В конце концов Мэттью явился домой, извиняющийся и голодный, сказав, что ему пришлось отправиться в неожиданную поездку в Суррей, чтобы увидеться со стареющим философом, чью работу они публиковали в какой-то скучной полемике левого толка. Меня меньше интересовало, где он был, а больше, где могут лежать наши паспорта, и, как я и ожидал, Мэттью сразу же их нашел в выдвижном ящике в библиотеке, о существовании которого я забыл. Мэттью отправился принять горячую ванну, чтобы снять стресс после сумасшедшего дня, а я разделся и сложил одежду, чтобы Джейн добавила ее к остальной стирке, пока нас не будет. Вещи Мэттью я тоже поднял с пола и достал из карманов бумажник, несколько салфеток и… билет на поезд. Я почти не заметил его среди салфеток и поймал уже в полете в мусорную корзину. Билет был из Мэрилебон до Хай-Уикома. Я замер. Зачем Мэттью ездить в Хай-Уиком? Несколько минут назад он сказал, что был в Суррее и винил в своем опоздании пробки. Не поезда. Глубоко внутри вспыхнул гнев. Он мне соврал? Должно быть, наверняка. Но Мэттью никогда не врал. Ни разу за весь наш брак я не поймал его на лжи, даже самой мелкой. Она казалась несовместимой с его характером. Несовместимой с моими представлениями о нас. Я все еще держал билет в руке, когда услышал, что он вышел из ванной и идет к нашей комнате. – Что это? – спросил я, протянув ему билет. Оглядываясь назад, хотелось бы мне сказать, что в его глазах что-то промелькнуло, некое загнанное выражение. Но, по правде говоря, я не могу быть точно уверен, было ли там что-то или я это вообразил. Мэттью почти сразу же улыбнулся своей обычной блестящей улыбкой и, сделав шаг ко мне, ответил: – Билет на поезд. – Я знаю, – сказал я, стараясь не злиться. – Просто, ну, ты сказал, что ездил сегодня в Суррей, а билет до Хай-Уикома. Мэттью снял полотенце с бедер и начал вытирать голову. – Я сказал Суррей? Я имел в виду Хай-Уиком. Я нахмурился: – Это… как-то слишком для ошибки. Он скорчил гримасу: – Правда? Ты делаешь такие ошибки постоянно. Мы стареем. Снижение когнитивных функций, держу пари. Он стоял там, удивительно уверенный в себе, его совершенное обнаженное тело вдруг стало в моих глазах странно чуждым, незнакомым, хотя я знал его очень хорошо. – Они даже начинаются не с одной буквы, – сказал я. – И ты обычно не ездишь на поездах. Ты наверняка поехал бы на машине. Он раздраженно вздохнул. – Это потому, что после возвращения из Нью-Йорка мне надо в Суррей, – сказал он, надевая пижамные штаны. – Я договаривался заранее. Поэтому думал об этом. А утром у меня была встреча в Мэрилебон. Оттуда до Хай-Уикома всего тридцать минут, и я ехал с Али, который живет в Мэрилебон, так что нам было удобнее поехать на поезде оттуда, – он посмотрел на меня, по-прежнему добродушный и улыбающийся. – Теперь все хорошо? В конечном итоге я кивнул: – Извини. Да, извини. Я просто запутался. Стрессанул из-за невозможности найти паспорта… Он кивнул: – Все нормально, я понимаю. А теперь гаси свет и иди ко мне. Теперь я улыбнулся ему, узнав порочную усмешку, но прошел к выходу из комнаты. – Мне только надо проверить, в порядке ли Титус и собрался ли он, и принести некоторые вещи снизу. А ты должен как следует вытереть волосы, а то намочишь подушки. Я оставил его в комнате и пошел в запасную ванную, отдельную от нашей комнаты, прежде чем заглянуть к Титусу. Из зеркала на меня смотрело собственное лицо. Все еще слегка красное. Все еще слабо пульсирующее из-за маленького огонька гнева, который зажегся внутри. Когда я вернулся в спальню, Мэттью лежал в кровати и читал. Вместо того чтобы взять телефон – «Инстаграм» был моей альтернативой чтению Мэттью – я забрался под одеяло, пытаясь успокоить свой перегруженный разум. – Ты собираешься спать? Нам не надо рано вставать, еще меньше половины одиннадцатого. Ты можешь поспать утром. – Разве не ты только что… извини, ничего. Я перекатился на бок, досадуя на себя, что начал предложение. – Что я только что? – Я слышал, как Мэттью закрыл книгу и отложил ее. – Ты из-за Хай-Уикома? – Нет, из-за поездки. Я просто хотел сказать, что все равно считаю, ну, странным, что мы едем в отпуск с Рейчел. Это