Я взяла в руки Сияние[20] роман, который Натан постоянно перечитывает. Я пробежалась глазами по странице, затем отложила книгу и взяла Вог, который просматривал Финн, когда приходил на ужин. Финн. Только от одного его имени меня бросило в жар. У меня до сих пор кружилась голова, от того, как он манипулировал мной своими руками. Ноющая боль между ног мгновенно вернулась, как будто там и присутствовала всё это время. Закрыв глаза, я начала вспоминать прачечную, в этом месте мы с Натаном никогда раньше не занимались сексом. Теперь оно связано с Финном, то, как он прижал меня к сушилке, тёплой и настойчивой, как бескорыстный любовник. Его рука, держащая меня за сладкое местечко между ног через джинсы. Я резко втянула в себя воздух. Я хотела это повторить. Меня душила нужда. Я сказала себе, что это больше не может продолжаться. Мне уже нечем было больше заняться и отвлечься, поэтому до меня, наконец, дошёл смысл слов Финна. Он уходит от Кендры. Он утверждал, что не ради меня, но если бы мы были незнакомыми между собой соседями, сомневаюсь, что он бы начал весь этот процесс. Я встала и прошлась по квартире, в попытке развеять эти фантазии – о сексе с ним, о том, какой бы у нас была жизнь, будь я вместе с ним. Я налила себе ещё вина и дважды проверила телефон, чтобы не пропустить звонка или сообщения от Натана. Но единственное, что было на экране – это часы, показывающие, что уже перевалило за семь часов. Прикусив ноготь большого пальца, я позвонила Натану. Я хотела сделать ему сюрприз, но уже было так поздно, а его всё ещё не было дома. Он всегда ставил меня в известность, если задерживался на работе после шести. Моя обеспокоенность никуда не исчезла, когда мой звонок был переадресован на голосовую почту. Натан редко совсем выключает телефон, но иногда ставит его на беззвучный режим. Например, когда навещает отца в больнице. Мою грудь защемило, когда я нашла номер Центра Раковых Заболеваний, где лежал отец Натана, Ральф. Его то месяцами держали в больнице, то на какое–то время выписывали. Вроде бы после последнего курса лечения его должны были выписать. Так как я пропустила недавний визит Натана в больницу, я уже очень давно не видела Ральфа. Мне следовало настоять, чтобы мы снова навестили его, только уже вместе. Медсестра ответила на звонок. Я спросила, находится ли Ральф всё ещё у них. – Да, он здесь, – подтвердила она, немного подержав меня на линии. – Но прямо сейчас он спит. – С ним всё хорошо? Он не в критическом состоянии? – В критическом состоянии? Нет. Несмотря на то, что он, кажется, не совсем хорошо перенёс последнее облучение. Я почесала бровь. – Да, я знаю об этом. Вы знаете, я ищу своего мужа, его сына, Натана. Я подумала, он, должно быть, зашёл навестить Ральфа после работы. Вы не знаете, он там? – У Ральфа сегодня не было посетителей. Я поблагодарила её и повесила трубку. Я не ощутила облегчения, потому, что всё равно не узнала ничего о местонахождении Натана. Я позвонила в его офис, но там уже никого не было. Ощущая себя беспомощной, я направилась в спальню и, сама того не желая, надела тёплые носки. Натан всегда видит меня в домашней одежде, поэтому мне хотелось застать его врасплох в собственном доме. Но, спустя ещё пятнадцать минут наблюдения за горящими свечами, я сняла носки и, присев на краешек ванны, решила перекрасить ногти на ногах. Я не знала, чем ещё себя занять. Пропадать неизвестно где, было не в характере Натана. Но опять же, так ли это теперь? Прошлой ночью он подарил мне надежду, но это ни в коей мере не было каким–то прорывом в наших отношениях. Учитывая, как всё было до прошлой ночи, то, что он наотрез откажется со мной общаться, это был лишь вопрос времени. Была ли я права, заволновавшись, что он отвернулся от меня, когда заснул? Может прошлая ночь не имела для него такого значения, как для меня? Кроме того, после той ночи, когда он назвал меня шлюхой во время секса, на следующий