— На что? — решила конкретизировать посыл я. — На окружающие события или на то, как его светлость герцог Оорский протирает ложки к обеду? — На все, — не стал вносить ясность Рейгран. — Между прочим, здесь так принято: кто не работает, тот не ест. — Где-то я это слышала, — усмехнулась я, но мудрость на ус намотала, быстро нарезав хлеб условно ровными ломтями. Горячая выпечка хрустела и крошилась под ножом, но я была непреклонна. Вернувшаяся Нейя застала в кухне образцовый порядок. Набравшись смелости, я нашла на подоконнике плетеную корзину для хлеба и красиво разложила ломти, а Рейгран наконец-то закончил с приборами и принялся за тарелки. Хозяйку текущее положение дел, по-видимому, устраивало — она миролюбиво кивнула головой, вручая мне стопку голубых салфеток для дальнейшего складывания. Собирая из кусочков ткани кривоватые ромбики, я украдкой рассматривала архимага, терзаемая противоречивыми чувствами. С одной стороны, — и я это понимала — передо мной стоял человек, с которым наши пути вот-вот разойдутся. А с другой… Наблюдать за мужчиной было приятно. Хозяйственный какой… Хотя и неудивительно, с его-то страстью к натурпродукту в путешествиях. Словно услышав отголоски моих мыслей, герцог внезапно поднял голову, и наши глаза встретились. Меня словно окатило холодной водой, после которой внезапно стало горячо. Не выдержав, я позорно сбежала от «глазной битвы», с удвоенным энтузиазмом вернувшись к тканевому оригами. — Так, все вроде… — Бабушка Нейя, перевязав передник, хозяйственным оком оглядела кухню. — Тогда сели. Сели, быстро! — скомандовала она, видя, как я мешкаю. Свекольник оказался вкусным. Не спеша размешивая грустный островок сметаны, дрейфующий в океане из огурцов и яиц, я волей-неволей прислушивалась к разговору, завязавшемуся на другом конце стола, где сидели мужчины. — И долго вы вместе? — Лоен активно проявлял любопытство, наворачивая уже вторую тарелку холодного супа. — Не очень. — Тарелка Рейграна тоже стремительно пустела — судя по всему, сдаваться архимаг не хотел. — С Майкорса. — А познакомились как? — Случайно. Я попыталась спрятать улыбку, уткнувшись в тарелку. Это не укрылось от внимательной хозяйки. — А ты, милая, рассказать не хочешь ничего? — словно ненароком поинтересовалась Нейя, ловко работая ложкой. — Как замужем-то оказалась? Мужской разговор немедля смолк, уступив право сольной партии одинокой мухе, кружившей под потолком. — Не сейчас, — открестилась от откровенности я и, понимая, что уйти целой не получится, неохотно добавила: — Потом. — Ну, потом так потом, — не стала спорить хозяйка, — вечером расскажешь. Камин затопим, чаю выпьем, вязать сядем… Умеешь вязать-то? О том, что вязать я могу исключительно морские узлы, пришлось позорно промолчать, ограничившись неопределенным жестом. — Вот вечером и поговорим, — подытожила бабушка Нейя, вновь берясь за ложку. Я кивнула и наконец разболтала сметану в тарелке. Солнце шпарило не по детски, словно понимая, что пришли последние деньки лета. Избавившись от грязной посуды, за мытье которой меня усадили после обеда, я поспешила покинуть уютную кухню. Рейгран обнаружился у коновязи, возле которой скучал его черный друг в единственном экземпляре. — Гори в конюшне, — сообщил мужчина, стоило мне только приблизиться. — Овса я ему дал. Сумки в комнате, если что-то надо — посмотри в моих. Я невпопад кивнула, жмурясь на летнем солнышке, и неожиданно даже для себя выдала: — Ты это… не задерживайся долго. Удивленный взгляд прожег даже сквозь черепную коробку. — Вот как, — протянул архимаг, а я мысленно закусила губу. — Может, и разводиться тогда не будем? — Будем! — Я упрямо тряхнула головой и все-таки подняла глаза. — Просто, знаешь ли, не хочется остаться вдовой, если ты во что-то влезешь. Наследство делить там и все такое… — Не влезу, — усмехнулся Майлс, — не волнуйся, делить ничего не придется, других