было встречено вздохом. – Не пойми неправильно, но… ты недоволен Рейчел из-за ее, не знаю… акцента? Я привстал на локтях и посмотрел на него: – Акцента? Что это значит? Мэттью выглядел слегка огорченным, словно не знал, как подступиться к теме: – Ну, она идет в гору, верно? Из муниципального жилья до Итон-сквер. – Ее квартира в Черчилль-Гарденс была съемной. Мэттью цокнул языком. – Ты понимаешь, о чем я. Это, должно быть, шаг вперед по сравнению с ее прежними занятиями – работник садового центра или девочка на побегушках в офисе. Помощница Мерил с проживанием вряд ли сложная работа – она такая независимая, я убежден, что она затеяла это все из одолжения… – Что само по себе странно, надо признать, – перебил я. – И она не просто живет с ней. Я уверен, что Мерил предложила Рейчел жить в переделанном доме на Белгрейв-плейс, который предназначен только для нее. Я имею в виду, это просто способ дать ей дом? С тем же успехом можно просто перевести на ее банковский счет тридцать три миллиона и на этом закончить. Мэттью выглядел потрясенным. – Почему ты так злишься из-за этого? Ты ревнуешь, или что? И это не дом, а апартаменты. И они не стоят тридцать миллионов. – Я не говорю, что ревную. Конечно, я не ревную… – Тогда это, должно быть, просто снобизм, – сказал Мэттью, пожав плечами и глядя на меня, словно я его разочаровал. – Как смеет эта маленькая девка из Йоркшира хотеть кусочек того, что мы имеем. Это так? – Ой, все, – огрызнулся я. – Я всего лишь прошу согласиться со мной, что это странно. В один прекрасный момент она заходит в книжный магазин, сталкивается с нами и через каких-то несколько месяцев уже устраивается в доме моей крестной и, может быть, намерена занять жилплощадь по одному из самых желанных адресов в мире. Разве это не заставляет тебя задуматься, даже если просто восхититься, как здорово она все устроила? Мэттью моргнул: – Занять? Как здорово она это устроила? Ты так говоришь, будто она спящая террористическая ячейка, а не член книжного клуба. Несколько секунд я с вызовом смотрел на него, потом скользнул обратно под одеяло. – Я просто считаю это странным. Между нами повисло молчание, потом Мэттью лег на спину рядом со мной. – Пожалуйста, не говори ничего из этого во время отпуска, – сказал он мягче, словно пытаясь воззвать к моей более разумной стороне. – Мы собираемся хорошо провести время, и, я думаю, ей будет очень обидно слушать все это. Я не ответил, просто пялился в потолок. Через некоторое время Мэттью отодвинулся и выключил свет, погрузив нас в темноту. Мы больше не говорили до утра, а утром избегали темы Рейчел. Глава 25 Чарли Третий день после убийства Полиция прибывает в Браддон-мэнор меньше, чем через сорок восемь часов после нашего приезда сюда, через три дня после убийства. Это неизбежно, конечно, пусть даже в глубине души у меня ощущение, будто наш маленький оазис спокойствия разбит внешними силами. Я слышу хруст гравия снаружи и откладываю роман, который читаю, потом подхожу к окну. К дому подъезжает элегантный «Мерседес», и из него, само собой, выходят инспектор Оконджо и сержант Стимсон. Они все время разговаривают, и я слышу, как мужской голос произносит: – Охренеть местечко. Инспектор Оконджо отвечает что-то неразборчивое. – Наверное, держат из-за налогов, – размышляет сержант Стимсон, и я немного подаюсь назад, когда они проходят мимо окна библиотеки к главному входу. – Было бы проще, если бы они просто остались в чертовом Лондоне, – продолжает он. Я встаю, выхожу из библиотеки в прихожую и открываю им дверь в тот же миг, как сержант Стимсон звонит. – Здравствуйте, мистер Аллертон-Джонс, – говорит инспектор Оконджо, сумев скрыть удивление от того, как быстро я открыл дверь. – Мы надеемся, вы держитесь. Как я сказала по телефону, мы хотели бы войти и сообщить вам новости. «Все дело в деталях, – думаю я, отходя и пропуская их внутрь. – Сообщить мне новости. Допросить меня дальше было бы более точно». – Вы просили нас не покидать страну, – говорю я, пока веду их через гостиную. Сержант Стимсон разглядывает картины на стенах со смесью отвращения и восхищения. – Простите? – говорит инспектор Оконджо.