день он вёл себя как мудак. А после того, как кончил мне в рот в прихожей, он даже не стал дожидаться утра, чтобы разозлиться на меня. Может быть, я и не всегда правильно поступала в нашем браке, но разве это даёт ему право так со мной поступать. Мучать меня ожиданием и даже не удосужиться позвонить. Я поднялась и стала расхаживать по квартире. Я нечаянно задела ногой кресло, лак смазался, я выругалась. Третий бокал вина мне уже не пошёл, создалось впечатление, что оно застряло в горле, окрасив зубы. Моя помада осталась на бокале, но я не потрудилась снова её нанести. Я ещё раз набрала Натана, его телефон не отвечал. Еда уже остыла. Я съела немного салата, остатки отправила в измельчитель. Неужели он, правда, остался на работе допоздна? Или он снова застрял в баре внизу? Где ещё он может быть? Я уставилась на чёрное отверстие, в котором исчез салат, и вдруг меня осенило, как же я раньше не догадалась. Сегодня же среда, а по средам он играет в боулинг. Но вместо облегчения, меня, как пламя пожара, охватила ярость. После того, что случилось прошлой ночью, и, учитывая в каком состоянии, находится наш брак, ему следовало знать, что не стоит пропускать семейный ужин ради встречи с друзьями. А он не только не потрудился предупредить меня, он ещё и выключил телефон. А я сижу здесь, как дура, и волнуюсь. Нанесла макияж, накрасила ногти, полагая, что это поможет что–то изменить. Я надела для него самое лучшее бельё, специально пошла и купила его любимые цветы, постирала одеяло, только лишь потому, что он накрывался им без меня. Я так сильно сжала барную стойку, что побелели костяшки пальцев. Всё, с меня хватит. Хватит ходить вокруг него на цыпочках, хватит гладить его по шерсти. Знаю ли я этого человека, который является моим мужем? Я никогда не могла предположить, что он сможет предпочесть Бруклинский Боулинг работе над нашим браком, временем, проведённым со мной. Это не тот Натан, за которого я выходила замуж, но это тот Натан, с которым приходится иметь дело сейчас. Может даже теперь Сияние больше не его любимая книга. Может ему уже всё равно, как я питаюсь. Может он уже израсходовал всю свою доброту, и прямо сейчас там, в боулинге, он смеётся надо мной и над моими жалкими рёбрышками. Я потратила весь день на готовку, а он даже не потрудился прийти домой и поужинать. Несколько месяцев я мирилась с этим дерьмом и пыталась всё делать правильно. Несколько месяцев я молчала в тряпочку. Я резко развернулась, опрокинув пластмассовую салатницу и всё, что встречалось на её пути. Рывком я открыла духовку и достала еду. Я сильно побледнела, и так сильно была сбита с толку, что подняв противень, я хотела швырнуть его на пол, но в последнюю секунду замерла. Вот мой способ проявить любовь к Натану – я готовлю для него. Но он больше не хочет есть мою еду. Что ж, я знаю человека, который хочет. ??? Держа в руках холодный и нетронутый ужин, я пяткой постучала в дверь Финна. Ему потребовалась целая минута, чтобы открыть. Волосы растрёпаны, футболка наполовину одета. – Сэди? – он окинул взглядом коридор, взглянул мне за спину. – Боже, что…? – Ты любишь рёбра барбекю? – я потрясла едой между нами. – Вот. Возьми. Они вкусные. Ну, по крайней мере, были такими часа два назад, когда были с пылу с жару. Я готовила их для Натана, но ты… – меня обуревали эмоции. Лицо исказилось от злобы. А от чувства потери на глазах выступили слёзы. – Но я подумала, что ты сможешь оценить их по достоинству. – Сэди, – грустно произнёс он, взяв противень и поставив его на скамейку в прихожей. Финн крепко меня обнял. Я разревелась. Всё то время, которое я потратила на макияж было бессмысленным, время, прожитое в браке, было потрачено впустую. Была ли в этом моя вина? Может это я позволила Натану ускользнуть сквозь пальцы, даже если и так, когда он успел отдалиться так далеко, что теперь был в зоне недосягаемости? Может уже слишком поздно для того, чтобы его