Мне казалось, что я больше ничего не боюсь. Что мне теперь всё равно, потому что ноги не могли больше унести меня куда-то. Спрятаться здесь я не смогу. Мне было плохо. Меня бил озноб, пробирал прямо до костей, руки дрожали, и я продолжала дико бояться за ребенка. К счастью, живот не болел, не тянуло. Только отголоски тошноты то и дело давали о себе знать. Воздух в лесу был слишком влажным, холодным я замерзла и теперь куталась, немного приходя в себя после паники, обуявшей меня минутами ранее. Сколько времени прошло? Сколько прошло с тех пор, как я убежала? Возможно не больше часа, может быть, даже меньше. Я устало приложила голову к стволу дерева. Перед глазами все кружилось в танце, в вихре маленьких звезд. Мне снилось что-то невообразимое. Словно бы многочисленные светлячки окружают меня в лесу, садятся на плечи, на ладони, на голову. Они грели меня, пели какую-то песню. Кто-то из них звал меня по имени. Светлячков было бесконечно много, целое море. Они располагались на листьях низких порослей, на мху, на влажных стволах деревьев, они уходили все выше и выше, словно волшебные и теплые гирлянды. Они окутывали ветви деревьев. Там наверху было небо — волшебное небо, чудесное. Цвета индиго или глубоко-синее, словно бы большая перевернутая чаша. Волшебная небесная глубина отражала светлячков, все светилась, грела своим тихим теплом, радовалась. Кто-то звал меня по имени. Кто-то далеко… Кто-то из светлячков, или, наверное, оттуда с неба. Я хорошо слышала «Варя! Варя!»… Как этот голос напоминал мне моего возлюбленного Диму. ККак бы мне хотелось, чтобы его голос был чуть-чуть поближе. Светлячки все разгорались, пели, а голос становился ближе… — Варя! Варя! Хруст веток, сигналы, крики. Ко мне кто-то подбежал, схватил за плечи, крепко прижал к себе. Это был Дима. Я захлопала глазами, окончательно просыпаясь и не веря в то, что происходит. — Я ещё сплю… — прошептала я себе под нос. Но Дима отстранился от меня — его бледное, красивое лицо было прямо передо мной. Мой суровый врач…. Он смотрел на меня невозможно серьезно, в то же время с нестерпимой радостью, волнением, с нежностью. Все смешалось. Мне все ещё казалось, что я сплю. Мечтала ли я несколько часов назад о том, что когда-нибудь еще в своей жизни увижу своего возлюбленного Волкова? — Варечка…. — просто сказал он, и снова обнял меня. — Ты не спишь. Я нашел тебя. Мы нашли… — Дима… — прошептала я, на мгновение в бессилии обмякая в объятиях Волкова, а затем из последних сил обнимая его за плечи. Я закрыла глаза, прижимаясь к его груди, и слабо улыбнулась сухими губами. Мне все ещё виделись облака теплых светлячков, они словно защищали нас, грели. На секунду, я даже подумала, что умираю, и это всё моё предсмертное видение. Но это лишь на секунду, потому что вот уже кто-то подоспел к нам. Несколько мужчин и женщин в спасательной форме, кто-то кричал, что спрашивал. Нам с Димой помогли добраться до дороги, и уже вскоре я была в карете скорой помощи. Перед глазами всё неслось в каком-то вихре — я едва помнила, как мы добрались до Москвы, как подъехали в к больнице. Знаю только то, что Дима всегда был рядом со мной, он прижимал меня к себе, словно бы боясь отпустить и снова тут же потерять, а если не прижимал, то крепко держал меня за руку. Мы ждали в приемной больницы, пока меня оформят, а Дима все сжимал мою руку в своей до тех пор, пока я не почувствовала, что он что-то тихонько вложил мне в ладонь. Он прижимал меня к себе, сидел, уткнувшись носом в мою макушку. — Это, наверное, самый неподходящий момент в жизни… Но я две недели не мог определиться с выбором, — усмехнувшись, шепнул он мне. — Варя… Умоляю тебя, выходи за меня замуж… И больше никогда не исчезай из моей жизни…. Я улыбнулась, проводя пальцем по мягкому бархату маленького