Вздохнув, жую пасту. Приятный сливочный соус, насыщенный вкус. – Ну что, едем? – Куда? – проглотив, спросила я. – В «Таверну». Точно, мы говорили о том, чтобы заглянуть в «Таверну полной луны». – А как же, – отвечаю я, хотя все еще не уверена. Хадсон вырулил на парковку, я крепче сжала дверную ручку. Он встал на пустое место. Тут же в дальнем углу, рядом со служебным входом в бар, замечаю бледно-зеленый пикап Сюзанны. Нахлынули воспоминания: вон она я, после концерта помогаю ребятам загрузить оборудование в фургон. Сижу на носу пикапа Сюзанны, курю сигарету, дым рассеивается в черном ночном небе. Сюзанна развлекает меня историями про странные заказы посетителей, я смеюсь. Подтрунивая друг над другом, парни хохочут и шутят, идем к машинам. Хлопаем друг друга по спине: «Сегодня хорошо отыграли». Перемигивания. Улыбки. Палец вверх. И Мак. Всегда был Мак. Он провожал меня до машины. Шептал на ухо. Потом уверенным шагом шел к своей машине, один. И он был живым. Таким живым. Заглушив мотор, Хадсон открыл дверцу. В салон ворвался теплый вечерний воздух, знакомый запах. Запах далекого прошлого. Сжимаю ручку еще крепче – и как я на это согласилась? Поехали бы домой, в тепло, к вину и к Боуи. В дверях появляется парочка, девушка немного пошатывается, парень взял ее под руку, придерживает за плечо. Тяжело сглатываю. Зря мы сюда приехали. В окне появляется Хадсон, он кивает в сторону бара и вопросительно на меня смотрит. Выглянув в огромное окно, вижу все тот же вход в бар, что я помню. Мореная древесина и большая светящаяся вывеска. Чувствую себя глупо. Сделав вдох, отпускаю руку. Хадсон открывает дверцу снаружи. – Все в порядке? – спрашивает он. – Да. – Вылезаю из машины и вслед за Хадсоном захожу в бар. Внутри пусто. А чего я еще ожидала в вечер воскресенья? Никто не выступает. Вместо этого в колонках радио. Похоже, песни восьмидесятых. Когда мы тут играли, было не пройти. Везде толпились люди, все пили, пивом и потом пахло так сильно, что у меня болела голова. Но если не обращать внимания на безлюдность, ничего не поменялось. Все та же барная стойка из красного дерева, те же черные липкие стулья, барные столики, сбоку установлена сцена. То же тусклое освещение и неоновая вывеска, мигающая в окне. – Валери! – из-за барной стойки к нам подлетела Сюзанна, звеня, словно музыка ветра. – И Хадсон тут? – Она обняла нас обоих. – Почему вы не сказали, что придете? – Мы не планировали. – Это я ее уговорил, – подмигнул Хадсон. Улыбнувшись, Сюзанна кивнула с понимающим видом. – Охотно верю. Я пыталась затащить ее сюда не один год. – Она оглянулась, на лице показались нотки сожаления: – Сегодня никто не выступает. Я махнула рукой. – Ничего страшного. В ее глазах появился озорной блеск, она взмахнула рукой, как Ванна Уайт[6]. – Может, хочешь спеть пару песен? – Нет, – покачала я головой. – Давай, – поиграла она бровями. Тогда я зашла с другой стороны. – У меня даже нет музыкального инструмента. – Могу включить караоке. – Ну же, мам. Спой! – подталкивает меня рукой Хадсон, но по его голосу непонятно – шутит он или нет. В любом случае ни за что не соглашусь. – Тебе надо спеть. Показать, как это делают профессионалы. – Мак кивнул в сторону сцены, где надрывалась пожилая дама в коротком топе и кожаной мини-юбке. – Не думаю. – Я водила трубочкой в стакане, туда-сюда. – Давай, уверен, ты всех порвешь. – Ну не знаю. – Сделала глоток мартини. – Никогда так не пела. – Ты никогда не пела в караоке?! – На моем бедре лежит рука, я очень хочу его, но пытаюсь этого не показывать. Стараюсь не думать о том, как давно моего бедра не касалась рука Даррена. Стараюсь вообще о нем не думать. – В караоке поют ради веселья и смеха, – я улыбнулась. – Ночью с друзьями, после нескольких бокалов. Тут не надо сильно напрягаться и играть на публику. Откинувшись на спинку, Мак начал осматривать меня, словно оценивая. «Ну что, сколько стою?» – порой мне хотелось спросить, когда ловила этот взгляд. Он подался чуть вперед, рука скользнула выше. На лице появилась легкая улыбка: – А что, если споем вместе? Давай! Повеселимся. Его пальцы очутились под юбкой – внизу живота почувствовала покалывание. – Караоке не для меня. – Но у тебя хорошо выходит, – улыбнулась Сюзанна. – Помню, вы с Маком пели из «Бриолини». – Она начала щелкать пальцами, унизанными кольцами. – Как же ее? – «Именно ты мне нужна», – промямлила я, чувствуя на себе взгляд Хадсона. Лишь Маку удавалось подбить меня на караоке. – Точно! – Перестав щелкать, она всплеснула руками. – Вы классно отжигали. – Спасибо, – я тихонько рассмеялась. – Лучше чего-нибудь выпьем. Мы ненадолго. – Да. Конечно. – Повернувшись, Сюзанна положила мне руку на плечо и аккуратно повела к барной стойке. – Садитесь тут, а я за Джерри. Джерри – муж Сюзанны – отвечал за бар со дня открытия. Я так рада, что все осталось по-прежнему. Уселась на высокий стул. Сюзанна прокричала: – Ты так же любишь сангрию? Потому что Джерри приготовил сегодня просто чумовую сангрию. Ты должна попробовать. Я усмехнулась. Уже и забыла, насколько Сюзанна здесь в своей тарелке. – Звучит заманчиво. – Кхм… – Хадсон поднял правую руку, словно школьник. – Мне, пожалуйста, индийский пейл-эль. – Хорошо, на кранах у нас есть двойной, есть нефильтрованный. – Буду нефильтрованный. – Супер! Пойду скажу Джерри. – Она умчалась от нас, настоящий ураган звенящих браслетов, ароматов и струящейся одежды. – Ну что? Рада, что мы пришли? – Пододвинув стул, Хадсон сел, облокотился на стойку. – Рада, очень рада. – Оглядываюсь, смотрю на редких посетителей: кто-то сидит за столом, кто-то стоит у стены, пару человек за барной стойкой. Никого не знаю, но они кажутся такими знакомыми. Это мои люди. Те, с кем на протяжении долгих лет вместе проводила большую часть вечеров и выходных. Этот бар для меня как второй дом. Но как же все было давно. – Валери Якобс! – раздался голос Джерри. Он постарел. Волосы поредели, на макушке появилась лысина. Помню его густую длинную шевелюру. Он ее завязывал в хвостик… Этот хвостик Сюзанна любила накручивать на палец. Множество морщинок прорезают лицо: от глаз и до уголков рта. Кожа на носу-картошке чуть фиолетовая. Но улыбка все такая же широкая, взгляд все такой же дружелюбный.