— Хорошая идея, — киваю, прокашливаясь, а Майя подхватывает мои слова, повторяет несколько раз и стучит ножками в спинку водительского сиденья. — Хорошая идея, хорошая идея! — Не балуйся, Майюш, — пробую унять разошедшуюся дочку, — нельзя отвлекать папу, когда он за рулем. Снова черные глаза обдают огнем через зеркало, а я поражаюсь, насколько легко получается говорить дочери о Рустаме как о ее отце. И самой себе легко. Может, потому что я как раз самой себе это говорить не переставала? Рустам первым выходит из машины, открывает с моей стороны дверь и протягивает руку. — А я? А меня? — Майюше хочется прыгать, но ремни держат крепко, и она требовательно бьет ногами о кресло. Вкладываю руку в протянутую ладонь Рустама, и невидимые токи с легкостью пробивают защиту, которая и без того прохудилась и истончилась. Выбираюсь из автомобиля и спешу отойти в сторону, но Айдаров не отпускает. Ненадолго, буквально на несколько секунд задерживает мою руку в своей. — Мама! Папа! — Майя колотит ладошками по креслу. — Хочу к вам! — Доставай ее, Рустам, — прошу тихо, — на нас уже все смотрят. Я, конечно, утрирую, на нас особо никто внимания не обращает, но Айдаров понятливо хмыкает. Открывает дверцу, отщелкивает карабины и берет дочку на руки. — Проголодалась, пчелка? — не могу не обратить внимание, как бережно он ее к себе прижимает. Майюша с детской непосредственностью в ответ обнимает его за шею. — А ты? — Да, я голодный как волк, — отвечает Рустам, проходя вперед с Майей на руках. — А как волк это как? — спрашивает она отца. — Вот так! — Рустам делает вид, что вгрызается в малышку, держа ее на вытянутых руках. Дочь заливисто хохочет, ее вжившийся в роль отец грозно рычит, и я смиряюсь с тем, что на сегодня эти двое вниманием общественности обеспечены полностью. Пока Айдаров изображает голодного волка, девушка-хостес показывает мне свободные столики. — А можно этот? — показываю на столик, за которым мы сидели с Демидом. — Он забронирован с шести часов вечера, — отвечает хостес. — Если вас устроит, то… — Устроит, мы только пообедаем, — заверяю ее и машу Рустаму. — Идите сюда. — Мама, мама, меня папа съел, — кричит раскрасневшаяся довольная Майя. Рустам держит ее, перебросив через плечо. Официант приносит детский стул для кормления, ставит рядом с нашим столиком, и Рустам усаживает туда Майю. Сам садится не напротив меня, где сидел Демид, а рядом. — Что ты будешь? — спрашивает он дочку, листая меню. — У нас есть детское меню, — подсказывает официант и переворачивает на нужную страницу. Там все блюда оформлены как смешные рожицы или мультяшные зверушки. — Хочу! — тычет Майюша пальчиком в пюре с куриной котлетой. Пюре это море, котлета кораблик, а вместо паруса слайс из огурца, нанизанный на шпажку. — Можно? — Можно, — смеется Рустам, а я смотрю на него и изумляюсь. Ничего общего с тем угрюмым, мрачным мужчиной с тяжелым взглядом, за которым я наблюдала совсем недавно, сидя на этом же месте. Сейчас его глаза искрятся, он не сводит их с дочки, которая от такого неприкрытого восхищения еще больше болтает и резвится. Ладно, сегодня они оба на взводе от встречи, не буду их трогать. Но на будущее стоит поговорить с Рустамом, чтобы мы придерживались одной линии поведения относительно ребенка. — А ты что будешь? — неожиданно мою руку накрывает широкая крепкая ладонь. Поднимаю голову, и мы встречаемся взглядами. Внезапно во рту становится сухо, язык отказывается подчиняться. Моргаю, погружаясь в черный обволакивающий бархат, а сама отчаянно пытаюсь зацепиться хоть за что-то. Пока не утонула, пока не затянуло окончательно. Но даже сил отнять руку не хватает. И если честно, желания нет вообще. Рустам держит за руку, не сводя