– В чем дело? Я не специалист в чистокровных делах, но, возможно, смогу помочь. Я кое-что знаю. – Одри второго поколения, и она определенно много знает. Гораздо больше, чем я. Мы встретились в городе на выходных три месяца назад, когда я решил зайти в более крупный сетевой супермаркет вместо своего маленького местного. Она была потрясена, когда увидела меня – британского чистокровного. Но она сохранила все в секрете, как я и просил. Одри очень добрая. Навещает меня каждую субботу, если я не работаю. Приятно поговорить с кем-то, кроме Сая. – Я… ты помнишь, что я тебе сказал? – Спрашиваю я. – О вампире, который помог пробудить меня? – Джуничи, – говорит она, кивая. – Конечно, я помню. Он довольно важен для тебя. – Я не знаю, что со мной не так, но я как будто чувствую его. Я не думал о нем, но это ощущение становится все сильнее, и я чувствую и обоняю его прямо сейчас. Я провожу руками по волосам, зажмуриваюсь и чувствую, как краснеют шея и лицо. Это ошеломляет, как будто он повсюду. Почему мое тело мучает меня? – Он здесь? Если ты чувствуешь его таким образом, он, должно быть здесь… – Одри ставит чашку на стол, встает и подходит к окну, ее длинная шелковая юбка развевается вокруг ее ног, когда она скользит, чтобы выглянуть через забрызганное дождем стекло. – К твоему дому подъезжает черный «ягуар». Ты кого-то ждешь? Повернув голову, я хлопаю глазами. – Нет. Она все еще смотрит в окно. – Ну, кто-то здесь. О… он выходит из машины… довольно высокий парень. Эффектный. Милый, я думаю, это твой вампир. Глава 43 Джуничи Я решил устроить Джэ сюрприз в Бристоле по двум причинам. Во-первых, ему было бы неудобно идти на свадьбу одному. Я не стал спрашивать, потому что знал, что он скажет мне «нет» и будет настаивать на том, что с ним все в порядке. Но входить в крупную аристократию, такую как Милан, в одиночку и в качестве новенького чистокровного – просто ад. Пугающе – это даже не то слово. Добавьте к этому, что у Джэ нет опыта общения с другими высокоранговыми вампирами, будучи ранговым вампиром. Ему нужно сопровождение. Без вопросов. Во-вторых, мне хотелось немного поговорить и побыть с ним наедине до свадебной суматохи. Будет настоящий цирк, когда мы туда доберемся, но мне нужно сказать ему о своих чувствах. Я готов к нему и ко всему, что нас ждет, если он все еще хочет меня. Я был удивлен, когда он уехал из Японии сразу после перехода. Да, его пробуждение и чистокровность чертовски потрясли меня. Он лез на меня, и его энергия была настолько сильной, что это пугало, я признаю это. Но я не хотел, чтобы он уходил с концами. Я надеялся, что он останется в больнице, пока я разбираюсь со своим дерьмом с Реном, и что он продолжит учиться у Харуки и навещать его. Наша община – хорошее и безопасное место для него, поэтому мне было странно, что он просто свалил и начал выполнять всю работу по программе суррогатного материнства удаленно. До того, как он проснулся, и пока я думал, что он может быть представителем первого поколения, я решил, что буду открыт для связи с ним. Мне просто нужно было время, чтобы привыкнуть. Но, кажется, что в сознании Джэ (и Нино, видимо, тоже) я категорически отверг его. Это не так, и я пытался объяснить ему это в день его пробуждения, но его мысли были где-то в другом месте, и я не смог до него достучаться. Может быть, я был не прав, оттолкнув его в тот момент. Я понимаю точку зрения Нино, но я не могу вернуться назад и что-то изменить. Все, что я могу сделать сейчас, это утешить его, дать понимание и уверенность в том, что его любят, поддерживают и что он не одинок. Я арендовал машину в аэропорту, чтобы доехать до коттеджа Джэ. Район, где он живет, находится довольно далеко от города – примерно в двадцати милях. Здесь красиво. Дорога впереди тянется тонкой линией среди холмистых пастбищ, и все вокруг ярко-зеленое и живое, несмотря на стальные облака, застилающие