Как я могла быть настолько глупой, чтобы поверить в это? Как я могла позволить себе так уйти в омут с головой? Почему я не остановилась? Он рассказал мне о Пауле, немного, но избегал этой темы, подразумевая, что скрывает гораздо больше, чем то, о чем он молчит… Все было слишком идеально, чтобы быть правдой. Ну, идеальным он тоже не был. Все было сложно… Но я люблю его. Не могу выкинуть его из головы так просто, словно нажать на кнопку выключения. Андреа была очень умной и мыслила по-взрослому. Поэтому она не пыталась обмануть себя заблуждениями вроде: «Может быть, это был мираж», «Может быть, то, что я видела, не было реальностью», «Возможно, это были просто пара друзей, которые любят друг друга и снова встретились на вечеринке». Нет. Она видела Горку своими глазами и видела, как он смотрел на Паулу так, как никогда раньше не смотрел на нее. Не в том смысле. Она по-прежнему любила его, она не ненавидела его. Ей было жаль его, она подумала, что ему, должно быть, тяжело и он страдает от того, как он мог с ней поступить, поэтому она решила облегчить ему жизнь. Поскольку она страдала так, словно ей ампутировали конечность, она предпочитала терпеть боль в одиночестве и опередить события. Она знала Горку и понимала, что у него отсутствует способность нормально объясняться. Если ей придется ждать, пока он сделает шаг, они могут еще долго давить виноград[16]. Она не знала, отправлять ли сообщение, несколько раз удаляла его. Она заплакала и написала текст снова, но ей не понравилось, она снова начала заново, старалась быть максимально честной и облегчить ему задачу… В конце концов, она все еще любила его, а когда кто-то действительно любит, он старается защитить этого человека любой ценой. «Горка. Я все понимаю. Тебе не нужно писать мне. Тебе не нужно ничего говорить. Я знаю, что для тебя это трудное время. Для меня тоже. Но я хочу, чтобы ты был счастлив и чтобы в твоей жизни все было так, как ты хочешь. Даже если для этого нам нужно будет расстаться. Паула кажется очень милой девушкой. На этот раз ты сделал меня очень счастливой. Спасибо тебе за все. Не отрицай и не извиняйся, но так же, как я облегчаю тебе задачу, облегчи ее и мне – и не делай из наших встреч на занятиях чего-то странного, хорошо? Я люблю тебя [поцелуй]. Ах, ты был прав насчет сексуального проклятия… Секс приносит одни только сложности [смайлик улыбки].» Она поставила смайлик эмодзи с прищуренными глазами, но совсем не улыбалась. Все это было частью плана, чтобы ее теперь уже бывший парень не страдал. Горка не читал сообщение, он бежал к дому Мелены, чтобы попытаться исправить ошибку. По логике, если они оба идут в одном направлении, то прибудут вместе или встретятся, но звонок матери полностью сбил ее с курса, и она все еще была далеко. Но ничего. Он несколько раз с силой стукнул в дверь – и ничего. Но он не сдавался. Ему казалось, что он всегда в конечном итоге портит отношения с Меленой, и он не хотел, чтобы это снова случилось. Я хотел обнять ее так, как никогда раньше не обнимал. Хотел извиниться за то, что был чертовым мудаком и не думал о ее чувствах. Хотел сказать ей, что она важна для меня и чтобы она не чувствовала себя дерьмом. Я уже чувствовал себя так за нас обоих. Я не очень хорошо умею говорить. Это всегда как игра в лотерею. Иногда да, иногда нет, но с тех пор, как я понял все о Пауле, я хотел начать жить правильно, все делать правильно, и не хотел оставлять какой-либо конфликт открытым. Все должно быть правильно, черт возьми, чтобы я был прав, и для меня важно, чтобы Мелена была права. Так же, как важно, чтобы Андреа тоже была здорова… Я хотел все исправить, исправить все ошибки, пока не стало слишком поздно. Горка был вне себя. Прилив энергии от поцелуя с Паулой, раскаяние за