наследников у меня нет. — У тебя никаких наследников нет, — вернула шпильку я, так некстати практически дословно вспомнив слова храмовника при заключении брака. — Прищурилась, вспоминая точнее: — «Без передачи прав на титул и родовую фамилию, без права наследования и управления?» Судя по внезапно помрачневшему мужчине, попала я не в бровь, а в глаз. В самый зрачок, так сказать. — А ты злопамятная, — тихо констатировал он. — Отнюдь, — наморщила нос, — просто на память не жалуюсь. Но если не вернешься — поверь, я распотрошу твое завещание и стрясу с твоего дознавателя-дворецкого компенсацию за моральный ущерб. — Не сомневаюсь, — тихо засмеялся Рейгран, — с тебя станется, ты такая. — Уж простите, — я присела в кривом реверансе, — какая есть. — Не жалуюсь, — не остался в долгу герцог. А затем вдруг произнес: — Я вернусь. Не волнуйся. Помахав платочком удаляющемуся архимагу (для надежности хотела взять сохнущую на веревке наволочку, но вовремя передумала), я все-таки вернулась в дом, застав госпожу Нейю за потрошением курицы. — Уехал? Я кивнула: — Уехал… — Ну и славно, — будто бы не заметила моего настроения женщина. — Отдохнете друг от друга. — Да мы вроде как не устали, — не зная, чем занять руки, я присела на край скамьи. — Соскучитесь, значит. — Ловкие руки споро ощипывали жирную тушку. — Да не волнуйся ты за него, вернется! Куда он от жены-то денется? Да еще от такой. Боги-то вас крепко связали, на совесть! Я лишь грустно улыбнулась, вспоминая тот день. Колени тогда после возвращения обратно в свое тело у меня ныли еще неделю, — шутка ли, такую тушу на себе целый день таскать? — Откуда знаете, что связали? — спросила лишь для поддержания разговора. — А вижу, — хмыкнула Нейя. — Ты думаешь, скрыть получится? Ну, милая, не первое столетие на свете живу, всякого повидала. Тем более на роду мне написано — чужие судьбы видеть. И у тебя, и у него все по судьбе идет. — Все по судьбе… — эхом повторила я, отворачиваясь к окну. Словно отвечая на мои невеселые мысли, по стеклу, точно по заказу, забарабанил дождь. Я задумчиво изучила стекающие ручейки и приуныла окончательно. Дождь вон какой сильный… Куда же он в дождь-то уехал? Мог же и переждать… — Милая! — вернул меня из размышлений резкий оклик. — Ну чего ты? Удивленно взглянув на хозяйку, я пожала плечами. — Ты нос-то утри, — скомандовала она. — Гляди — расселась, глаза на мокром месте! — И вовсе не на мокром, — попыталась оправдаться я, понимая, что актриса из меня никудышная — действительно на мокром. И как это я не заметила? Отвернувшись, я украдкой вытерла щеки. Вот же… — Ступай-ка ты в душ, — велела женщина. — Я полотенца тебе уже положила. Глядишь, вода дурные мысли вымоет. Иди, милая, иди. И печалиться не думай, не для этого сюда приехала. Пожав плечами, я кое-как отодрала себя от скамьи и поплелась на второй этаж. Может, и права хозяйка, после такой дороги помыться уж точно не мешает. Полотенца действительно лежали на кровати — в тон всей обстановке, голубые. Рядом же обнаружился дополнительный сверток, заботливо перевязанный синей лентой. Конверт из дорогой бумаги сиротливо ютился рядом — видать, сдуло ветром. Закрыв окно, я оглядела залитый дождем подоконник и все-таки распечатала послание. «Взял на себя смелость совершить опрометчивый поступок. Надеюсь по возвращении не получить ногой в глаз. М.». Я усмехнулась, вспомнив нашу первую встречу в храме. Да, знатно я тогда его припечатала! Несмотря на герцогские ухищрения, следы синяка угадывались еще несколько дней — правда, только моим, наметанным глазом. Грубая бумага расползлась в стороны, стоило мне только развязать стягивающую ее ленту. Под ней обнаружился второй слой, на этот раз шелковый. Белая полупрозрачная материя сползла набок, а я наконец разглядела содержимое свертка и замерла. Да уж, к такому меня жизнь не готовила. Глава 21 ПЕРВЫЕ ПРИЗНАНИЯ