Он делает паузу, смотрит на меня, затем отводит взгляд и проводит пальцами по своим золотисто-каштановым волосам, поворачивается и уходит обратно в кухню. Оставшись в одиночестве, я качаю головой, затем встаю и следую за ним. Кухня такая же уютная, как и гостиная. Белая бытовая техника устарела, но каким-то образом это только добавляет очарования чистому пространству, обрамленному насыщенными светло-голубыми стенами. Над кухонной мойкой квадратное окно с видом на передний двор, и я вижу несколько кустов красных роз, выглядывающих и угрожающих закрыть нижнюю часть окна. Прямо напротив бытовой техники и раковины находится эркер с угловым столиком из белого дерева и изогнутой скамьей. Отсюда открывается вид на сад и лес: сочная, бархатистая зелень и полевые цветы качаются от дождя и ветра. Похоже, надвигается гроза. Джэ стоит у тумбы, чрезмерно сосредоточенный на чайнике и подносе с сервизом. – Я сказал Одри, что собираюсь заварить еще один чайник чая. Почему она ушла? Я подхожу к скамье и проскальзываю за стол, глядя на капли дождя, усеивающие окна в сером предвечернем свете. – Я не знаю, но может быть, ты присядешь со мной? Он не отвечает, продолжая возиться с вещами на тумбе. Лулу вертится вокруг его лодыжек. Когда он, наконец, поворачивается с подносом в руках, она опережает его и запрыгивает на противоположный край скамьи. Он садится рядом с ней, снимая с подноса наши чашки и избегая моего взгляда. – У меня есть молоко или мята. Она все еще растет с тех пор, как мама посадила ее много лет назад. Есть и сахарные кубики… – Он откладывает все в сторону, я все жду, когда он посмотрит на меня, но он этого не делает. – Как прошел полет? – Спрашивает он, наливая мне чай. – Все было хорошо. Я тебя люблю. Он перестарался, и теперь чай в блюдце под чашкой и на столе, но, по крайней мере, Джэ смотрит на меня своими небесными глазами. Они напоминают мне кольца, вращающиеся вокруг Сатурна. – Я люблю тебя, Джэ. Я пришел сюда не потому, что добрый, или потому, что это мой гражданский долг, или что ты там думаешь. Я пришел сюда, потому что скучал по тебе. Джэ смотрит на меня, крепко сжимая в руках чайник, словно восковая фигура, поэтому я тянусь и забираю его. – Мы можем его поставить? – Он подпрыгивает, но я убираю чайник в сторону и сжимаю его руки в своих по обе стороны от подноса, заставляя нас обоих упереться локтями о стол. – Я прошу прощения, если обидел тебя, или если ты чувствовал, будто я бросил тебя, когда ты нуждался во мне. Это вовсе не было моим намерением. Ты понимаешь? Джэ замирает еще на мгновение, затем, наконец, кивает и разрывает наш зрительный контакт. Он говорит: «Да», – но я чувствую, что он эмоционально сдержан. Джэ сидит здесь, наши руки сцеплены, я смотрю на него, но он никогда не ощущался таким далеким от меня, как будто мы даже не в одной комнате. – Неужели я действительно все испоганил? Неужели потерял тебя? – Я подношу одну из его рук ко рту и, ожидая, касаюсь губами костяшек его пальцев. Я наблюдаю, как он делает короткие вдохи, затем зажмуривает глаза и опускает голову, как будто ему больно. Я понятия не имею, что происходит. Уже собираюсь спросить, все ли с ним в порядке, когда он внезапно отрывает руки от моего рта и вырывается из моей хватки. – П-прости… не мог бы ты дать мне минутку? – Он встает, затем быстро исчезает в дверях кухни. На этот раз Лулу не бежит за ним, а поворачивает голову и смотрит на меня. Я сижу в тишине, слушаю, как дождь тихо стучит по окнам этого прекрасного коттеджа, и понимаю, что, возможно, я действительно все испоганил. Глава 44 Джэ Господи, это тело. Мне кажется, что я вот-вот вспыхну, и я понятия не имею, что с этим делать, кроме как отойти от человека, который выбивает меня из колеи. Я не могу даже осознать