– Он одевается. – Я наматываю круги по комнате и потираю затылок. – Кажется, ему лучше после ванны и моей крови… Черт. Было так много омертвевшей кожи, но теперь он в порядке. – Значит, ему стало лучше после того, как ты его накормил, а разлагающаяся плоть – окончательное доказательство, – говорит Харука. – Он один из нас, и он меняется. В это, черт возьми, трудно поверить. – Так что же мне делать? И он все еще не совсем вампир. У него нет клыков, и он не может кормиться сам. Мне продолжать его кормить? Или, может быть, мы должны найти ему другой источник? Что лучше? И почему это происходит сейчас? – Я не пытаюсь переложить эту проблему на кого-то другого. Нет. Но я также понятия не имею, во что ввязываюсь, и это меня искренне пугает. – На какой вопрос ты хочешь, чтобы я ответил первым? – спрашивает Харука. – Почему это происходит именно сейчас? – Я верю, что ваши натуры тянутся друг к другу. Вот почему ты был уникальным образом способен различить его запах и заметить его раньше, чем Нино или я. Но после того, как ты указал на это, все стало очевидным. Я стою неподвижно, думаю. – На прошлой неделе я впервые покормился от него. У него был потрясающий вкус. Слишком приятный. – Возможно, именно твое кормление спровоцировало это? Уникальная близость кормления в сочетании с вашими совместимыми натурами. – Значит, это моя вина, что он в таком состоянии? – Не совсем, но в некотором смысле, да. Джуничи, тебе нужно принять решение. – Насчет? – Ты поможешь ему пройти через это? Мы не так много знаем об обстоятельствах, но для любой вампирической жизнеспособности постоянство является ключевым моментом. Его источник питания должен быть тем же самым, пока он медленно пробуждается, – и высокого качества, поскольку он явно ранговый. Его источник также должен сделать его переход максимально комфортным, без стресса, поскольку мы не знаем, чего ожидать. Должны ли мы попытаться найти кого-то другого? Или ты готов посвятить себя процессу его пробуждения? Услышав что-то, я поворачиваюсь и вижу, как Джэ тихо входит на кухню из прихожей. Он босиком, а его и без того стройная фигура теперь выглядит костлявой от потери веса. Он одет в чистые треники, его золотистые волосы темнее, чем обычно, потому что мокрые. Очков нет. Мы настороженно встречаемся глазами, прежде чем он проходит в кухню и присаживается. Я киваю, снова расхаживая взад-вперед. – Да. Конечно. – Я думаю, это наилучший вариант. Я приду завтра, чтобы напрямую поговорить с Джэ о его случае. Это моя обязанность как лидера его королевства. Я качаю головой. – Ты копался в этом несколько недель – приглашал его на ужин к себе домой, летал в Гонконг и проводил исследования в той старой библиотеке. И сейчас ты очень взволнован, не так ли? В трубке повисает небольшая пауза, прежде чем он отвечает: – Немного. Глава 23 Джэ Я думал… что, когда я в конце концов приму ванну с Джуничи, это будет очень сексуальное, горячее мероприятие, словно из пышной эротической новеллы. Тиковое дерево, пар, скользкие руки и тяжелое дыхание. Медленные толчки и глубокие поцелуи. Ни разу я не фантазировал о том, как он счищает омертвевшую кожу с моего иссохшего тела, потому что я слишком слаб, чтобы сделать это самому. Я также не представлял себе, как Нино время от времени заглядывает, чтобы убедиться, что мы оба в порядке. Неа. Совсем не так я себе это представлял. Я сижу за кухонным столом и бездумно ем мисо-суп с рисом, которые любезно купил для меня Нино. Что бы со мной ни происходило, это быстро обострилось. В понедельник на работе я почувствовал усталость. В течение дня мне становилось все тяжелее обращать внимание на то, что мои пациенты говорят мне. Утром во вторник я проснулся измученным, чувствуя себя высохшей губкой, оставленной на краю кухонной раковины. Я никогда не чувствовал себя так – словно вся влага из меня была выжата или выкачана куда-то, сделав меня хрупким. Я связал это с обезвоживанием, но сколько бы воды я ни пил, я не мог насытиться. Все это приводило к тому, что я бегал в туалет каждые двадцать минут… пока не начал добираться дотуда ползком. Потом я не мог ни двигаться, ни что-либо делать, и все дико болело. Это чувство все еще внутри, угрожает снова овладеть мной. Кажется, Нино занят уборкой всей моей квартиры (благослови его бог, хотя это