебиваю. — Она тогда спросила меня, готова ли я уступить своего мужа сопернице, выбросить на помойку несколько лет жизни. Отдать его, не попытавшись защитить наш брак. И я поняла, что нет, не готова. Ни дарить, ни уступать. — Вы так говорите, будто он безвольный предмет. Мебель! — вырывается у меня, но Ясмин воспринимает мой порыв очень спокойно. — Ты еще молодая и не понимаешь. Мало какой мужчина способен насытиться одной женщиной. Но в браке все хотят стабильности. И если ты сможешь сделать так, чтобы твоему мужу хотелось к тебе возвращаться, он будет это делать. Я захотела, чтобы Усман остался со мной. Я все делала, чтобы забеременеть, и у меня получилось. — У вас все по-другому, я так не могу, — упрямо мотаю головой. — И я сразу сказала об этом Рустаму. Ваши женщины считают, что женщина должна терпеть все, даже измену. Я знала, что вы не поймете меня. — Она умерла, — вместо ответа продолжает свекровь, не сводя с меня испытующего взгляда, — любовница Усмана. И он привел своего сына в наш дом. Мы всем сказали, что это наш дальний родственник. Он остался сиротой, и мы оформили опеку. Но я знала, что Демид плод измены моего мужа. Я каждый день видела его перед собой, была вынуждена заботиться о нем. Усмана я простила, а этого ребенка нет. — Поэтому у Рустама с ним натянутые отношения? — это я еще смягчаю. На самом деле братья Айдаровы на дух не переносят своего сводного брата, Демида Ольшанского. Хотя получается все-таки родного? — Они ненавидят друг друга. Демид считает, что имеет право на отцовское наследство и имя. А мои сыновья помнят, что из-за матери Демида отец хотел нас бросить. Сейчас я на твоей стороне, Соня. Но если ты будешь продолжать упираться и настаивать на разводе, я уговорю Рустама не оказываться от сына этой женщины. Когда ребенок родится, мы сразу сделаем повторный тест. Рустам даст ему свое имя. А ты ничего не добьешься, лишь уступишь свое место чужой женщине. Не делай этого. Пускай все идет как идет, а ты будь себе на уме. Тебе нужно рожать как можно скорее. — говорит свекровь с ноткой настойчивости в голосе. Она выжидательно смотрит на меня, приходится отвечать. Не хочется обманывать, но выбор у меня невелик. Точнее, его просто нет. — Я… Я не знаю, что я хочу. Мне нужно время, чтобы все обдумать. — еле выдавливаю из себя, чувствуя, что уже не в состоянии продолжать этот разговор. — Хорошо, дочка. Не буду настаивать. Но обдумай все хорошо, прежде чем примешь окончательное решение. Я знаю, тебе нужно время. У меня есть квартира, которая досталась в наследство от бабушки. Там свежий ремонт, есть все для жизни. Я сдаю ее посуточно. Ты можешь пожить там, когда тебя выпишут из больницы. — Спасибо… Свекровь качает головой, протягивает руку, и на экране появляется поле мессенджера. Я чувствую облегчение от того, что больше ее не вижу. И в то же время мне очень тяжело. Для себя я все решила. Я не смогу вернуться к Рустаму, я не смогу простить его измену. А это значит, что да, я сдаюсь. Пускай как хотят, так это и называют. Уступить, отдать. Подарить. Значит, уступаю. Отдаю. И дарю. Вот только бы забыть его получилось, а не так как сейчас. С разбитым сердцем и невыносимой болью. Не знаю, как, но надо научиться жить без него, чтобы продолжать существовать в этом мире. Найти бы только, где такому учат… Глава 8 Соня «Затаись и пережди». Я опять просыпаюсь среди ночи. На часах — три. Первое, что приходит на ум, когда я выскальзываю из спасительных объятий сна — эти два слова. Совет свекрови? Скорее, нет. Подсказка Ясмин — женщины, которая как и я пережила предательство. Именно подсказка как выжить, когда твое сердце разрывается на куски, стоит вспомнить о муже и его измене. Когда ты смертельно ранена тем, что муж нарушил клятву преданности и любви. А еще заверение в поддержке и предложение помощи. Странно, от чужой женщины я получаю больше, чем от родной матери. Эта поддержка была бы бесценной, пожелай я остаться. Беда в том, что мне это не подходит. «Заткнись и уходи». Вот что подходит больше. Хочется уснуть, вновь провалиться в сон, чтобы не одолевали не мучили мысли. Но сон не идет, зато приходят воспоминания. Тот жуткий день, который расколол мою жизнь на две части, проложил глубокую пропасть между мной и прошлым. Он запомнился неестественно отчетливо. Могу просмотреть его покадрово, могу прокрутить поминутно, посекундно… …С самого утра, лишь только я проснулась, почувствовала тягу в нижней части живота. Показалось, что это месячные. Выпила таблетку обезболивающего и легла в постель. Ненадолго уснула. Встала поздно, завтракать не хотелось. Заставила себя выпить чай, снова легла на диван. Бросало то в жар, то в холод. Встала, чтобы взять градусник, и внезапно ощутила острую боль, такую сильную, что я даже вскрикнула. Попыталась дозвониться до Рустама, но он был вне зоны действия сети. Вызвала скорую помощь, и только успела открыть им дверь, как потеряла сознание. Когда пришла в себя и сумела разлепить слипшиеся ресницы, первое, что увидела — потолок больничной палаты. Тело казалось слабым и невесомым, внизу живота по-прежнему тянуло. Вспомнила, что произошло, и вдруг стало страшно. Рядом со мной никого не было. Попробовала встать, но закружилась голова. Попыталась крикнуть, но вышли лишь слабые стоны. Буквально сразу в палату вошла медсестра и увидела, что я пришла в сознание. — Как вы себя чувствуете? — спросила она, приближаясь ко мне. — Что произошло? Где я? — я прошептала, мой голос звучал еле-еле слышно. — Вы в больнице, у вас был обморок, — сказала медсестра. — Вы пришли в себя, сейчас я позову врача. Она вышла и вернулась почти сразу вместе с доктором — Анна Анатольевна, — представилась та, — ну что, милая моя, давайте ка посмотрим вас на УЗИ. Попробуйте подняться, только не резко. Месячные давно были? На этот раз голова почти не кружилась. Меня проводили по коридору в кабинет, где стоял аппарат для ультразвукового исследования. Анна не уходила, ждала пока я разденусь и лягу на кушетку.