Процесс еды дал мне возможность понять, насколько я голодна. Я могла бы съесть всю банку. Но я заставила себя остановиться и передала ее Джексону вместе с вилкой. — Твоя очередь. Он покачал головой. — У меня есть своя, — ответил он, показывая точно такую же банку. Я взяла в рот еще три куска, один за другим, едва задумываясь о том, что их нужно жевать. — Оставь место для нормальной еды, — сказал он. И вытащил из кармана своего рюкзака сэндвич. — Мясной рулет. По бабушкиному рецепту. Приготовлен твоим покорным слугой. Пробыл весь день в природном холодильнике. — Я ненавижу красть твою еду, — сказала я. — Мы вместе в этом деле, Сара. Я взяла половину сэндвича и откусила большой кусок. Он был невероятно хорош. Необходимая комбинация мяса и хлеба. — Ты сам его сделал? — спросила я с набитым ртом. — Да, мэм, — ответил он. — Не будь такой недоверчивой. Готовка это всего лишь химические формулы того, что можно потом есть. — Ну да, — сказала я. — Зубрила. — Да, мэм, — повторил он. Я съела последний кусочек. И начала чувствовать себя намного лучше. Теплее. Не такой пустой. — Тогда, наверное, все эти экстрасенсорные штуки, должны приводить тебя в замешательство, — сказала я. — А тебе они не кажутся странными? Я улыбнулась. — Кажутся, Джей, но я не из тех, кто ожидает, что мир будет полон логики. Он покачал головой. — Я считаю, что здесь должна быть научная база. Мы просто пока не изучили ее. Может быть, энергетические структуры некоторых людей более восприимчивы. Или время как функция восприятия не является составной частью реальности. Что-то типа этого, — сказал он. — Хм, — ответила я. — Что? — Все эти годы, что я тебя знаю, Джей, — поддразнивая его сказала я, — я никогда не представляла тебя среди заучек. Он пожал плечами. — Все эти годы, что я тебя знаю, Сара, я никогда не считал тебя такой уж проницательной. Я громко засмеялась. Это было хорошее чувство. Мы застряли посреди неизвестности, в хибаре, продуваемой арктическим ветром, на полпути между копами-нацистами и попыткой ограбления музея Метрополитен, было хорошо, что я еще способна смеяться. Мы, должно быть, выжили из ума, оба одновременно. — Ты кажешься таким… спокойным… насчет всего этого. Все время я жутко напугана, настолько, что мне едва удается оставаться самой собой. — Я тоже напуган, — сказал он. — Внешне ты таким не выглядишь. Он снова пожал плечами. — Я боюсь за твою безопасность, боюсь за себя, я боюсь из-за того, что будет, если у нас не получится. Я боюсь из-за того, что будет, если получится. — Если получится? — Мы просто должны продолжать. Делать то, что имеет смысл в данный момент. Выполнить работу. Довести все до конца. — Он произнес это тихо, даже мрачно. По мне прошел холодок. Он посмотрел мне в глаза. — Я верю в тебя, Сара. Я внезапно ощутила желание расплакаться. Я отвела глаза и моргнула. — Эй, успокойся, — сказал он. — Хватит об этом. Мне кажется, я видел… — Он встал и выудил что-то из глубин полок, затем победно развернул. — Это. — Он держал в руках дешевое портативное радио, как будто это был трофей. — Как думаешь, оно работает? Я выдавила подобие улыбки. — Ты всегда был оптимистом, Джей. Он начал вертеть ручки. Сначала раздалось покашливание, что служило доказательством того, что в нем еще есть работающие батарейки. Затем раздались нечеткие позывные местных новостей, какая-то классическая музыка, ретро и на одном из каналов четко заиграл джаз. — Вот о чем я говорил, — произнес он, беря меня за руку и поднимая на ноги. — Слишком холодно для танцев. И, кроме того, я ужасно танцую. — Но я послушно протянула руки, одну, чтобы положить ему на плечо, другую — чтобы взять его за руку. Он посмотрел на меня и грустно покачал головой. — Ты должно быть шутишь. — Что? Он взял мои руки и опустил вниз до уровня талии, затем начал делать движения взад и вперед в такт музыке. — Теперь, согни колени, — приказал он, показывая мне, что я должна делать, — и двигай бедрами. Я выпрямилась и чуть отодвинулась. — Я не знаю как, — сказала я. Он притянул меня назад. — Пригни колени. Двигай бедрами. Почувствуй движение. — Он продемонстрировал, что нужно делать. — Давай, Сара. Покажи твист. — Он озорно улыбнулся. — Покажи, на что способна белая девушка. Я засмеялась. Высунула кончик языка. Отклонилась назад, повторив его движение. Приподняла одно колено, повторяя за ним. Он был хорошим танцором. Намного лучшим, чем я. Но это не имело значения. К тому моменту, как закончилась эта песня и началась следующая, я уже танцевала твист. Стало теплее, скорее всего оттого, что кровь побежала быстрее. В печке уже нагорело значительное угля, так что я подбросила туда самые большие поленья, какие только смогла найти, понадеявшись, что они будут гореть медленнее и стабильнее. Мы убрали за собой мусор и навели порядок. — На полу будет холоднее, — сказал Джексон, — но мне очень нужно прилечь хоть на минуту. Я чувствую себя разбитым. Все болит. Я знаю, что он чувствует. Мы положили на пол столько газет, сколько смогли. Затем положили слой одежды и наверх одеяло. Он неловко запнулся. — Слушай, я не знаю, как лучше выразиться, но чтобы сохранить тепло, пока мы будем спать… — …мы должны лечь, прижавшись друг к другу, — закончила я за него. — Именно об этом я и думал, — сказал он. Он открыл печку и добавил еще дров, потом сложил еще несколько таким образом, чтобы ночью их можно было легко взять. Он погасил лампу и сел возле меня. Я свернулась, положив руку себе под голову. Он расположился позади меня, укрыв нас двумя последними одеялами, положив себе за спину рюкзак для чуть большей изоляции. Я была благодарна ему за тепло. Я чувствовала себя… в безопасности. Не чувствовала одиночества. Он был со мной во всем этом. Да самого конца. — Ты все еще в деле, Сара? Ты сможешь пройти через все? — Да, я все еще в деле. Этот бардак из-за меня. — Это все не из-за тебя, — сказал он. — Это не твоя вина. — Я все еще в деле, Джей, повторила я. — Спасибо за то, что остаешься рядом со мной. — У меня есть свои собственные причины, основательные, чтобы хотеть, чтобы это все сработало, Сара, хотеть, чтобы время изменилось. Где-то существует лучшее будущее, и я хочу, чтобы у другого парня, Другого Джексона, оно было. Но даже если бы у меня не было других причин, я все равно должен продолжить, ведь так? В смысле, в этом другом времени, другом будущем, нацисты проиграли. Рабство закончилось в восемнадцатом веке. Жизнь будет намного лучше для многих людей. У нас нет права останавливаться. Я поняла, что я не думала в этом ключе. Я всегда фокусировалась на своей маленькой роли. Я устроила беспорядок, который нужно убрать. И лучшее, что я могу сделать, это сделать все правильно. Раздавался треск огня, заполнивший возникшую тишину. На улице, зимний ветер охотился, ища пути внутрь. Но я чувствовала себя в безопасности, когда Джексон находился за моей спиной. — Какая я, — спросила я, — в том другом будущем, которое ты видел?