Посмотрела на часы. Уже почти вечер, и мой желудок урчит от голода. Смотрю, что есть в холодильнике. С минуты на минуту должен вернуться Хадсон. Вспомнила про ужин. Закрыв дверцу, посмотрела меню доставки, что висит на холодильнике. Пытаюсь понять, чего же мне хочется. И вдруг звонок – пугаюсь. Номер, который только что набирала, бешено в груди стучит сердце. – Алло, – предчувствуя недоброе, отвечаю я. В голосе дрожь. – Так, это дело рук Хадсона? – грубый женский голос, в словах злоба. Наталия. – Ээ… Нет. Он… – Он забыл про запретительный приказ?[7] Я напрягаюсь. – Запретительный приказ? – повторяю я, словно ослышалась. – Суд запретил Хадсону с вами видеться? – А, он не сказал? – ядовито усмехнулась она. – Почему-то я не удивлена! – П-почему запретительный приказ? Что он сделал? – Я не хочу с вами разговаривать, – ответила она. – Перезвонила сказать: оставьте меня в покое, или позвоню адвокату. – Подождите! – говорю я слишком громко. – Наталия, пожалуйста. Хадсон даже не знает, что мы разговариваем. Всего лишь пару вопросов. – Мне жаль. Ничем не могу помочь. – В трубке раздались гудки. В ужасе смотрю на телефон. За спиной послышалось тяжелое дыхание: на кухню зашел Боуи. Видимо, его пора кормить. Как в тумане медленно иду к шкафу и зачерпываю чашку сухого корма. Поворачиваюсь к миске, из горла вырывается крик, на пол падает пластиковый стаканчик, по паркету рассыпается корм. В зубах у Боуи сдутый розовый мячик. Не могу уснуть. В голове крутятся слова Наталии. Запретительный приказ. Запретительный приказ. Каждый раз, погрузившись в сон, видела Наталию, над ней нависает Хадсон, его руки на ее шее. Лежа в темноте, сжав край одеяла, убеждаю себя: ничего страшного не произошло, все это недоразумение. Может, Наталия сильно преувеличивает. Я даже ее не знаю… Но себя не обманешь. Запретительный приказ – это очень серьезно. Просто так его не получают. Хотела спросить о нем Хадсона за ужином. Мы заказали еду в китайском ресторане, я уставилась на свои палочки. Как бы так спросить, чтобы не вызвать подозрений? Вопрос не должен показаться надуманным, запланированным. Иначе придется многое объяснять. В голову ничего не лезло. Я звонила Наталии, хотела получить ответы. Вместо этого получила новые вопросы. Они крутятся в моей голове, как белье в стиральной машине, оставляя чувство тошноты и потерянности. Тяжело вздохнув, сажусь на кровать – так досадно! После смерти Даррена я неделями страдала от бессонницы. Сюзанна купила мне упаковку снотворного и какой-то успокоительный чай. Немного помогло. Может, и сегодня поможет. От того, что ворочаюсь в кровати, становится только хуже. Я даже пыталась считать, но цифры превращались в пугающие картинки: безжизненные глаза Хезер или окровавленная голова Мака. Чтобы уснуть, надо перестать об этом думать. Встав с кровати, побрела прочь из спальни. Сдутый розовый мячик лежит в углу. Когда Боуи притащил его вечером на кухню, я даже не обратила внимание, откуда он пришел – так была поражена звонком. Хотя, кажется, слышала, как он спускался со второго этажа. Он там его нашел? Или прятал мячик где-то в доме? Еще больше вопросов. В последнее время я в них прямо тону. Спустившись, я услышала тяжелое дыхание. Доносится из гостиной. Крадучись подхожу туда и заранее представляю себе шестилетнюю Грейс в красном платье с рюшами. В нем она на фотографии, что напечатали в газетах после смерти. Точно не уверена, но надеюсь увидеть ее призрак, стоящий посреди гостиной с розовым мячиком в руках. Вместо призрака я обнаруживаю Хадсона, свернувшегося на диване, он крепко спит. Завернулся в одеяло. Если не обращать внимания на огромную бороду, выглядит почти как ребенок: весь укутан, рот открыт, глаза крепко сжаты. Странно. Зачем спускается сюда по ночам? Снова ходит во сне? Или дело не в этом? С ним явно что-то происходит. Только мне ничего не рассказывает. Не успокоюсь, пока не узнаю правду. Глава 14 Припарковываю машину и, натянув шляпу на лоб, поправляю на носу солнцезащитные очки. Смотрю по сторонам, открываю дверцу и выхожу. Парковка забита, свободных мест почти нет. Но людей как-то немного: у внедорожника разговаривает семья, на краю парковки бомж опирается на тележку, в руках пожитки. Мимо меня, зажав сумку под мышкой, быстрым шагом проходит девушка. Магазин пластинок, по обе стороны от входа – большие