— Это преждевременно, — заметила я. — Когда останется две-три финалистки — тогда да, знакомство необходимо, но нас десять! Как он собирается всем уделить необходимое количество времени? — Две семьи в один день — вполне реально, — Мирана равнодушно пожала плечами. Конечно, ей-то чего волноваться, не она же пряталась от матери долгих пять лет. — К тому же, сегодня принц идет на свидание с Кесалией, и вполне возможно, что уже назавтра невест останется девять. Девушка хихикнула, а я вдруг подумала, что Мирана чем-то неуловимо похожа на Веланию. Кесалию не воспринимали, как серьезную соперницу: имеющая лишний вес, простодушная в хорошем смысле этого слова и совершенно беззлобная. Некоторые над ней подшучивали, за спиной говорили гадости, и вот сейчас я обнаружила, что Мирана, оказывается, поступает также. — Журналисты уже знают о предстоящих смотринах жениха, — продолжила Мирана. — И они в предвкушении. Уже завтра Кларисса скажет: семьи кого из невест принц осчастливит своим визитом в первую очередь. Надеюсь, меня оставят на закуску — чтобы было с чем сравнить. — Хитрый ход, — удрученно вздохнула я. — Максимилиан познакомится с нашими родными, отсеет неугодных, а уж оставшихся представит своей родне. — Они будут делать окончательный выбор?! — испугалась девушка. — Не знаю, — разозлилась я. Новости, которые принесла Мирана, совершенно выбили меня из колеи. — Иди к себе, мне нужно подумать. Девушка заметно обиделась, но уходя, все-таки сказала, что невестам выделили дополнительное время для телефонного разговора, дабы мы могли заранее предупредить родных. Меня это не обрадовало: встреча с матерью пугала, а уж телефонный разговор повергал в панику. Когда за Мираной закрылась дверь, я упала на кровать и схватилась за голову — наверное, настало время Отбор покинуть. Первая паническая мысль вскоре сменилась на другие: расследование не закончено, Хопсвуд на свободе, поведение Мираны наводит на размышления, и упускать ее из виду нельзя. По всему выходило, что встретиться с мамой все-таки придется. Я провела еще примерно час, уговаривая себя сделать первый шаг, и, наконец, отправилась к телефону. К моему превеликому сожалению, он был свободен, наверное, невесты уже донесли родным чудную весть об их скором знакомстве с принцем, и поводов отсрочить чудесный момент разговора с родными, не было. Хотя я отлично понимала, что если бы мне пришлось ожидать своей очереди, не факт, что я бы вернулась к этой мысли. Вполне можно было для самой себя сочинить чудесную сказку о том, что не судьба, и так далее. Вспоминаете такие ощущения? Так вот, в этот раз мне их испытать не удалось. Я закусила губу и с огромным сожалением набрала с детства знакомый номер. Надеялась, что родители переехали на другую квартиру, но нет, мама никогда бы не покинула квартиру, которая когда-то принадлежала первому министру искусства в истории, и которую она приобрела еще в период своей популярности. Трубку мама взяла после первого же гудка. Такое ощущение, что возле телефона и сидела. — Аллоу, — голос ее ничуть не изменился. Немного кокетства, на случай если на проводе поклонник, утомление — это для режиссеров, и загадочность — это для тех, кто странным образом о ней еще мало знает. Присутствовали и нотки других, совершенно разных чувств, и не знаю, как они с такой виртуозностью смешивались в столь коротком слове, но, тем не менее, это было так: каждый, кто разговаривал с моей матерью по телефону, слышал именно те интонации, которые его интересовали. — Добрый день, — стараясь не демонстрировать обреченность в голосе, сказала я. — Это… — Рэйя, — голос матери сразу же приобрел командные нотки. Ни тебе «здравствуй, дочка», ни «как твои дела»! Да хотя бы дала договорить: нет же, достойно воспроизведения на свет было только то, что хотела сказать моя мать. — Ты забываешь, что у меня абсолютный слух и идеальная память — я помню твой голос. Я закатила глаза, и постаралась взять себя в руки. — Я не забыла, но элементарные правила приличия вынуждают в начале разговора представиться. — Элементарные правила приличия должны вынуждать тебя почаще звонить матери, — отрезала она. — Ты пять лет игнорировала меня!.. Я подумала о том, что не так уж я и боюсь Хопсвуда, да и принца вроде бы нормально охраняют. — Устроилась на мужскую службу, забыла все, чему я тебя