или порадоваться тому, что говорит мне Джуничи, потому что все во мне похоже на газировку, которую взболтали, или напиток, приготовленный с огнем. Я выхожу из кухни так быстро, как только могу, и направляюсь в ванную. Закрываю дверь и хватаюсь за фарфоровую раковину, делая медленные глубокие вдохи. Прохладная поверхность под моими ладонями помогает мне отвлечься. Я не знаю, что со мной происходит. Больше не знаю. Это чувство… Когда Одри была здесь с нами, было плохо, но терпимо, потому что я мог сосредоточить все свое внимание на ней. Она была как нейтрализатор по сравнению с тем, что Джуничи делает со мной. Но теперь, когда ее нет, мне труднее отвлечься. Когда он прикасается ко мне, и говорит, я буквально не могу дышать, потому что мое сердце колотиться. Теперь, когда я нахожусь в ванной, мне становится немного легче, поэтому я включаю холодную воду и наклоняюсь. Снимаю очки и откладываю их в сторону, прежде чем плеснуть водой в лицо, хочется смыть это чувство, это тело. Когда я останавливаюсь и выпрямляюсь, чтобы посмотреть на себя в зеркало, капли стекают по моей слишком тугой, слишком идеальной коже, и эти странные кольца вокруг радужек, появившиеся пару месяцев назад, выглядят так, будто светятся. – Черт. – Я потираю ладонями лицо, желая, чтобы это прекратилось. Все это. Я чувствую себя гребаным уродом. Я долго нахожусь в ванной, пытаясь успокоиться. Когда Джуничи передо мной, все в моем теле словно вцепляется в него когтями и рвется к нему. Даже когда я был человеком, я всегда хотел его. Но это кажется нелепым. К тому времени, когда я выхожу из ванной, я чувствую себя немного более уверенно. Мои странные глаза перестали светиться, а сердцебиение стало спокойнее. Я делаю глубокий вдох, поворачивая за угол и возвращаясь на кухню. Джуничи все еще сидит на том же месте, и его темные глаза сразу же встречаются с моими. Мое тело разогревается, но я делаю еще один вдох и подавляю его. Не могу больше позволять этим чувствам захлестывать меня. Я выдавливаю улыбку. – Прости за это… Его взгляд напряженный, но задумчивый, тон искренний. – Что только что произошло? – Я все еще приспосабливаюсь. Я в порядке. – Если ты поговоришь со мной и расскажешь, что происходит, я смогу тебе помочь. Я не Харука, но все равно многое знаю и могу объяснить то, что может показаться тебе непонятным. Я верю ему. Верю. Но… я не хочу снова вываливать на него все свое дерьмо. Я уже делал это в прошлом, не так ли? Ранее он уже говорил мне, что я могу на него положиться, и что случилось? Я справлюсь и разберусь с этим самостоятельно. Справлюсь. Я медленно двигаюсь к скамье, изо всех сил стараясь держать свою природу и тело под контролем. Мне просто нужно сосредоточиться. Пока я сижу, Лулу смотрит на меня своими золотыми глазами. Она, очевидно, не может говорить, но похоже, будто она беспокоится и спрашивает, в порядке ли я, что чертовски странно. – Спасибо, – говорю я Джуну, ровно дыша. – Но я в порядке. – Я сплетаю пальцы между бедрами под столом, потому что это дает мне возможность сосредоточиться, и это не даст ему схватить меня и снова вывести мою природу из себя. Я делаю еще один глубокий вдох. – О… том, что ты сказал ранее. – Мы можем не спешить? – Спрашивает Джуничи. – Тебе не нужно отвечать мне прямо сейчас. Ты приспосабливаешься, и я не ожидаю, что ты внезапно доверишься и откроешься мне снова, как выключатель, по которому щелкнули. Я знаю, что это так не работает. Но я здесь, Джэ. Просто знай, что я здесь ради тебя, и на этот раз я не уйду, если ты не скажешь мне уйти. Договорились? Я не думаю, что это сработает, что это возможно сейчас. Но как я могу сказать ему уйти? Этому человеку, который пробудил меня, и чья кровь и присутствие заставляют все мое тело чувствовать себя