с меня глаз. Официант терпеливо изображает изваяние. Я напоминаю себе подтаявшее желе. Спасает ситуацию наш замечательный ребенок. — И я так хочу! — требует Майюша у отца, хватая его за вторую руку и заставляя точно так же накрыть свою ладошку. Наверное со стороны мы смотримся нелепо, но Айдарова это явно волнует меньше всего. Он берет наши руки в свои и с двух сторон подносит к губам. Даже малышка чувствует, что что-то происходит. Она замолкает в кресле, нетерпеливо ерзает и даже делает попытку отобрать у Рустама свою маленькую ладошку. Но он не отдает. Разворачивает внутренней стороной и осторожно целует. Затем то же самое проделывает с моей рукой, и когда его крепкие сухие губы касаются ладони, я не могу сдержать тихого вздоха. — Я вас очень люблю, — говорит Рустам изменившимся, чуть севшим голосом. — Очень. Глава 44 Соня Рустам играет с Майей в гостиной Демида «в домик», а я прячусь в кухне. Официальная версия — готовлю ужин. В реальности меня хватило только на то, чтобы разложить на столе нужные продукты. Я снова и снова переживаю эмоции, нахлынувшие после слов, сказанных бывшим мужем. «Я вас очень люблю. Очень». И если Майюша их восприняла как должное — настоящий папа и должен любить свою дочку, — то у меня эти слова вызвали целый шквал чувств. Столько времени я запрещала себе о нем думать. Вспоминать. Оправдывать. И теперь внезапно оказывается, что все совсем не так как я думала. Рустам не предавал меня. Можно обвинить его в чем угодно — в малодушии, упертости, недоверии, самонадеянности, недальновидности, — но только не в предательстве. Выходит, все то, что я внушала себе, в чем себя убеждала, в одночасье превратилось в пыль? Но как просто взять и зачеркнуть все эти годы, которые я прожила в одиночестве? Без его поддержки и участия? С другой стороны, он тоже все это время был одинок. Почему-то я уверена, что у Рустама было не так много женщин. Точнее, совсем мало. Не знаю, откуда она взялась, эта уверенность, но я даже готова спорить. Потому что слишком голодным взглядом он на меня смотрит, я это заметила еще когда Айдаров приезжал в наш город. И не просто голодным, а так, будто он сильно-сильно соскучился… Я совсем потерялась, а тут еще Демид сообщение прислал. Только настроение испортил. «Я все пойму и прощу. Если соберетесь трахаться в моей спальне, отключи камеру, пожалей мою психику. Рус знает, как. И попроси утром сменить белье. P.S. Выгонишь его, будешь дурой» Пишу в ответ «Сам дурак» и отбрасываю телефон в сторону. Прикладываю к щекам ладони — горят. Ну что за засранец этот Демид… — Мама, мама, иди сюда! — зовет из гостиной Майюша, и я иду на зов. Дочка показывает мне, как они с папой Рустамом обжились в домике. У них сегодня праздник, день рождения подаренного Демидом зайца. Она заставляет меня влезть к ним, и я покорно ползу в домик на четвереньках. Поздравляю зайца, ем игрушечный тортик. У меня это все получается вяло, без огонька. То ли дело Рустам. Такое ощущение, что этот заяц ему родной. И что вкуснее пластмассового торта Айдаров в жизни ничего не ел. В итоге наша малышка влезает ему на колени и нежно обнимает за шею. — Ты такой хороший папа, — говорит она, со вздохом прислоняясь щекой к широкой отцовской груди. — Почти как Демид. И я чувствую себя настоящей злой феей, когда вижу как немеет Айдаров и как бережно обнимает в ответ дочку. — Я лучше, — говорит он сипло, — я же твой папа. — Ты все время будешь? — спрашивает наша девочка. — Больше не пропадешь? Рустам не может говорить, только качает головой и прячет лицо в ее кудрявой макушке. Майя доверчиво прижимается к отцу, а я на одеревеневших конечностях выползаю из домика. Лучше ужин готовить чем мучиться угрызениями совести.