Сегодня в замке Бустер вся челядь ходила на цыпочках: вторые сутки в королевских покоях рожала жена правителя. — А-а-а…. Протяжный, жуткий стон то и дело вырывался из опочивальни. Охранники, стоявшие у дверей, вздрагивали и украдкой оглядывались: не видел ли кто. Гнев короля страшен. Геван Великий лишь крепче сжимал меч. Каждый крик копьем вонзался в его сердце, и лицо становилось все мрачнее. Он мерил шагами плиты пола. Края плаща от движения взмывали, как крылья хищной птицы, и падали, путались между ног, шпоры тихонько звенели в такт. — Дзинь… Дзинь… Сейчас к государю лучше не приближаться. Подданные стояли поодаль, склонив почтительно головы. — А-а-а… — новый крик взлетал ввысь… — А-а-а… Что это? Правитель замер на месте. Звуки стона заглушил топот множества ног. Кто-то приближался извне, со стороны парадной лестницы. — Что там ещё? — Геван нетерпеливо повернулся к двери. Если бегут, значит, где-то проблема. В его окружении нет места суете и суматохе. Его лицо вытянулось и застыло, словно каменная маска: брови крутыми дугами закрепились на лбу, губы сжались в тонкую нить, только живые глаза стреляли молниями. Не дай бог скреститься с правителем взглядом! — Мой повелитель, Заклинатель судеб… — выдохнул с поклоном жрец в белых одеждах, упал на колени и протянул свиток. — Я говорил: мне не мешать? — в голосе правителя зазвенело раздражение, слуги ниже опустили головы, чтобы случайным движением или взглядом не впасть в немилость. — Его Священство Сагон зовёт вас в храм, — прошептал гонец. Лицо жреца блестело от пота, глаза смотрели в пол, подрагивающие пальцы теребили одеяние. Вот комок слюны прокатился по горлу, и дернулся кадык. Геван подмечал каждую мелочь, каждое движение. Он понял, что гонец боится. А раз боится, значит… предсказание плохое. — Сейчас? Государь зашагал по залу туда-сюда, как раненый зверь по клетке. Ему казалось, что легкие вот-вот взорвутся от нехватки воздуха, а тут ещё и это. — Да. Это срочно, — пролепетал служитель храма и на всякий случай отполз на несколько шагов. Геван бросил тревожный взгляд на дверь: там мучилась родовыми схватками его Елена. Громкие, протяжные стоны доносились оттуда, а его сердце сжималось в тревоге. Он слышал вскрики и мольбы повитух, но никто не распахивал дверь и не объявлял о счастливом разрешении. — Передай: позже приду. — Нет! Предсказание ждать не может, — прошептал жрец. — Матерь Богов! Правитель широким шагом направился в сторону храма. Он чуть ли не бегом пересек огромную площадь, легко взлетел по драгоценным гранитным ступеням и ворвался в святилище, под сводами которого гудел ветер. В центре — огромное мраморное ложе. На нем — распятая девственница-Трилистник, на крови которой и делалось предсказание. Запах благовоний туманил разум и кружил голову. От нервного напряжения Гевана трясло. Он только сильнее сжал меч вспотевшей ладонью. И ни один мускул не дрогнул на каменном лице. — Ваше Величество! Служители храма упали на колени и склонили головы. Вперёд вышел седобородый старец. — Мой господин, настал час предсказания. — И что? — резко спросил правитель. Взгляд вернулся к лежащей на алтаре девушке. У неё были закрыты глаза, но по вздымающейся груди видно, что девственница жива, только из локтевого сгиба стекала струйкой кровь. Сагон повернулся к подчиненным и приказал: — Покиньте все зал! Оставьте нас одних! — Но господин… — вперед вышел Милес, мелкие коварные глаза смотрели из-под насупленных бровей с беспокойством. — Вам нельзя. Я могу остаться? — Выйди и ты! Правитель смотрел исподлобья. Его почему-то раздражал этот выскочка. Король помнил его рыжеволосым мальчишкой-руником, а теперь он первый помощник Сагона, его правая рука. «И когда успел втереться в доверие старика и добраться до высот власти? — раздраженно подумал он. — Надо присмотреться внимательнее к