крайне унизительно), а Джуничи расхаживает взад-вперед по моей гостиной, разговаривая с Харукой по телефону. Я знаю, что это Харука, потому что Джуничи меняется, когда говорит с ним. Они друзья, но с ним он менее надменный. Я хочу его. Я всегда хочу его, но сейчас это ощущается как-то иначе. Прежде я чувствовал дикое удовлетворение просто от его присутствия и разговоров. Поцелуй? Замечательно. Секс? Великолепно. Я все еще хочу этого, но что-то внутри меня теперь хочет большего. Я сижу здесь и не могу понять, чего именно. Джуничи кладет трубку и идет ко мне. Он был до странности тихим с тех пор, как помыл меня в ванне. Когда он переодевался, то отказался от пиджака. Теперь на нем накрахмаленная белая рубашка (рукава закатаны до локтей) и брюки. Весь костюм был черным, но с тонким атласным матовым узором пейсли. Великолепно. Еще одна вещь, которая сделала бы меня похожим на клоуна, но Джуничи выглядит самым нарядным существом во всей Японии. Когда он присаживается, я не могу не смотреть на него. Цвет его радужек кажется почти приглушенным, но они все равно очень выразительные. Сейчас в них чувствуется доброта. – Как ты себя чувствуешь? – Я в порядке. – Мой голос, наконец, вернулся к норме. Он был странным и хриплым, когда я только проснулся. – Спасибо… за все это. Мне очень жаль, что я прервал ваше мероприятие. Я ценю твою помощь. – Почему ты мне не позвонил? – спрашивает он. – Все пошло наперекосяк довольно быстро. Я думал, что подхватил что-то, и что поправлюсь через день или два. К тому времени, как я понял, что был неправ, я буквально не мог пошевелиться. Джуничи на это кивает, скрещивая руки, и откидывается назад. – Две вещи. Первое – совет одобрил твой проект по суррогатному материнству. Так что, когда ты будешь готов, можешь начинать свое первое испытание. Несмотря на то, что я чувствую себя дерьмово, я искренне рад это слышать. – Превосходно. Я с нетерпением жду этого. Ты рассказал Харуке и Нино хорошие новости? – Это подводит меня ко второму. Харука придет поговорить с тобой завтра. У меня отвисает челюсть, и широко раскрываются глаза. – Что? Харука… здесь? – Господи. Уже достаточно унизительно, что Нино здесь, но Харука в моей обшарпанной квартире? Почему я ее не украсил? Ради всего святого, я здесь уже пять месяцев. У меня есть еда в холодильнике? Вино? Чай? – Да, – говорит Джуничи, прерывая мои переживания о том, что я плохой хозяин и декоратор. – Завтра ты сможешь все рассказать ему лично. Ему также нужно поговорить с тобой. Джэ, ты действительно понятия не имеешь, что происходит? – Что со мной происходит? – Ужас бурлит у меня в животе. – Пожалуйста, скажи мне? – Я не хочу это признавать, но то, как я выглядел – серая, пепельная кожа – напомнило мне о том, как выглядела моя мать незадолго до своей смерти. Джуничи делает глубокий вдох. – Мы думаем, ты оборачиваешься. Я моргаю и оторопеваю. – Куда? – Куда? – Джуничи хмурится. – Что это значит? – Что ты имеешь в виду? Я машина? Влево или вправо? – Джэ. Оборачиваешься в вампира. Ну, технически ты всегда им был, по-видимому. Так что, меняешься? Пробуждаешься? Я не знаю, как выглядит мое лицо, но я не могу говорить. Не могу двигаться. Его заявление настолько нелепо и противоречит всему, что я когда-либо изучал о вампирах. – Джэ? – Он наклоняется ко мне. Я встаю. – Ты злишься? – Что? Нет… – Сколько… сколько раз мне нужно повторить тебе, что я, черт возьми, человек. Превратить человека в вампира невозможно. Это невозможно, черт возьми… – Джэ, пожалуйста, успокойся. Я не могу успокоиться. Никто и никогда не смог бы этого сделать, услышав такую новость. Скорее, это имеет обратный эффект. Я прекращаю болтать, но думаю, что он окончательно свихнулся. Все они. Со мной что-то не так, но я не могу быть вампиром! – Ты помнишь, что я сделал, чтобы тебе стало лучше? – Что ты сделал? – повторяю я. – Я… Отводя взгляд, пытаюсь вспомнить, что было чуть больше часа назад. Я помню, как слышал голос Джуничи. Его запах. Его безупречный, чудесный аромат. Он говорил со мной, просил меня что-то сделать. Потом он дал мне что-то… что-то чудесное на вкус, точно такое же, как и его запах. Идеально чистое, кипарисовое и мятное. Джуничи в неразбавленном виде. Гиперболизированный. Я снова нервно оглядываюсь на него. – Ты мне что-то дал. Что ты мне дал?