небо. Ветер тоже начинает усиливаться, и ветки деревьев гнутся и качаются в гипнотическом танце. Когда я, наконец, подъезжаю к коттеджу, то громко смеюсь. Он буквально похож на что-то из сказки. Джэ как принц, который живет в уединении в сказочном коттедже с мятно-зеленой отделкой, кирпичными стенами, увитыми плющом, и кустами красных роз по обеим сторонам. Это слишком. Будто он специально устроился здесь, чтобы все было как можно драматичнее. Я паркую машину, глушу двигатель и выхожу на улицу, мятно-зеленая дверь коттеджа медленно открывается. В проеме неподвижно стоит Джэ. Его волосы немного длиннее, чем я помню, зачесаны назад и немного взлохмачены, как будто он провел по ним пальцами. Он в очках, белоснежной хлопковой кофте, которая идеально сидит на его фигуре, и темных брюках цвета хаки. Наши глаза встречаются. Ветер мягкий, но холодный, все еще пронизанный морозным дыханием зимы, треплет мой плащ по краям. Джэ идет ко мне по дорожке, и я замечаю его до нелепого милые темно-синие кожаные туфли-лодочки. Весь этот наряд так ему идет – не похоже, что он снял это с манекена. Решив оставить чемоданы в машине, я первым делом залезаю на заднее сиденье, вытаскиваю оттуда большую переноску, ставлю на землю и открываю. Она тут же набрасывается на мою руку. Неблагодарное создание. Кошка ведет себя со мной так с того дня, как Джэ покинул мой дом. Ее подбородок приподнят, когда она выскальзывает из переноски, затем ныряет под машину и направляется прямо к своей цели. Я смотрю, как Джэ наклоняется и в шоке гладит встревоженную кошку. – Лулу! – Глаза Джэ широко раскрыты, а кошка задирает голову к его ладони, упираясь лапами в его колени. Dios mío. Можно подумать, что Лулу его кошка. Мне пришлось сделать ей паспорт, прививки и микрочип (она не была рада ни тому, ни другому), а также справки, чтобы получить разрешение на въезд в Великобританию. Ко всему прочему, она ворчала на меня всю дорогу, зато теперь она довольна как слон. Быстро схватив свой второй сюрприз с пассажирского сиденья, я иду навстречу к Джэ по дорожке. Он медленно поднимается, глядя на меня так, словно его вот-вот вырвет. Понятия не имею, что означает это выражение лица и хорошо ли это. – Привет, солнышко. – Ч-что ты здесь делаешь? – Он смотрит на меня с тем же выражением, но теперь я замечаю его глаза. Они все такие же: яркие, каштаново-коричневые, но вокруг радужек появилось плотное кольцо синего цвета, чего я не замечал во время наших видеозвонков. Когда это произошло? И еще, почему он до сих пор носит очки? Он очень сексуален, когда их носит, но три месяца назад он сказал мне, что его зрение более чем исправилось. – Кошку приветствуют лучше, чем меня? Если уж на то пошло, это я привез ее сюда. – Я раскрываю руки, показывая букет цветов, который держал за спиной. Проходит минута, а выражение лица Джэ остается непроницаемым, но он шагает ближе и холодно меня обнимает. Боже. Мы разговаривали по телефону с тех пор, как он уехал. Не было похоже, что он сердится на меня. – Я скучал по тебе, – говорю я ему. – Рад тебя видеть. – Я тоже, – говорит он, поспешно высвобождаясь из моих объятий. Я держу цветы у груди. Букет выполнен в ярко-синем и фиолетовом тонах, которые напоминают мне о нас. – Это дельфиниумы. Они тебе нравятся? Джэ наконец улыбается. Улыбка слабая, но она есть. Он сосредотачивается на букете. – Они великолепны. – Поскольку ты сказал мне, что стрелиция была любимым цветком твоей матери, нам придется решить, какой твой любимый цветок. Он приподнимает бровь. – Мне он нужен? – Да. Абсолютно. У любого культурного, утонченного мужчины, уверенного в своем стиле и вкусах, он должен быть. Джэ закатывает глаза, все еще улыбаясь. – Конечно. А у тебя какой? – Подсолнух. Но ты не можешь выбрать мой. – Я не хочу его. Впрочем, тебе идет. Диван. – Именно. – Я шевелю бровями. Обожаю этот диван. Он послужил основой всего остального