нему». — Ты не слышал приказ Его священства? — рявкнул правитель. Милес нехотя подчинился, направился к выходу, а за ним потянулась цепочка младших жрецов. Старец подождал, пока все подчиненные покинут зал, потом сделал несколько движений пальцами и во все стороны разлетелись беленькие руны. Они запечатали вход от случайных визитов. Наконец Сагон перевел взгляд на Гевана. — Ваше Величество… помните, я еще раньше говорил вам, что ваш союз с королевой будет успешным в том случае, если вы откажетесь от детей. — Помню, но… когда это было? Десять лет протекло с тех пор. Сами говорили, что наше с Еленой будущее туманно. — Уже ясное, как божий день благодаря Трилистнику. Старик покосился на обездвиженную девушку на жертвенном камне. Геван побледнел. Он держался из последних сил. Тревога за Елену, странные слова жреца, испуганные слуги вокруг — все это угнетало, лишало почвы под ногами. — Предсказание плохое? Говори! Не тяни! Жрец молча посмотрел на государя, а потом словно прыгнул с утеса: — Мой повелитель, вы должны убить этого младенца в первые минуты после его рождения. Слова жреца ударили по голове как булава врага, и виски пронзила острая боль. Геван вскинул руки, поднес ко лбу, но они упали безвольно вдоль тела. — Убить? — грозно переспросил он. — Ты в своём уме, старик? — пальцы непроизвольно сжали рукоятку меча. — Плоть и кровь мою? Объяснись! — Родится девочка… — Д-дальше! — Она станет злым роком для вашей семьи и для государства. — Ерунда! Предрассудки! – Правитель развернулся и зашагал к выходу. — Она убьёт всех своих родных и уничтожит эту страну, — крикнул ему вслед жрец. Его голос эхом отозвался от каменных сводов и вонзился в мозг правителя. — Убьёт-ет-ет, — послышалось ему. — Страну-ну-ну. — Нет! Молчи! Правитель выхватил меч и бросился на старого жреца. Но тот уже стоял, прижав кинжал к своему горлу. — Мой повелитель, уничтожьте младенца, как только он родится. Не дайте ему ядовитым дыханием отравить воздух благословенной Бустерии. Заклинаю вас! — Ты спятил, старик? — А ещё лучше, мой повелитель, совершите справедливый ритуал перед всем народом, тогда вы защитите свою страну, — произнес предсказатель и вонзил кинжал в горло. Капли крови брызнули во все стороны. Они окрасили белые одежды жреца, оросили обнаженную девственницу, ее тело, натертое специальными маслами, мраморно заблестело. — Нет! Нет! — закричал правитель. — Проклятый старик! Объясни, почему? Он схватил за плащ упавшего жреца, приподнял над полом, второй рукой зажал рану. — Принцесса… уничтожит… ваш… род, — едва слышно прохрипел предсказатель и закрыл глаза. — Нет! Боги! Сагон! Расскажи подробнее! Очнись! А-а-а… Услышав пронзительный крик, в дверь яростно заколотили. Беленькие руны посыпались на пол, вспыхнули огоньками и пропали. В зал вбежали служители. Заметив окровавленного верховного жреца на руках у Гевана, они окружили алтарь и стали теснить свиту правителя, ворвавшуюся следом, к выходу. Сверкали выдернутые из ножен мечи. Ещё секунда, и началась бы кровавая сеча прямо у жертвенного ложа — святая святых храма. — Мой повелитель, — Мерд выступил вперёд, его щека странно подергивалась. — Королева ждёт вас. Геван опустил Сагона на плиты и на ватных ногах вышел на площадь. Круглая луна, в окружении целой россыпи звёзд, подмигивала ему с высоты, словно издевалась. Правитель выхватил меч и начал кружиться в пляске смерти. Свита и младшие жрецы упали ниц: они знали бешеный нрав государя, знали, что кто-то сегодня лишится жизни. Геван до изнеможения рубил воздух, поворачивался, падал на колени, вскакивал и подпрыгивал. Это сражение без соперника ужасом наполняло души людей. Наконец он остановился. Его грудь тяжело вздымалась, лицо блестело от пота, изо рта вырывался звериный рык. Теперь он готов встретиться с чудовищем, появившимся на свет из лона его жены.