боль Мелены, разочарование от того, что он обманывает Андреа, – все это смешалось с нечеловеческой энергией. Он побежал к задней части дома, и, к его удивлению, дверь на кухню была открыта, но все было выключено… В этот момент его импульс немного поутих. Он думал, что не может войти в дом, крича как сумасшедший, потому что, возможно, мать Меле спит. Так что, не издавая ни звука, почти на цыпочках, он пересек кухню и добрался до гостиной. Темнота скрыла от его взгляда, что в этой просторной кухне есть кто-то еще. Кто-то прячется за дверью, и, увидев, как он выходит оттуда, этот кто-то подошел к ящику и взял один из ножей, самый большой из всех. Для того, кто носит балаклаву и темную американку, легко маскироваться ночью. Горка поднялся по лестнице незаметно, не издавая ни звука. Ему не хотелось даже ухватиться за перила, если это нарушит тишину, поглотившую весь дом. Он слушал ее взволнованное дыхание, ее слюну во рту… Клак! Что-то хрустнуло позади него, он повернулся и зашептал. – Меле… Ему показалось, что он видит кого-то по пути из гостиной, поэтому он изменил курс и поспешно спустился по лестнице. Но прежде, чем он смог дойти, он почувствовал лезвие, вонзившееся ему в бок. Убийца, который прятался в ванной, выскочил и вонзил в него нож наугад. Парень всхлипнул. Это был не крик боли. Не понимая, что происходит, Горка вместо душераздирающего крика издал странный звук. Убийца должен был действовать быстро, поэтому, не теряя ни секунды, схватил Горку предплечьем за шею, задушив его сзади. Но раненый парень был большим и сильным. Ему не составило труда оттолкнуть убийцу назад. Нож упал на пол, убийца тоже, а затем и Горка, когда убийца потянул его за ноги. Парень закричал. Теперь он кричал изо всех сил. Он просил о помощи, но никто не слышал. Все было словно в тумане, он терял кровь, ничего не видел из-за темноты, и все кружилось вокруг него, поэтому не заметил, как его соперник зацепился за его ноги и забрался на него с ножом в руке, чтобы снова атаковать. Горка пытался драться как мог, но силы начали покидать его, и когда он собирался бросить полотенце и сдаться, во входной двери раздался звук поворачивающихся ключей, и оба, жертва и палач, насторожились. Горка воспользовался моментом, чтобы вспомнить все, чему он учился на занятиях по боксу, и направил все свои силы в удар, который бросил убийцу на землю. Но тот побежал наверх, когда дверь открылась. Мелена, или то, что от нее осталось, вошла в зал, не зная, что парень, который разбил ей сердце, лежит на полу, истекая кровью, как поросенок, приготовленный для убоя. Увидев его, она забыла обо всем своем недомогании и бросилась к нему, чтобы помочь. Горка терял кровь, нужно было быстро вызвать скорую помощь. – Убийца… убийца… – Что? – Наверху… Услышав последние слова, Меле бросилась наверх. Шесть букв, которые означали единственное, что ее волновало на свете: ее мать. Она подумала, что если в доме есть убийца и он наверху, то она найдет труп. Ей не было дела до опасности, и ей в голову не пришло, что она может стать следующей жертвой, она поднялась, шепча что-то почти незаметное. – Пусть она будет жива, пожалуйста, пусть она будет жива. Она держала рамку с фотографией – которую не отпускала всю ночь – как будто это было самое опасное оружие, как будто она могла защитить себя куском пластика, окрашенного в позолоту. У нее не было ничего, кроме этого. Она вышла в коридор и увидела несколько капель крови. Они были настолько малы, что не обозначали четкого пути убийцы. Они просто были там, как будто кто-то капнул ей, и все. Все волосы на ее теле встали дыбом, тем более когда она увидела приоткрытую дверь в комнату матери. Маленький луч света выглядывал изнутри, словно смущенный, как будто не желая показываться