дизайна в гостиной и кухне. Почему? Потому что мой отец ненавидел бы этот диван. «Дикий и аляповатый», как покачивания бедрами под гитару и бонго, – вот как он бы его называл. Джэ берет букет и подносит к носу. – Спасибо за цветы… Почему ты здесь? Я думал, что увижу тебя в Милане. – Джэ. Ты единственный из ныне живущих британских чистокровных вампиров, и ты никогда не был на аристократическом мероприятии. Я бы не позволил тебе войти в эту ситуацию в одиночку. Возникает неловкая пауза, когда я чувствую, что он хочет что-то сказать, но вместо этого отводит от меня взгляд и смотрит на цветы. – Очень мило с твоей стороны. Спасибо… Тебе нужна помощь с чемоданами? Я поднимаю бровь. Мило с моей стороны? – Нет, не нужна. – Одри внутри. Тебе стоит войти и познакомиться с ней. – Он поворачивается, и я следую за ним по очаровательной дорожке, выложенной булыжниками, к входной двери. Прямо перед тем, как переступить порог, я зову Лулу. Она прыгает по траве, как дельфин, выпрыгивающий из океана, затем рысью проносится мимо меня и входит в дом. Видно, что ей здесь уже нравится. Жаль, что владелец этого потрясающего маленького дома не в восторге от меня. – Я ничего не украла за пятнадцать лет, – восклицает Вампирша Одри. – В наши дни это слишком сложно. А в тюрьме никогда не было весело. Эту крошку за решетку не засадишь. Никогда больше! Я смеюсь, когда свистит чайник; звук пронзительно и звонко разносится по теплой гостиной. Джэ вскакивает с кресла и направляется на кухню, а Лулу следует за ним по пятам. Она не отходила от него с тех пор, как мы вошли в дом. Я откидываюсь на спинку дивана, расслабляюсь и вдыхаю. Весь дом пропитан его запахом – теплым и успокаивающим, персиковым и свежим – и от этого мне так сильно хочется его укусить. Он взывает ко мне, и моя природа отвечает однозначно. – Это милое юное создание… – Выразительные карие глаза Одри смотрят на меня, не мигая, обрамленные морщинками от улыбки. – Напоминает мне вампира, едва достигшего совершеннолетия. Он рассказал мне свою историю и о том, как вы познакомились. Он не должен быть здесь один. – Она вампир постарше, как и Асао, но пока мой друг вел довольно размеренную жизнь, на удивление домашнюю, занимаясь воспитанием и опекой чистокровного сына своей лучшей подруги, Одри развлекалась. – Согласен. – Чистокровные – это центр. Они сердце нашей культуры, и они не должны быть на задворках и в изоляции – особенно такие молодые щенки, как он, которые ничего не знают. Скрестив руки, я ухмыляюсь. – Одри, основываясь на ваших рассказах о беготне голышом и воровстве, я бы не счел вас традиционалисткой, внезапно декламирующей мне классическую аристократическую риторику. Она пренебрежительно взмахивает рукой. – Иногда я смеюсь над глупыми людьми, но наше сообщество священно. Мы нужны друг другу, а чистокровные – тем более. Я никогда не встречала счастливого и процветающего чистокровного, который был бы сам по себе. Ни разу. Их потребность в товариществе и общении в десять раз сильнее, чем у вас или у меня. Та толика человечности, которая есть у нас, позволяет нам нормально переносить изоляцию, но чистокровные? Их природа требует иного. – Одри встает, хватая сумку. – Надеюсь, вы приехали сюда, чтобы помочь ему. Вряд ли ему полезно пить фальшивую, фабричную кровь. Ужасно. Никогда не слышала о таком. – Что ж, я обязательно попробую помочь Джэ. Она подходит к двери и открывает ее. В проеме она снова поворачивается ко мне. Дождь накрапывает за ее спиной чуть сильнее, чем когда я только приехал. – Не пробуй, котик. Сделай это. – Она с громким стуком захлопывает дверь, и я хмурюсь. Почему эта случайная вампирша, которую я только что встретил, говорит мне, что делать? Как будто я пришел сюда не для того, чтобы попытаться убедить его вернуться со мной в Японию. – Одри ушла? – Джэ стоит у входа в кухню с растерянным выражением на ангельском лице. – Ушла.