– На что именно я смотрю? – На мою кожу. Оттенок лучше, тебе не кажется? Я качаю головой. Джуничи проходит путь, который я называю «Путь умеренного голодания». Знаю, что это очень важно для него, но он выглядит ужасно последние пять месяцев, хотя сейчас – определенно лучше, чем в декабре. Первые несколько недель были для него особенно тяжелыми. – Я не уверен, Джун. Мне кажется, что он все еще немного коричневато-серый. Джуничи, дуясь, отстраняется от камеры. – Правда? Я мог поклясться, что сегодня выгляжу лучше. – Может, я плохо вижу через камеру? Возможно, дело в освещении. Ухмыляясь, он складывает руки, сидя в своей гостиной на роскошном бархатном диване цвета подсолнуха. Я скучаю по этому дивану. У меня остались как очень хорошие, так и не очень хорошие воспоминания о нем. – Возможно, ты прав, – говорит он. – Но чувствую я себя хорошо. Эта неделя была лучшей. Вчера было… пять месяцев? – Поздравляю, Джун. – Muchas gracias[53]. И спасибо, что взял трубку и поговорил со мной. – Я сейчас не занят. – Значит, удачное время. Я слышал, что ты назначил Нино встречу, чтобы получить его биообразец. Он немного волнуется по этому поводу. Это заставляет меня рассмеяться. – Почему? Джуничи откидывается на спинку дивана, все еще улыбаясь мне. – Потому что теперь это кажется ему более ощутимым. У них действительно будет ребенок через несколько месяцев. Раньше все это было гипотетически. К тому же Нино сказал, что чувствует давление, потому что Харука настаивал на том, чтобы именно он сдал образец. Я улыбаюсь, потому что это правда. Но ничего не говорю. Врачебная тайна и все такое. – У меня такое чувство, что он очень хочет, чтобы ребенок был похож на Нино, – продолжает Джуничи. – Мне просто смешно. Харука так безразличен ко всему до того момента, пока не случается. Я смеюсь, потому что тоже заметил это. – Он был крайне сообразителен всякий раз, когда мы вместе играли в сёги. Можно подумать, что его не волнует победа, но это определенно так. Мы застываем в моменте, улыбаясь друг другу, но лишь на мгновение. Я отвожу взгляд, чтобы с чем-то повозиться, отвлекаясь от теплого чувства, охватившего мое тело. – Ты сегодня на чердаке. Снова читаешь дневники своей мамы? – Да, но я сейчас смотрю некоторые ее вещи. Перебираю коробки. – Ты говорил с отцом о его происхождении? – Спрашивает Джуничи. – Ты собирался поговорить. – Я поговорил. Он… он сказал мне, что его прадед был в третьем поколении. Джуничи качает головой. – Ничего себе. Все это время у тебя был кто-то по обеим линиям… – Но я не знал! Мой отец не кормится, и он никогда не говорил мне об этом. – Я знаю, Джэ. – Взгляд Джуничи смягчается. – Тебе не нужно защищаться. Я знаю. Все в порядке. Джун никогда не обвиняет меня во лжи, но я просто… я начинаю так обороняться. Моя природа пускается бушевать, кожа становится горячей, и я честно готов бросить трубку. – Мне не терпится увидеть тебя на следующей неделе, – говорит Джуничи. – Ты ждешь свадьбы? Я сглатываю, получается с трудом, будто у меня в горле вата. – Конечно, – лгу я. Не могу представить, как это будет: как мое тело отреагирует на него лично теперь, когда мои чувства стали еще острее. Оно уже и так напряжено во время дурацкого видеозвонка. – Все хотят тебя видеть, – говорит Джуничи. – Даже Сидни сказал мне, что скучает по тебе и с нетерпением ждет встречи. Я тоже по тебе скучаю. Теперь мне кажется, что по моей коже пробегает электрический ток – вверх по рукам к голове и плечам, вниз по туловищу и позвоночнику. Он такой сильный, но я игнорирую его и киваю. – Я с нетерпением жду встречи со всеми. Сидни приедет на свадьбу? Джуничи улыбается. – Да. Что ты делаешь на этих выходных? У тебя рейс в понедельник? – Да, и… я думаю, Одри