коридору. – Мама… – прошептала она. Ответа она не получила. Она уперлась свободной рукой в дверь и медленно толкнула ее. – Не входи! – всхлипнула Аманда. Но хорошо известно, что когда вы запрещаете что-то несовершеннолетнему, все, что он делает – это поступает наоборот, и бросается к вам, как мотылек на свет. «Жаль, что я ее не послушала», – подумала Мелена, обнаружив, что мать сидит в кресле перед туалетным столиком, пытаясь вытереть всю кровь, хлынувшую из-за удара Горки. Она была одета в пиджак Лас Энсинас и вытиралась тем, что выглядело как балаклава. Картина была очевидной, решительной, но Мелена не могла собрать кусочки такой простой головоломки. Она не хотела верить в происходящее, она не хотела признавать реальность, не хотела называть ее по имени и признаваться в том, что происходит. Аманда была спокойнее, чем можно было ожидать от убийцы, которого поймали с поличным. Голос ее дрожал, а темп был медленнее, чем обычно. Но не было ни истерики, ни нервозности. Просто спокойствие, спокойствие того, кто знает, что проиграл битву. – Ты помогла выстроить мне лучшую жизнь, и я хотела, чтобы у тебя тоже была прекрасная жизнь. Я сожалею… – Что? Не понимаю… Мелена не была готова к такой информации, не могла ее обработать. Она понимала слова, но при этом ничего не понимала. – Я не хотела, чтобы ты узнала обо всем вот так… Но вот видишь. Я предполагаю, что это должно было случиться рано или поздно. – Мама… – Дитя мое. Ты была так хороша. Ты заботилась обо мне, без обиды, без ненависти, в то время как я всегда плохо относилась к тебе. Я знала это, дочка, всегда знала это. Я не спешила вспоминать. Мой мозг не хотел вспоминать, какой я была с тобой ведьмой, какой плохой матерью… Но вспомнила, и это было так больно, что я не знала, как исправить нанесенный мной ущерб. Мне просто пришло в голову защитить тебя. Попытаться сделать мир, который я создала тебе в детстве, менее плохим, чтобы улица не была полна гневных крыс, которые будут обижать тебя. Мелена подошла к матери, сделала всего два шага, но она остановила ее. – Нет, не подходи. Я хотела, чтобы ты была счастлива, но, видно, я не в состоянии сделать что-то подобное… Я неспособна… Девушка была в шоке. Она не могла справиться с этим, у нее не осталось сил ни спрашивать, ни спорить, ни плакать, ни кричать, поэтому она промолчала. Аманда указала на рамку с фотографией… – Что это? Она вытянула руку, устало взяла рамку и посмотрела на фотографию, и ее подбородок начал вибрировать. Она закрыла лицо руками, заплакала, словно не хотела делиться этим волнением. – Ты победила? Ты не хотела говорить мне… Мне сказала твоя подруга Жанин. Она считала, что я должна знать, и поступила правильно. Бедная Жанин… Девушка была права. Ты думала, что я буду злиться на тебя за то, что ты хочешь стать моделью? Серьезно? Я никогда не смогу злиться на дочь, которая вернула меня к жизни… На дочь, которая отдала мне все свое время, свою молодость… Ты прекрасно выглядишь, дочка. Я так горжусь тобой. Очень. Надеюсь, однажды ты сможешь простить меня за это, за все… За все. Я больше не хочу быть обузой, не хочу, чтобы тебе приходилось дальше тащить старуху и сумасшедшую маму… Вдалеке раздались сирены. Мелена настороженно повернулась к двери. Одна секунда, всего одна, в которую Аманда вонзила нож себе в шею. Она не сделал разреза, не сдвинула его, перерезав горло. Она вбила его себе в шею, словно рапиру. И она упала на туалетный столик на месте. Умер убийца подростков, а вместе с ним и мать Мелены, да и Мелена тоже, не умерла, но была, несомненно, последней жертвой. Она лежала на кровати с открытыми глазами и начала напевать песню, которая сидела в ее голове, внутри – песню Натальи Лакунзы под названием «Грустная Нана». Она даже не очень хорошо