учила! Тебя ждали подмостки театров, концертных залов… — не прерываясь ни на секунду, продолжала мать. Я терпеливо ждала, по опыту зная, что перебивать ее бесполезно, но можно успеть вставить реплику тогда, когда она будет набирать воздух. — …С моими связями тебя бы за секунду сделали знаменитой… — Вот об этом я и хотела поговорить, — я улучила подходящий момент. — Я на Отборе невест. — Тоже мне новость, — мама фыркнула, и опять, точно ее чувство определить было невозможно. — Телевизор смотрю, тебя видела. Хоть на это твоих амбиций хватило! Но опять же: почему принц еще не у твоих ног? Почему я вынуждена смотреть, как он ходит на свидание с другими девицами, игнорируя мою дочь?! — Переключи, — посоветовала я, но меня не услышали. — С тем набором тупости и уродства, который имеется у каждой из, так называемых, невест, ты должны была сесть на престол уже на третий день Отбора. Нет, я не говорю, что они совсем плохи, но ты же гораздо лучше них, Рэйя! Разумеется, в этом только моя заслуга. Ты сама даже платье нормально подобрать не можешь! Вот что это за тряпье, в котором ты выходишь к завтраку? Что это за походка? — Отставить! — рявкнула я, и мать на секунду прервалась, но только для того, чтобы поинтересоваться: — Это ты мне? — Тебе. Не забывай — я теперь солдафонка, и слушать тебя намерена не больше минуты. Она уже закончилась, так что теперь буду говорить я. — Ну-ну, — ничуть не стушевалась моя маман. — Давай, послушаем, что ты там хочешь сказать. Я глубоко вздохнула, пытаясь не сорваться, и пояснила: — Принц намерен познакомиться с семьями конкурсанток. — Я знаю, — не преминула вставить мама. — По телевизору объявили. — Очень рада, что ты смотришь телевизор, — прошипела я. — Но как ты помнишь, я пока еще невеста, и Его Высочество заявится и к тебе тоже. Надеюсь, ты понимаешь, что на всю страну демонстрировать наши отношения не стоит? — Какие отношения? — притворилась дурой старшая Адальстан. — Я о чем-то не знаю? — Своебразные, — не поддалась я на провокацию. — Ты будешь вести себя прилично, постараешься не рассказывать на камеру, как я глупа, не самостоятельна, и как служба в СИБ портит людей. Иначе, клянусь своей службой, я сделаю все, чтобы стать императрицей, и сразу же отправлю тебя на Вассу. Тебя там мало кто знает — фермеры не интересуются театром и светскими сплетнями. Как тебе такая перспектива? — Да как ты можешь? — ужаснулась моя мама. Я знала куда ударить, чтобы было больно. — Я всегда тебя поддерживала. Я в который раз за разговор закатила глаза, и устало сказала: — Повторяй это почаще, чтобы поверили и принц и журналисты. Наверное, нужно будет приготовить обед, или ужин, в зависимости от того, когда будет свободен принц. Справишься? — Справлюсь, — процедила мама. Но об этом я могла и не спрашивать — старшая Адальстан вряд ли позволит себе сплоховать перед камерами. — Когда вас ждать? — Сама еще не знаю. Думаю, по телевизору объявят даты. Если же нет, я позвоню, когда станет известно. До встречи. — Рэйя, — вдруг сказала мать, а я замерла, надеясь, что она сейчас задаст хотя бы один вопрос, который позволит мне относиться к ней хоть немного иначе. — Надеюсь, ты уже затащила этого простачка в постель? Я выругалась вслух, уверена, заставив мою мать оскорбиться, и положила трубку. Ждать, что женщина, которую в скором времени ждет пятидесятилетний юбилей, изменилась, глупо, и я в очередной раз получила этому доказательство. На свидание Кесалия уходила в прекрасном настроении, одета была в длинное платье фиалкового цвета, и выглядела настоящей королевой. Но так думала только я. Как только Кесалия покинула галерею спален, невесты тут же принялись делать ставки, пытаясь угадать, как быстро принц ее выгонит. Я с минуту понаблюдала за их весельем, и спросила: — Чем ставки принимаете? Кризан, которая взяла на себя роль букмекера, с готовностью откликнулась: — Косметикой, кремами, шампунем. Но обязательно новые — уже начатый неликвид не подойдет. — На что ставят? — Мирана и я поставили на то, что наша толстушка отправится домой через два часа свидания; Велания, Роав и Ильфеина считают, что она продержится три часа; Нирара и Кароль уверены, что не больше часа, и только Реци посчитала, что Кесалия начнет собирать вещи не раньше полуночи. К кому присоединишься? По интонации Кризан стало понятно, что Реци она