коробка в руке. Сладкая истома накрыла сердце, душа взлетела куда-то высоко-высоко, наверное, в те самые небеса цвета индиго, где тысячи светлячков грели наши сердца. И мне хотелось лететь туда и смеяться, смеяться, петь от счастья… Мне хотелось, чтобы Дима был рядом. Всегда. Два дня пролетели незаметно. Наверное, потому что по большей части, я всё время отдыхала, спала, наслаждалась свободой и уходом. Главным образом, я наслаждалась своим общением со своими близкими. С Димой, с приехавшими ко мне родителями, с Оксаной и Любашей, которые пришли меня навестить. Мне было хорошо. В больнице я провела уже четыре дня, три из которых успела активно пообщаться с теми, кто ко мне приходил. Дима, конечно же, бывал у меня каждый день. Не всегда мог — клинику открыли, и операции полетели одна за другой, поэтому работы было много. В любом случае, я не чувствовала себя здесь плохо, даже когда все уходили и я оставалась одна. Палата у меня была очень комфортабельной, уютной, со всеми удобствами и всевозможным оснащением. Это было, конечно, приятно. Здесь было очень светло, чисто. Уход был на превосходном уровне — в общем, больница едва ли уступала по всем параметрам нашей клинике. И я даже немного тосковала по работе, и нашему коллективу… Ещё больше я скучала по нашему с Димой гнездышку, где мы уже готовились делать детскую комнату из одной свободной. Мои родители уже приезжали ко мне в больницу и, конечно же, познакомились с Димой. Оба были в колоссальном восторге от моего будущего мужа, благодарили его за заботу обо мне, и, конечно, едва-едва готовы были выпускать меня из своих тёплых любящих объятий. Честно говоря, я ужасно переживала за них после всего произошедшего. Но это Волков, конечно, он кого угодно мог успокоить… Так что теперь мои родители ждали нас в гости в свой загородный дом, а после, как мы и рассчитывали ранее, мы должны были поехать познакомиться с отцом Димы. Я улыбнулась, коснувшись пальцем помолвочного кольца… Белое золото, круглый бриллиант, классическая форма — мне безумно нравилось кольцо! Дима так долго выбирал… Ждал момента, и, мне кажется, что момента лучше было и не подобрать. Это был конец наших испытаний, конец моего невыносимого пути и наших страхов… Кто-то постучал в дверь. Я тут же откликнулась. В палату вошел Дима, смешно, что в накинутом белом халате, который он и так постоянно носил. В руках Волков держал шикарный букет розовых пионов, обернутый в модную нынче оберточную бумагу из нескольких слоев. Я растаяла. Господи, какая красота… — Привет, моя хорошая. — Дима подарил мне букет и поцеловал в лоб, затем в губы. — Привет! — откликнулась я, улыбаясь. — Спасибо! Какой букет…. Я вдохнула аромат цветов и зарылась в них лицом. Боже, какая красота… Пока Дима бегал за вазой и набирал в неё воду, я наслаждалась цветами, и всё думала, что уже совсем скучаю по дому. Поставив букет в вазу, Дима подошёл ко мне и сел в кресло возле моей кушетки. — Ну, как ты, Варюш? — спросил у меня Волков, беря меня за руку. Я улыбнулась. — Всё в порядке, — ответила я, не сдерживая легко вздоха. Мы с Димой переглянулись, и оба скривили рты. — Но да, мне дико надоело соблюдать постельный режим большую часть дня, и я уже так скучаю по дому, что иногда подумываю о побеге… Димка рассмеялся. Он встал с кресла, подошел ближе ко мне и обнял, сев рядом со мной на кушетку. Он поцеловал меня в щеки, нос, в лоб, затем в губы. — Потерпи ещё чуть-чуть, моя хорошая, — сказал он. — Только что говорил с твоим врачом — послезавтра выписка. — Какое счастье, — мечтательно протянула я, обнимаю Диму в ответ. — А то по тебе ребенок скучает — сил моих нет! Дима снова рассмеялся, он снял с меня одеяло, и, задрав верхнюю часть рубашки, поцеловал меня в живот. Я положила руку на Димке на голову, впуская пальцы в