– Врет он все! – Мне плевать, кто начал. На сестру нельзя поднимать руку, – рявкнула я. Скрестив на груди руки, Хадсон посмотрел на сестру. Она показала язык. Я почувствовала, как его плечи напряглись. – Хадсон, тайм-аут. Кендра, иди к себе. Когда Кендра выходила из комнаты, я с ужасом смотрела на ее покрасневшую шею и думала: не зайди я вовремя, что тогда? Закрываю комментарии и наливаю стакан воды. Делаю глоток. В моей голове, словно на отражение поверхности воды, всплывает лицо Джареда Браунинга. Чтобы вспомнить всю картину, уходит около минуты: он в «Таверне полной луны», разговариваем. Точно ли он говорил, что Хадсон виделся с Молли в ту ночь, когда ее убили? Бро, перестань мне написывать, иначе я тебя заблокирую. Сообщение, которое я прочла в его телефоне, было от некой Блонди. Блондинкой была Молли. И сообщение пришло в ту ночь, когда она умерла. Не помню во сколько. О времени совсем не подумала. «Бро» чуть меня успокоило. Так друг друга обычно называют парни. А если сообщение и от девушки, то не значит ли это, что они были друзьями? Похоже, я слишком все усложняю. Это могла быть шутка от друга, не обязательно таящая в себе угрозу. Думаю о заразительном смехе Хадсона, о его очаровательной улыбке и как мне рядом с ним спокойно. Не только мне, но и всем остальным. В школе говорили, что иметь такого ученика, как он, – одно удовольствие. Тренер по бейсболу отмечал, что он рожден лидером. Знаю: в отношениях люди не такие, как в школе или на бейсбольном поле. Но я же видела, как он общается с Хезер: сначала как с другом, потом как с девушкой. Очень обходителен и ласков. Вот почему они и стали хорошими друзьями. – Мам, можно завтра утром Хезер поедет в школу с нами? – спросил он вечером во вторник. Хезер тогда только начала ходить в школу. Лесли не работала, и я удивилась, почему она не может отвезти своего ребенка. Мы вот только утром болтали, но она ничего не сказала. – Без проблем, – ответила я. – С ее родителями ничего не случилось? – Нет, – нахмурившись, провел он рукой по непослушным волосам. – Родители тут ни при чем. Это все дети в школе. – А что с ними? – Несколько человек издеваются над ней. – Почему? – Не знаю, наверно, они просто тупые, – пожал он плечами. – Но если она поедет с нами, я смогу защитить ее. Я улыбнулась: – Хадсон, как это мило. Все следующие семь лет он был защитником и другом Хезер. Это одна из причин, почему непросто смириться с враждебностью Лесли. После той роковой октябрьской ночи. Обходительный и ласковый – такой был мой мальчик. И этот мальчик не мог обидеть Молли… Или кого другого, если на то пошло. Когда они дрались с Кендрой, он был всего лишь ребенком. Зная характер дочки, начать могла и она. Мне все же интересно, что это за Блонди. Возвращаюсь к компьютеру, захожу на «Фейсбук». Ввожу в поисковике имя Хадсона, появляется множество аккаунтов. Среди маленьких фотографий найти его бородатое лицо нетрудно. Нажимаю. Раньше его страничка была закрыта, теперь доступна: все фотографии и посты открыты. Может, в друзья он меня и не добавляет, но теперь я хотя бы вижу, что он выкладывает. Я почти в восторге, дрожащими руками просматриваю его страничку. Нахожу фотографии с ним и бывшей, знаю, что ее зовут Наталия. Но это всего лишь моя догадка. Она милая. Выглядит хорошо. Кожа загорелая. Волосы темные, не блондинка. Так что вряд ли она записана как «Блонди». А вдруг это шутка? Внимательно рассматриваю фотографии. Хадсон выглядит счастливым, интересно, что между ними произошло. Пытаюсь вспомнить, говорил ли сын, почему они расстались. Даже если и говорил, ничего не помню. Под одной фотографией, где они в ресторане, в окружении друзей, которых я не узнаю, Наталия оставила комментарий: «Классный день!» Мысленно улыбаясь, листаю страничку дальше. Вот фотографии, их выложил некий Чейз Фолли, кажется, с какой-то тусовки. На нескольких отмечен Хадсон. На всех трех рядом с ним Наталия. Увеличиваю фотографии – сердце уходит в пятки. На Наталии нет лица. Видно, что-то не так. Хадсон широко улыбается, его лицо чуть красное. Рука так крепко сжимает плечо Наталии, что побелели костяшки. На экране какая-то