окна. Людей внутри тоже немного, ходят туда-сюда. В молодости я часто бывала в таких местах: слушала демозаписи и прогуливалась между стеллажами. Но появились стриминговые сервисы, и все изменилось. До сих пор храню старый проигрыватель, порой его включаю. Со звуком винила ничего не сравнится. Но теперь почти вся музыка через телефон. Еще есть лазерные диски, их разложила по коробкам и храню в гараже. Диски никогда не достаю. Незачем. В окне вижу Наталию. Стоит за прилавком, помогает покупателю. Никогда не встречала ее лично, но сразу узнала по фотографи. Прошлой ночью, когда лежала в кровати и не могла уснуть, меня осенила мысль. Как отследить Наталию и заставить ее со мной поговорить. Хадсон сам дал мне нужную зацепку, когда в первый раз завел о ней разговор. Он тогда вдруг позвонил, сказал, что живет с новой девушкой и что теперь будет на связи. Хорошо, ведь мы не общались несколько месяцев. Звучал он счастливым. Рассудительным. Тогда я выдохнула с облегчением, во мне поселилась надежда. – А как вы познакомились? – спросила я, поправляя плед, которым была укрыта. В ногах зашевелился Боуи. – В «Чилле», – ответил он. – Это что? – Музыкальный магазин в Окленде. В Окленде Хадсон провел почти год. Для него это долго, обычно переезжал чаще. Никогда не звал меня в гости, так что понятия не имела, где именно он живет. Думаю, так было лучше. Когда он жил в нашем городке, у меня была жуткая привычка заявиться к сыну без предупреждения, чтобы убраться или просто проверить, как у него дела. Ему это не нравилось. Но раз теперь он живет с девушкой, может, они меня куда-нибудь пригласят. – Магазин пластинок? Интересно. – Ага, она работает там менеджером. – Боже, как давно я не была в нормальном магазине пластинок, – сказала я, уставившись в телевизор (звук отключила, когда зазвонил телефон). Моника и Рейчел из сериала «Друзья» живо шевелили ртами, стоя посреди квартиры в Нью-Йорке. – Их еще кто-то покупает? – Я их покупаю, – по голосу слышно, что его это задело. – И нередко. Так мы и познакомились. Она сказала, что я ее любимый покупатель. Было слышно, что он улыбался, – на моем лице тоже появилась улыбка. Под рубашкой зачесалась кожа, словно появилась крапивница. Со мной такое случается, когда нервничаю. Во время первых выступлений «Танца сердец» перед публикой, думала, что кожу с себя сдеру. Делаю шаг назад, спотыкаюсь о бордюр и чуть не падаю кому-то на капот. Прошлой ночью, когда лежала в кровати, окутанная темнотой, под теплыми одеялами, идея казалась мне замечательной. Их фотографии в «Фейсбуке» вызвали у меня так много вопросов. Я знаю и о запретительном приказе. Да, Хадсон явно от меня что-то скрывает. Нужны честные ответы, и мне кажется, только она их может дать. Но стоя на улице, под неприятно ярким солнцем, я поняла, что идея очень плохая. Я могу по-настоящему испортить жизнь Хадсону. Может, даже нарушить запретительный приказ. Я думала об этом, пока ехала полтора часа. Пару раз даже поворачивала обратно, здравомыслящая часть меня кричала, что совершаю огромную ошибку. Жалею, что не прислушалась к голосу разума. Прислушаюсь сейчас. Пригладив волосы, поворачиваюсь с мыслями вернуться к машине. И тут Наталия выходит из магазина, в руках пачка сигарет. «Она не знает, как я выгляжу», – думаю, пока она достает сигарету из пачки и идет в мою сторону. Могла увидеть мою аватарку, когда получила сообщение. Или Хадсон показал ей фотографию. Нет, вряд ли. Поднося сигарету к губам, встречается со мной взглядом. – Что вы здесь делаете?! – на лице у нее отчаяние, возможно, даже страх. Неужели она думает, что Хадсон со мной? Сидит в засаде? – Он понятия не имеет, что я тут. Хочу всего лишь с вами поговорить. – Я подняла руки, словно сдаюсь в плен. – Не стоило приезжать, – покачала она головой и трясущимися руками запихнула сигарету обратно в пачку. – Знаю. Знаю. – Стою на месте, боюсь хоть пальцем пошевелить. Будто она бездомная кошка, которую могу спугнуть. – Обещаю: ответите на пару вопросов и больше меня не увидите. – Это угроза? – Она наклонила голову, взгляд пристальный. Бог мой. – Нет. Конечно, нет, – выдохнула я. – Давайте об этом забудем и начнем сначала. – Ну нет, – она поворачивается назад. Вот-вот уйдет. – Подождите! Прошу, – кричу я, она даже не реагирует. – Я живу с ним под одной крышей. Ей стало интересно.