— Мэгги, если ты спала, когда я нашла тебя-девочку на чердаке, как я могла разговаривать с тобой? Это ведь не была тень, ведь так? — Ты видела прошлое, так что для тебя это была тень. — Допустим, — сказала я. — А что насчет тебя? — Я спала в прошлом — тень сновидения. — А ты можешь возвращаться в прошлое, в твоих снах? Она кивнула и слегка пожала плечами. — Иногда, ты просто наблюдаешь за чем-то, но иногда, ты являешься конкретным человеком, думаешь ее мыслями. С тобой так бывало? — Да, — я поняла, это случалось. Наверное, мои сны о маленькой Дейрдре и Фионе были тенями. Вот только… — А как мы можем разговаривать, видеть друг друга? Она снова пожала плечами. — Я думаю, наверное, психические переживания как-то связаны с энергией. Наверное, где бы мы ни были, твоя энергия может видеть мою энергию и наоборот. — Наверное, это вызывает сомнение; она постаралась объяснить. — Знаешь, что я узнала когда-то от учителя? Если ядра атома взорвать до размеров горошины, его электроны будут размером с булавочную головку на орбите этой горошины — и шириной с футбольное поле. Можешь себе это представить? Горошина, булавочные головки по краям футбольного поля, а все остальное это просто пустое место. Я покачала головой, ожидая кульминации. — Видишь ли, мы думаем о себе, как о твердой субстанции — она похлопала себя по руке, — но это не так. В действительности, мы в основном являемся пустыми. Твердыми нас заставляет казаться энергия, которая нас соединяет. И энергия не управляется временем или пространством. Все это часть духа. На чердаке мы обе вернулись в один и тот же момент в прошлом. Мы были в видении, но ни одна из нас не была его частью. И поэтому мы могли видеть друг друга и разговаривать. Наверное. Именно, что «наверное». Подумала я. Может быть мне не нужно знать все ответы. Но было что-то, что я должна знать. — А тени могут навредить мне? — Думаю, что нет. Некоторые из них не настолько приятны как другие, но я не представляю, каким образом они могут тебе навредить. — А что могло произойти с тобой и Сэмом, если бы вы не проснулись? Какое-то время она стояла в молчании. — Я не знаю. Мы могли проснуться сами, раньше или позже, я надеюсь. Глава 12 Даже после всех объяснений Мэгги я все еще не до конца понимала, что же я видела на чердаке третьего этажа. Вопрос вертелся в моей голове, но на него не было ответа. Если тени были чем-то, что приходило из прошлого, то почему я не помню, что была там, говорила и делала все эти вещи? События, свидетелем которых я была, определенно было бы нелегко забыть, но до сегодняшнего дня, у меня не было о них ни малейшего воспоминания. Но я также понимала, что пока наблюдала за ними, то у меня было чувство, что я почти помню их. Что я знаю, что будет дальше. То чувство знания наперед… предполагало ли это, что я могу видеть будущее, даже если этого не может Мэгги? Я надеялась, что нет. Это бы значило, что события в детской могут когда-нибудь произойти на самом деле. А я не хотела бы оказаться на месте той Сары. Никогда. На верхней площадке лестницы я увидела Сэма за его рабочим столом, занятым разборкой будильника. Я села рядом с ним. — С тобой все хорошо, Сара? — спросил он, не отрываясь от раскручивания винтика. Нет, подумала я, но не произнесла это вслух. — Дружок? Могу я спросить у тебя кое-что? — Конечно, можешь, — ответил он. Затем отложил отвертку и уделил мне все свое внимание. — Ты… помнишь… когда я нашла тебя? — Ты всегда меня находишь. Тепло-холодно, подумала я. Наверное, это тоже как-то связано с энергией, о которой говорила Мэгги. — Это было на чердаке, — уточнила я. — В детской. — А, в детской, — сказал он, концентрируясь на механизме, который он держал в руках. — Я помню. — А я — нет. Он задумался. — Бабушка говорила, что тебе нужно помнить. — Бабушка? Он положил деталь, которую держал в руках обратно на место. — Я не слишком хорошо все помню, Сара. — Расскажи мне то, что ты