ее знала, поэтому разобрать можно было лишь несколько слов, которые вылетали из ее рта, создавая тревожную симфонию труднодоступных звуков. Вошел человек, она услышала голоса, крики, увидела свет, приближающийся к ее глазам, а потом почувствовала, что ею манипулируют, как безжизненной куклой. Так она себя чувствовала. Пустой, безжизненной, неодушевленным предметом, которым манипулируют неизвестные… Горка, перед тем как окончательно потерять сознание, вызвал полицию, а все остальное – история. Через несколько дней Самуэль исчез, но никто не мог обвинить в этом убийцу подростков, даже сама Жанин, потому что у всех уже были ответы. Она не чувствовала победы, нет. Был только один момент, когда она испытывала какое-то удовольствие по этому поводу, очень маленький, когда инспектор Рамос явился к ней домой и с разрешения родителей девочки подошел к Жанин, чтобы извиниться за то, что не принял ее всерьез. Ему было стыдно. У него была сама убийца, сидящая в комнате признаний, и, вместо того чтобы поверить словам девушки и начать расследование, он игнорировал ее, чтобы не усложнять себе жизнь. Он корил себя за это ежедневно, ставя под сомнение свои профессионализм и знания. Она поблагодарила его за жест и сказала, что это не у нее он должен просить прощения, а у родителей Марио и Венди, которые были настоящими жертвами в истории… Тем не менее, новость о том, что Жанин была молодым детективом, распространилась словно лесной пожар. Это был первый раз, когда она была частью слуха, который выставил ее в хорошем свете. Вы можете в это поверить? Жанин превратилась из девушки, которую все критиковали, из невидимой девушки, в одну из самых популярных девушек в старшей школе. Число ее фанатов возросло, но ее эго – нет. Палата Горки была одним из самых оживленных мест. Его отец очень гордился своим сыном. У него была боевая рана, о которой он мог рассказать. Некоторые шрамы болят, а другие оставляют драгоценный след, похожий на тот, который Горка навсегда оставил на своем теле. Это было что-то вроде красивой раны, которая давала о себе знать и служила началом для многих разговоров. Вскоре он выздоровел, но у него еще было много возможностей подумать, как изменить свою жизнь. Двадцать четыре часа в больнице тянулись дольше, чем в реальной жизни. Сначала с Паулой, потом с Андреа… У всех были свои разговоры, свои истины, свои извинения и свои разъяснения. Обе перекрестились, но не было ни напряжения, ни драки. Они не стали подругами, но сердечно приветствовали друг друга. Андреа не могла бороться с тем, что было очевидно. Ну, что я буду делать. Они такие сладкие, когда вы видите их вместе. Они отвратительны, и лучше буду держаться подальше от них, чтобы не видеть эти отношения, такие навязчивые и сопливые… Не знаю, пусть они будут счастливы. Боже, когда я узнала, что Горку ранили… ранили – это не то что ему дали пощечину… на меня обрушился весь мир. Я хотела умереть, но, увидев, что он здоров и счастлив… я думаю, именно поэтому я побежала в больницу. Мне нужно было увидеть своими глазами, что все, что я видела на благотворительной вечеринке, было правдой, и что я не выдумала это. Она очень умна, но, девочки, давайте оставим чуть сомнения… Горка был очень мил со мной. Он сделал мне много гадостей, чтобы я поняла, что с ним случилось. Что он любил Паулу, что никогда не хотел обманывать меня. Он думал, что любит меня, что очень легко любить меня и тому подобное. Мне было приятно это слышать, я заслужила все эти комплименты, потому что вела себя хорошо. Я горжусь этим и рада, что он счастлив и здоров. Однажды, пьяные, мы фантазировали о том, чтобы сделать татуировку вместе, и между смехом он сказал мне: «Хорошо, что мы этого не сделали», – а я ответила ему: «Горка, мои отношения с