считает почти такой же глупой, как Кесалию. Что ж, стоило ее шокировать. — Ставлю на то, что Кесалию не выгонят. Девушки, которые рядом что-то обсуждали, замолкли; Кризан уставилась на меня с немым вопросом во взоре, и все это составляло такую забавную картину, что я не выдержала и рассмеялась. — Я не шучу, — успокоившись, я все-таки решила внести ясность. — И действительно считаю, что Кесалия останется в Отборе. Принимай ставку. Кризан шумно сглотнула. — Ты одна против всех. Шампуней рассчитаться хватит? — За себя переживай, — мило улыбнулась я. — А я как-нибудь разберусь. В крайнем случае подарю вам полотенца — грязные языки вытереть. — Вот это ты заговорила, — ядовито заметила Велания. — Учти, мне твои тряпки не нужны. — Значит, тебе лично, я добавлю и мыло, — отбрила я, и, не желая продолжать этот разговор, ушла. Не было страха, что проиграю, в конце концов, принц оплатил мои косметические прихоти, но за Кесалию я болела искренне, и если она сегодня уйдет, то пусть узнает, что в нее кто-то верил. А уж об этом язвительная Кризан, уверена, ей сообщит, с присказкой: не оправдала чужих надежд, ни на что не годна. От дневного хорошего настроения не осталось и следа. Я взяла в руки скрипку, но играть не желала, так и сидела на кровати, положив инструмент на колени. Водоворот мыслей кружил меня, не позволяя отвлечься ни на секунду: кто сообщник Хопсвуда? А уж в том, что он имеется, я не сомневалась. Кто проник в архив, и имеет ли это отношение ко мне? У меня имелась неплохая версия произошедшего, но так как участвовал в ней близкий для меня сотрудник, который мог получить данные и без взлома хранилища документов, что-то не складывалось. Я прошлась по комнате. Только одна из пострадавших девушек знала о сообщнике Хопсвуда, и, скорее всего, тот самый сообщник и допрашивал ее впоследствии, стараясь понять, сможет ли она его узнать, или нет. Когда опасения его не подтвердились, он удалил из протокола все упоминания о третьем лице, а когда я начала догадываться о его существовании, украл из дела листок. Кто это может быть? Явно, что кто-то из отдела, в этом нет и тени сомнения, а если я все же посмею объединить разгром архива с этим безобразием, что творится в моем расследовании, то у меня вырисовывается и подозреваемый. В отчаянии я попыталась закрыть лицо руками, забыла про инструмент, с которым я последние пять минут носилась словно дурак со ступой, и чуть не попала в глаз смычком. Подозреваемый у меня был, но ни одной, даже косвенной улики не имелось. Более того, я пока не знала в чем его обвинить. Мои рассуждения повлекли за собой только один полезный вывод — нужно выяснить, кто именно допрашивал четвертую жертву. И раз уж она не помнит имени, то вполне возможно, вспомнит черты лица. * * * Как я и ожидала, Кесалия осталась в Отборе. Перед завтраком ее обступили журналисты во главе с Яшем Орчаковски, а в кучке оставшихся невест стояла я, раздуваясь от гордости, словно в успехе Кесалии была и моя заслуга. Мирана, Реци и Нирара никак не отреагировали на весть о своем проигрыше, зато Ильфеина чуть не плакала, Велания, как и следовало того ожидать, прыскала ядом, остальные девушки с такой ненавистью смотрели на меня, что я уже хотела отказаться от их косметики, которую они столь опрометчиво проиграли, но передумала после разговора с Кризан. — Зайдешь после завтрака, — прошипела она, стараясь, чтобы ее не услышали журналисты. — Или откажешься от выигрыша, ты же у нас благородная? В слово «благородная» Кризан вложила столько яда, что мне сразу же захотелось ее определению соответствовать, и я, улыбаясь так широко, как только умела, ответила: — Ты знаешь, ваше барахло мне без надобности, но кто-то же должен научить вас тому, что проигрывать нужно уметь, ведь так? Раз уж ты у нас букмекер, выигрыш принесешь сама. На завтрак явился Максимилиан. От взгляда его я старательно уходила, причем не по той причине, что обиделась (хотя он, наверное, решил именно так), а как раз напротив — злясь на себя. Будучи невестой принца, я встречаюсь с его дядей, и не нахожу в себе сил сейчас покинуть Отбор, а должна бы, чтобы не давать Максимилиану ложных надежд. С чего тут быть довольной, и как прямо смотреть в глаза обманутого мною мужчины? На свидание принц никого не пригласил, но объявил, что сегодня он посетит семью Роав Пусчи.