грязь – вытираю пальцем, но понимаю: не грязь. Под глазом Наталии и вправду темное пятно. Синяк? Нажимаю на имя и перехожу на ее страничку – закрыта. Расстроенная, возвращаюсь на страницу сына, внимательно рассматриваю фотографию. Вряд ли это синяк. Может, свет так падает. Открываю другие фотографии и приближаю ее лицо. Точно, синяк. Когда Кендре было шесть лет, она пыталась встать на руки посреди гостиной, я сидела совсем близко, читала журнал. Упав, она зарядила мне пяткой в глаз, остался синяк. Много чего может случиться. Подбитый глаз Наталии не обязательно что-то значит. Меня пугает ее выражение лица. Зазвонил телефон – сердце из груди чуть не выпрыгнуло. Пытаясь успокоиться, отвечаю. – Кендра, – тут же сказала я. – Звоню тебе со вчерашнего дня. – Знаю. Прости. Сдавала тест, потом отработала двойную смену, так еще и у Мейсона зубы режутся. Что-то случилось? – Ты слышала о той девушке? С которой работает Тео? – О боже, да. Он говорил мне. Жуть просто. – Да, жуть, – согласилась я. – Говорят, ее убили. – Знаю. И это страшно. Так странно, мы виделись буквально в пятницу. По спине пробегает холодок. Обхватываю себя руками. – Не знаешь, бывал ли у нее Хадсон? Или просто с ней общался? Ее вопрос поставил меня в ступор: – Нет. Слушай, да не мог он этого сделать! – Знаю, – ответила она. – Уверена, это не он. Мне просто интересно. Было видно, что она ему понравилась. Сказала, где живет. – На что ты намекаешь? – Ни на что, – резко сказала она. – Мне просто интересно. – Пауза. – Мне пора идти. Поговорим позже. И снова этим все закончилось. Я вывела ее из себя. – Кендра? Но она уже сбросила. На компьютере все еще открыт «Фейсбук». Меня распирает любопытство: ввожу в поисковике имя Молли. Целый список девушек по имени Молли Фостер, но в самом начале замечаю ее улыбающееся лицо. На странице только ее фотографии. Всего лишь два селфи, на которых она улыбается. На одном она среди девушек в бикини, они сидят на пляже, в руках коктейли. На втором она и какой-то парень. Наклоняюсь к экрану. Она с кем-то встречалась? Смотрю на дату. Почти год назад. Откидываюсь на стул. Скорее всего, они расстались. И разве ее соседи не говорили, что парни к ней ходят толпами? В фотографии романтики почти нет. Рядом два улыбающихся лица. Никакого проявления любви. Может быть, это вообще ее друг или брат. Встряхнув головой, закрываю вкладку. Не понимаю, на что я рассчитывала. Тянусь к стакану и пью воду. Хорошо освежает. Закрыв ноутбук, смотрю в окно. Мое интернет-расследование ни к чему не привело. Как не знала ничего, так ничего и не знаю. Ответы, которые я ищу, очевидно, не в сети. Встаю, провожу рукой по оконному стеклу. Было видно, что она ему понравилась. Сказала, где живет. Слова Кендры – скрытое обвинение – не выходили у меня из головы. Но она ошибается. Хадсон не мог оказаться в доме Молли. Так ведь? «Вчера я видела ее с мужчиной. Какой-то парень с длинной бородой». Боже мой, а вдруг это он? Но даже если он не убивал, полиция обвинит его. С таким-то прошлым. Не могу найти пропуск на парковку. Меня словно окатили ледяной водой. Может ли быть такое, что он пошел к ней и там забыл пропуск? Когда проходила утром дом Молли, желтой ленты не было. Уверена, журналисты уже уехали. Полиция в нашем районе не появляется. За всю свою жизнь я немало посмотрела криминальных драм, и точно могу сказать, что в доме Молли полиция все улики уже собрала. Но даже найдя пропуск на парковку, полицейские вряд ли бы что-то заподозрили. Он мог принадлежать и Молли. Но это пока они не отсканируют штрихкод. Как только узнают, что это пропуск на парковку сотрудника шахты – сразу же позвонят Хадсону. Какой ужас, нельзя этого допустить. Если Хадсон виделся с Молли в ту ночь, когда ее убили, если был у нее и оставил там пропуск, мне нужно найти его быстрее, чем это сделает полиция. Стоит дождаться ночи, но я слишком взволнована. Надеваю кроссовки, выбегаю на улицу. Гулять на улице без Боуи непривычно. На полпути к дому Молли понимаю, как глупо я выгляжу. Мой вид сразу бросается в глаза. Мимо проезжает машина – опускаю голову. В груди бешено бьется сердце. Поворачивай обратно!