тобой были очень красивыми и очень особенными, ты всегда будешь частью моей жизни и моей истории. Это не стирается, поэтому, если бы я носила татуировку так же, как ты, это просто напоминало бы мне о крутых моментах, которые мы провели вместе. То, что все закончилось, и то, что все закончилось таким образом, не означает, что я ни о чем не сожалею… Ну, что не изнасиловала тебя на второй день. Это так». Паула была словно медсестра в те недели. Поскольку она не работала и не училась, она полностью погрузилась в то, чтобы наверстать упущенное время с Горкой. Они смотрели сериалы, тесно прижавшись друг к другу на больничной койке размером девяносто на метр восемьдесят. Они смотрели глупые видео о падениях и всякую чушь на YouTube и смеялись. Это было в основном все, что они делали, – смеялись, чего им обоим очень не хватало. Конечно, им казалось ужасным то, что произошло. Но они мало что могли сделать, сохраняя печаль живой, поэтому они стремились выкинуть ее из своих дней. Конечно, если с Андреа ему понадобилась целая жизнь, чтобы заняться сексом, то с Паулой в этот раз он не думал об этом. Как только они остались одни, оба поддались гормонам, искрам и желанию. Это было не очень романтичное место, но это было самое малое, что они могли сделать чтобы насладиться друг другом. Парень сделал все, что мог. Представьте себе, со швами, болью и всем остальным, но как бы Паула ни пыталась убедить его, это было бесполезно… Лас Энсинас был похож на саламандру, он быстро залечивал свои раны, и хотя убийцей оказалась Аманда, бывшая Мисс Испания, ставшая официанткой ради любви своей дочери, – ходили слухи, что готовится сериал на Netflix с Ракель Мероньо, актрисой, снимавшейся в Al Salir de clase, сериале, о котором никто в Лас Энсинас не знал, но который был очень популярен несколько лет назад, – люди делали то, что они делали лучше всего в этом городе: перевернули страницу, залечили раны и постарались оставить как можно меньше следов. Жизнь не похожа на вымысел. У жизни нет конца, Ну, вообще-то есть, но это не случается тогда, когда сюжет заканчивается. Представьте, что вы бросили партнера – и все, конец. Или получили работу своей мечты – и точка. Происходят разные события, истории начинаются, истории заканчиваются. Иногда резко, а иногда создавая вечные и раздражающие круговороты событий. Но это ничего не значит. Жизнь полна и счастливых концов, и несчастливых концов. Мы должны научиться справляться с ними, придавать им значение, но они никогда не должны сдерживать нас, потому что тогда мы не увидим все возможности и открытые двери перед нами. Единственный конец, который действительно имеет значение, – это смерть. И рано или поздно он наступит, поэтому нам не стоит беспокоиться. Убийца был найден, да. И жизнь продолжалась. И коридоры Лас Энсинас снова были пронизаны безответной любовью, невысказанными словами и опубликованными секретами. О боли и силе, невинности и первом опыте… А почему бы и нет? Они снова были наполнены тайнами. Эпилог Мелена совсем не чувствовала себя не в своей тарелке в клинике, куда ее поместили. Были хорошие дни, когда она говорила нормально, и казалось, что все прошло в мгновение ока. Также были дни, когда она молчала, когда отсутствовала, когда максимум хмыкала, но почти не выражала себя. Жаль, что день, когда Горка набрался смелости и навестил ее, был одним из последних. Он знал, потому что его предупредили, что она может не сказать ни слова, а она и не сказала. Но также знал, что Мелена прекрасно его слышит. И хотя это звучит немного жестоко, он предпочел поговорить именно так, потому что очень четко представлял себе, что хочет ей сказать, и не хотел, чтобы какое-то социальное давление или, возможно, смущение помешали ему проговорить свои идеально