вернуть? Неужели его любовь прошла, или, ещё хуже, превратилась в безразличие? – Ш–ш,– Финн дал мне возможность выплакаться. Он гладил меня по спине, но не заметил, как я зашипела, когда он дотронулся до того места, где Натан меня укусил. – Всё хорошо. Такое случается, – сказал Финн. Я хлюпнула носом. Когда я немного успокоилась, я посмотрела ему в глаза. – Что случается? В его глазах плясали смешинки, он утёр мне нос своей футболкой. – Извини,– я скривилась от того, что перепачкала его слезами, соплями. Но, несмотря на это он улыбался. – Всё начинается с мелочей, – его лицо стало серьёзным. – С того, что забываешь о годовщине или оставляешь мокрый след от чашки на дорогом кофейном столике. Со временем всё только обостряется. Незначительное недовольство перерастает в значительное и начинает сводить тебя с ума. Иногда ты взрываешься, иногда чахнешь, тебе становится всё равно. Я посмотрела на мокрое пятно на его футболке. Я не могла поверить, что три месяца ощущались целой жизнью. Натан превратился в совсем другого человека практически за одну ночь и без предупреждения. Но Финн мог ссылаться лишь на свой опыт. – Это то, что произошло с тобой и Кендрой? Он вздохнул. – Полагаю, все мы обречены. В наших отношениях с Кендрой я был тем, кто забывал памятные даты, не думал о том, о чём она просила, например, использовать подставку для чашек. Не специально, я просто не думал о том, что делает её счастливой. Очень похоже на то, как ведёт себя Натан. Его слова были пугающе ошибочны, будто он случайно перепутал меня с Натаном и назвал его имя. Финн знал Натана только как мужа, который пренебрегает мной, но это я забываю о мелочах. Я редко выбрасываю старый кофейный фильтр. Я не покупаю гель для душа, когда он на исходе. Я сразу же съедаю вишенку на мороженном с сиропом, в то время как Натан сперва предложит свою мне. Но это не значит, что я не задумываюсь о том, что делает его счастливым. Я по–другому проявляю свою любовь. – Но моё отношение к тебе будет иным,– снова возвращая разговор к нам и читая мои мысли, произнёс Финн. – Конечно, то моё поведение было связано с динамикой развития наших с Кендрой отношений, а не с тем, каким мужем я могу быть. Моё внимание привлекла уверенность в его высказывании. – Для меня? – Но ведь ты здесь для этого, ведь так? – он скорее предполагал, чем был убеждён. – Не нужно приходить ко мне всякий раз, когда ты расстроена, если ты не хочешь моей поддержки. Лучший способ из тех, что я знаю, это сказать тебе, как всё будет, если ты выберешь меня. Лифт дзынькнул, оповестив о прибытии на этаж. У меня перехватило дыхание. Должно быть это Натан. Я хотела разорвать объятия, но Финн крепко меня держал. – Просто скажи, и я отпущу тебя,– сказал он. – Всё снова вернётся к норме, но ведь этой нормы для тебя не достаточно. Я снова взглянула на него. Он не просто хочет меня в физическом плане, он ещё и хочет любить меня, но и я хочу снова быть с ним. Несмотря на все трудности. Такое случается очень редко, встретить хотя бы раз в жизни человека, с которым посчастливится испытать такую глубокую связь, но я встретила уже второго, и им оказался Финн. Я прекратила попытки вырваться. Мужчина из квартиры 6Д вышел из лифта. Проходя мимо, он не скрывал тот факт, что заметил наши объятия. Он живёт в этом здании намного дольше всех нас, и он знает, что Финн не мой муж. Финн полностью его проигнорировал. – Пойдём внутрь,– сказал он, когда мы снова остались одни. – У меня ведь ничего с собой нет. – А что тебе нужно? – Ну, во–первых, я босиком. – У меня найдётся для тебя обувь, – он обнял меня за плечо. Я тотчас же успокоилась, почувствовала себя в безопасности, в укрытии посреди бури. Моё сердцебиение успокоилось. – Ты взяла ключи от квартиры? Я раскрыла ладонь, на которой остались следы от зубцов ключей, так сильно я их сжимала. Он улыбнулся. – Что ещё? Ты поела? Я покачала головой. – Нет. – Тогда входи, и я накормлю тебя. 30