помнишь, Сэммиус. — Ну, я был в воображаемой детской, которую мама сделала и где жила Мэгги до того, как выросла. Вот только я забыл, что она воображаемая, и не мог вернуться. А потом ты нашла меня и сказала мне, что я должен вспомнить, и показала мне, что я не отражаюсь в зеркале. Потом я сказал, что — ты — мой Джек, тогда я смог уйти. — Затем он протянул свою маленькую ручку ладонью вверх. — Видишь? Это было странно, но я видела. Когда я закрыла глаза, я увидела бело-красную детскую, полную игрушек. Музыкальную шкатулку. Сэмми, который не знал ни кто я такая, ни кто он сам. Но я заставила его вспомнить. Я боялась, ужасно боялась, что я не смогу этого сделать. Найти его и разбудить. — Что бы произошло, если бы я не разбудила тебя, Сэм? Он отмахнулся от этой мысли. — Ты всегда находишь меня, Сара. Так всегда будет. Ты справишься с этим. — Такое может повториться? — Нет, — ответил он. — Ты со всем разобралась. Ты заставила ее вспомнить. Этого больше не произойдет. — Я заставила Мэгги вспомнить. — Угу. — Сэм кивнул. — Почему я не помнила, что была на чердаке до сегодняшнего дня? Почему я не могу больше ничего вспомнить об этом — как я туда попала, что случилось до или после? — Почему я задавала все эти вопросы своему шестилетнему брату? Он снова вернулся к своим часам. — Я тоже не слишком хорошо помню, что случилось до этого. Разве можем мы, Сара, — резонно спросил он, — если ты все изменила? — Что изменила, дружок? Он объяснил мне таким тоном, как будто я не понимала простейшую вещь. — Ты разбудила Мэгги, — сказал он. — Ты изменила то, что произошло. *** Я не очень хорошо помнила, как покинула комнату Сэмми. Было почти невозможно поверить во все, что я видела и слышала в тот день. Но последние слова Сэма настолько поразили меня, что я не могла даже думать. Они продолжали звучать в моей голове. Ты изменила то, что произошло, ты изменила то, что произошло, ты изменила то, что произошло… Когда я разбудила свою тетю, я изменила прошлое. Которое изменило все, что следовало за ним. Наше настоящее. История, которая была раньше, просто не существовала. Я не могла свыкнуться с этой мыслью. Куда делось все остальное время? Когда я заставила свои мысли успокоиться, я смогла даже вспомнить фрагменты того прошлого. То, другое время, когда Мэгги была мертва. Я вошла в свою комнату, навалилась на закрытую дверь и заскользила вниз по стене, пока не оказалась на полу. Появилось несколько новых воспоминаний. Когда Мэгги была маленькая, она упала с домика на старом дубе — это случалось всегда, никогда не менялось — вот разве что в том времени, которое сейчас исчезло, вместо того, чтобы прийти в себя после комы, Мэгги умерла. И ее смерть ранила всех настолько, что раны никогда не зажили. Я вспомнила. Бабушка обвиняла мою маму, а мама винила саму себя. Она никогда больше не рисовала и держалась в отдалении от всех, даже от нас с Сэмми. Бабушка умерла от заболевания печени из-за выпивки. Мои родители развелись. Картинки возникали в моей голове одна за другой — сплошной парад отчаяния. Размытые и не всегда в фокусе. Как фотографии под водой. Мы все были другими. Начиналось все с одной точки, но заканчивалось по-разному. Даже я. Та, другая Сара была… менее счастливой вроде как. Более одинокой. Но сильнее. Я подумала о той девушке, которая с усилием поднималась по ступенькам. Ее укусила Добрая Матушка. Она была отравлена, может быть, даже умерла. Но она завершила начатое. Она спасла Сэмми. Она не была мной. Я бы не смогла сделать это. У меня не было такой силы. Наконец-то я знала, почему у меня было ощущение, что мне чего-то не хватает. Мне не хватало ее. Я сидела в наступающей темноте, каждая частичка меня отказывалась двигаться, пытаясь вспомнить, каковы были ощущения быть той, другой Сарой. *** Мои родители вернулись, привезя еду из китайского ресторана. Сэмми подошел к моей двери и постучал. — Пошли, Сара. Мы собираемся есть палочками.