подготовленные слова. Он посмотрел на нее, она не выглядела плохо, взял ее за руку и сказал ей по пунктам все то, что хотел сказать ей в день вечеринки. После того, как она призналась и между ними возникло недопонимание. Ему все было ясно, но даже в этом случае объясниться было для парня сложной задачей. Говорил не он, а его сердце, его прошлое и собственная история с Меленой. Это звучит банально, но именно так он себя чувствовал. Рассказал ей о том, как они впервые встретились, вспомнил множество глупых моментов вместе, чтобы сказать ей, что с самого начала она показалась ему удивительной девушкой и что он всегда отводил ей особенное место в своем сердце. Оно предназначено только для семьи. Это трудно, особенно если этот член семьи испытывает к нему чувства, но для него это место имело гораздо большее значение, потому что это было нерушимо – он не использовал это слово, нет, но это было то, что он пытался сказать, пока разбирался со своими словами. – Для меня моя семья на первом месте. Тебе может быть жаль, но мне это не нравится, потому что на семью я могу злиться, спорить с ними, а они всегда рядом, и я всегда за них, понимаешь? И это сильнее любой любви… Знаю, что это трудно понять, но хочу сказать, что буду любить тебя всегда, что бы ни случилось. Мы расстаемся или будем ненавидеть друг друга, отдалимся или всегда будем вместе. Я всегда буду здесь для тебя. И знаю, что ты будешь здесь для меня. Я хочу, чтобы ты это знала. Что ценю тебя не только потому, что ты чертовски смешная, или потому, что ты можешь смеяться надо мной. Я ценю тебя всю… потому что ты классная девчонка. Я буду всегда с тобой, потому что ты моя семья, и я люблю тебя. Мелена не ответила, но начала смеяться. Очень слабо, но было понятно, что это ее манера издеваться над ним, над теми пошлостями, которые он только что сказал. Это был ее способ закрепить свое важное место, куда он ее поместил. И как обещал, Горка возвращался еще несколько раз. Иногда он видел бесчувственный ботинок с лицом своей подруги, но почти всегда видел Мелену с ее остроумным юмором и способностью держаться в любой ситуации и высмеивать все невзгоды. Дело было настолько громким, что, находясь в клинике, она получала много разных писем от людей, поддерживающих ее или пишущих кучу глупостей. Они читали их вместе и гуляли по садам, она объясняла ему, почему каждый из пациентов находится в психиатрическом центре. Правда, это был дорогой частный центр. Меле ничего не знала о том, что это сам Горка и его родители платили за все. Родители были очень благодарны, потому что, если бы она не открыла дверь в тот самый момент, парень не рассказал бы об этом и стал бы еще одним именем в роковом списке жертв. Горка не хотел, чтобы ее куда-нибудь засунули, и был очень рад, что смог помочь. Это то, что делает семья, не так ли? Заботится о себе и стремится к благополучию всех своих членов. Врачи не очень хорошо понимали, как вести дело Мелены. Их очень озадачило ее непостоянство. Некоторые говорили, что она специально отключается от жизни, просто существовать, ничего не чувствуя, потому что, находясь в сознании, она легко сможет сдаться. В первый раз, когда ее спросили, она рассказала все очень подробно, но этого не помнит. Благодаря ее заявлению вопрос был прояснен и пролил необходимый свет на дело, прежде чем оно было закрыто. После того дня, когда она рассказала правду, когда врачи спрашивали Мелену о случившемся, о том, что она видела в той комнате, она всегда говорила одно и то же: – Я ничего не помню о той ночи. Я сделала макияж, надела черное платье и очнулась в больнице. Это может быть правдой, а может и нет. Только она знала. Паула очень серьезно подумала о том, чтобы записаться в Лас Энсинас, но потом отвергла эту идею.