так, будто я взрывчатка. И все же я чувствую облегчение, потому что он избавил меня от необходимости признать, что я в полном и абсолютном тупике. Я едва могу контролировать свою природу, и не знаю, что происходит с этим безумным телом каждую минуту. Я тоже его люблю. Конечно, я его люблю. Я просто… хотел бы, чтобы все было по-другому. Чтобы я все еще был собой – тем собой, которого я знаю, – или чтобы я оказался в первом поколении или ниже. Тогда во мне осталось бы немного человечности, и Джуну было бы комфортнее со мной. Мне самому было бы комфортнее с собой. Все было бы намного лучше. Это несправедливо. Я киваю, делая еще один глубокий вдох. Мне кажется, я уже лучше контролирую свою природу. Я чувствую это. – Да. Договорились. Джуничи наклоняет голову, глядя на меня, и на его губах появляется улыбка. – Я лучше вижу твои глаза без очков. Инстинктивно я поднимаю руку и касаюсь переносицы. Должно быть, я оставил их на раковине в ванной. – Ты говорил мне, что у тебя сейчас идеальное зрение, – продолжает Джуничи. – Когда появился синий цвет? Со стоном я потираю глаза кончиками пальцев. – Я не знаю. Каждый раз, когда мне кажется, что я достиг предела, происходит что-то еще, и я выхожу на новый извращенный уровень ненормальности. – Я потираю уголки, но останавливаюсь и поднимаю взгляд на молчащего Джуна. Он все еще смотрит на меня с тем же мягким выражением лица. – Не извращенный. Твои глаза завораживают, Джэ. Словно янтарный камень, очерченный океаном… Я не могу отвести от тебя взгляд. Я сглатываю и делаю вдох, прежде чем отвожу. Затем я подавляю теплое чувство, бурлящее вверх по моему позвоночнику, и сосредотачиваюсь на темных тенях деревьев и кустах, покачивающихся и колышущихся за окном. Не думаю, что это сработает, но… я попробую. Если бы погода была хорошей, я бы взял Джуна на прогулку вокруг коттеджа. Там есть тропинка среди деревьев, ведущая к небольшому озеру, и на закате она потрясающе красива. Но из-за густой облачности стемнело раньше обычного. Теперь дождь сильно барабанит по стенам и окнам. Вдалеке, приближаясь, раздаются раскаты грома. Вместо этого я решил отвести его на чердак. Он просмотрел мамины дневники и сказал, что, по его мнению, Харука обмочится за такое исследование. Извините, но я не могу представить, чтобы Харука обмочился ни при каких обстоятельствах. Сама мысль об этом оскорбительна. Мы поужинали (я приготовил простое рагу с овощами, так как он сказал, что не слишком голоден), затем поговорили, прежде чем разойтись по своим комнатам. Он больше не пытался прикасаться ко мне, и мы разговаривали о других вещах, кроме нас самих и этой неловкой ситуации между нами, так что я смог сохранить некоторое подобие нормальности. Было приятно осознать, что я способен проявлять некоторый контроль. Сейчас я читаю в постели, чего, согласно исследованиям, делать не следует. Но я делаю. Мне так уютно, особенно в такие бурные ночи, как эта. За окном вспыхивает яркая молния, освещая темноту снаружи и затененные очертания деревьев. За ней следует сильный раскат грома, сотрясающий весь дом. Мать-природа сегодня очень сурова. Тихий стук в дверь заставляет меня оторваться от книги. – Да? – Она со скрипом открывается, и Лулу заходит внутрь. Я почти начинаю паниковать, думая, что кошка-вампир способна стучать в двери и открывать их, но тут Джуничи просовывает голову внутрь. – Привет. Я моргаю и смотрю, пока мои внутренности начинают скручиваться знакомым образом. – Привет… что не так? – Лулу уже запрыгнула на кровать и уютно устроилась рядом со мной. Еще одна белая вспышка молнии. Раскат грома, последовавший за ней, снова сотрясает дом. Джун закрывает дверь, прижимается к ней спиной с закрытыми глазами и делает глубокий вдох. – Что такое? – спрашиваю я снова.