волосы. — А я-то как… — Волков посмотрел на меня, приподнялся и поцеловал меня в губы, я обвила руками его шею, но почти сразу выпустила из объятий и ткнула пальцем в грудь, отворачиваясь. — Как ты думаешь, что нам сейчас скажут, если застанут в таком виде? Волков усмехнулся, усаживаясь на кресло. — Могу сказать по себе — я бы точно ничего хорошего не сказал, — посмеялся он. — Вот-вот, — улыбнулась я, снова натягивая на себя одеяло. — Кстати, — Дима покривил ртом, глядя в сторону. — Котовский тоже здесь. Мое сердце будто бы пропустило удар. Я распахнула глаза, и сжала ладони в кулаки. — И что с ним? Дима едва заметно повел плечом. — Его жизнь вне опасности, — Волков приподнял бровь, глядя на меня. — Я говорил с ним. Он мне многое рассказал, но очень просил, чтобы я тебе ничего не говорил. — Отчего же? — Он сам хочет поговорить с тобой, когда ты сможешь прийти. Я помолчала. Опустила глаза, глядя на белые волны одеяла, закрывающие мои ноги. Внутри теплилась какая-то жалость. А вообще — что-то непонятно. То ли сожаление, то ли презрение. Я не могла понять. Наверняка знала только одно — обязательно хочу с ним поговорить. — Я приду, — твёрдо сказала я. — Обязательно приду. Я посмотрела на Диму, тот чуть нахмурился и кивнул. — Ему сейчас всё равно нужен отдых. Ты выпишешься, подготовишься, он как раз уже пободрее должен будет пойти на поправку. Я кивнула. — Ты ведь пойдешь со мной? — спросила я тихо. Дима улыбнулся, беря меня за руку. — Ну, конечно. Конечно, пойду. Я проснулась довольно рано. Солнечные лучики играли на стенах, на рамках от фотографий и их стекле, на цветочных горшках, они рассыпались, словно карамельные нити, падали на ковер, и уже как-то сразу поднимали настроение, создавая небывалый уют и светлое настроение. Я чувствовала себя несколько воздушно, как-то очень легко. Мне хотелось улыбаться. Я привстала на кровати, и потерла глаза. Оглянувшись, я заметила, что Дима уже встал. Я хорошо чувствовала запах свежесваренного кофе, доносящийся с кухни, запах румяных яблок и чего-то сладкого. Как жаль, что сегодня непривычный выходной, когда можно просто поваляться дома, погулять по городу, никуда не торопясь, насладиться временем друг с другом. Тем не менее, сегодня у нас важный день. Прежде всего, этот важный день был у меня. Я переживала, ждала этого дня, много думала о нём, и о той, встрече, что должен был принести мне этот день. С одной стороны, мне все время казалось, что я не готова к нему, с другой — не могла дождаться, и мне искренне хотелось, чтобы этот день побыстрее настал. Ровно неделю назад меня выписали из больницы. Чувствовала я себя прекрасно, я и мой малыш тоже. Я улыбнулась, положив руку на живот и тихонько погладив его. Сколько эмоций и переживаний целой лавиной окутывали меня теперь — не знаю, происходящее ли в моей жизни так влияло на меня, или всё-таки беременность. Впрочем, меня не отпускала мысль, что влияло и то, и другое. Потянувшись, я сладко зевнула, затем распахнула одеяло, и слезла с кровати. Легким шагом я подошла к двери, вышла в коридор и поспешила в ванную комнату. Приведя себя в порядок, я заглянула на кухню. Дима пил кофе, стоя возле окна и, хмурясь, вглядывался в свой смартфон. Волков был прекрасен, как всегда — он уже успел переодеться в белую рубашку и брюки, собираясь на наши сегодняшние приключения. Я прикрыла глаза, томно улыбаясь и прижимаясь к дверному косяку. Он был красив. Всегда был красив так, что сердце замирало. И я никогда не могла вдоволь налюбоваться им. Дима вдруг поднял взгляд, и заметил, что я за ним наблюдаю. Увидев меня, он улыбнулся и поманил к себе. Я подошла к нему и он, отставив на подоконник чашку с кофе, притянул меня к себе крепкой хваткой и обнял, поцеловав в лоб. — Доброе утро, — сказала я. Ну что? Как настроение?