приедет в гости. Она говорит, что нашла новый рецепт булочек с корицей и хочет опробовать их на мне. – Вампирша Одри. Она заставляет тебя так ее называть? Я смеюсь, что хорошо, потому что это отвлекает от всего, что кипит внутри меня. – Нет. Она так только представляется. Одри эксцентрична, это точно. Она купила мне корзину вкуснейших манго, но отказалась сказать, откуда они у нее. Джуничи пожимает плечами. – Может, она их украла? – Разве вампиры воруют манго? – Если больше нечем заняться. Я смеюсь, потому что звучит совершенно нелепо. – Вся аристократия в одном лице, – говорит Джуничи. – Они сбегаются к тебе. С манго. – Я не думаю, что одного представителя чего-либо можно определить как стаю. Он ухмыляется. – Но это ненадолго. Скоро кто-нибудь узнает кто ты, и о тебе напишут в Нью-Йорк Таймс, Би-би-си и Вэмпайр Интернешнл Ньюс. Я уже вижу заголовки: «Британские чистокровные существуют». – Боже, надеюсь, что нет. Господи. – Они будут ломиться в твою дверь с корзинами украденных фруктов. – Ты намеренно пытаешься вызвать у меня приступ тревоги? – Я улыбаюсь. – Это цель на сегодня? – Нет. Точно нет. Но я счастлив, что могу заставить тебя улыбаться и смеяться. Это достойная цель на день. Я все еще улыбаюсь, и это теплое, пузырящееся ощущение продолжает бежать по моей коже и сквозь меня. Я не знаю, что сказать, когда он бросает мне кокетливые замечания. Прежний Джэ сказал бы что-нибудь острое и дерзкое в ответ. Беззастенчивое. Когда я думаю о себе тогдашнем и о том, насколько я был уверен в себе, мне становится смешно. Сайрус уверенно признался мне в своих чувствах – абсолютно убежденный, что я отвечу ему взаимностью. Тогда я чувствовал надменность по отношению к нему, но разве я не вел себя подобным образом с Джуном? Слава богу, я никогда не говорил ему о своих чувствах. Если бы я это сделал, я бы не смог смотреть в лицо ни ему, ни себе. Сайрус связывал со мной все свои гейские надежды и мечты, а я все свои вампирские связывал с Джуном. Я даже не осознавал, насколько сильно позволил себе зависеть от него. Это унизительно. Мой планшет вибрирует, звонит мой непосредственный руководитель из больницы. Мне неприятно это признавать, но я испытываю некоторое облегчение. Если я продолжу так разговаривать с Джуничи, мне станет слишком комфортно, и потом будет еще больнее. – Эй, из больницы кто-то звонит, и мне нужно ответить. – Конечно. Хорошего дня. Я рад, что ты взял трубку, и я действительно с нетерпением жду встречи с тобой, Джэ. Я киваю, подавляя и игнорируя свою природу. – И тебе того же. Несколько дней спустя суббота, полдень. Я сижу в гостиной своего коттеджа с Вампиршей Одри. Весенний дождь слегка постукивает по окнам и крыше, а мой желудок полон чая «Английский завтрак» и теплых булочек с корицей и изюмом. Она рассказывает мне историю о том, как однажды в 1970-х пробежала голой по Трафальгарской площади за чашку кофе. Это действительно захватывающая история, но я отвлекаюсь, думая, что, возможно, схожу с ума. – В те времена не было камер и всех этих модных технологий, поэтому было гораздо легче избежать наказания за мелкие проделки. Я перевоплощалась снова и снова, просто ради забавы. – Одри делает большой глоток чая, затем промакивает свои рубиново-красные губы салфеткой. – Эх, времена… – Сейчас сделать это было бы гораздо сложнее, безусловно. – Я ерзаю на стуле, пытаясь успокоиться. Это не срабатывает. – О, это было бы невозможно сделать сейчас. Каждый – ходячая видеокамера! Мои дни беготни нагишом прошли. – Одри подносит чашку ко рту, но затем хмурится и обращает внимание на меня. – Дорогой, ты в порядке? Я вдыхаю, и все, что я чувствую, становится более и более интенсивным. – Я не знаю. Я… кажется, я схожу с ума.