Хадсона. Она не закончила предложение. И так понятно. – Ей не следовало говорить нам то, что рассказал ей Джеймс. Но ты же знаешь Лесли… – Она снова нервно огляделась по сторонам. – Он сказал ей поумерить пыл. Полиция обнаружила в доме Молли отпечатки, но таких в базе данных нет. – На этих словах я вздохнула с облегчением. Тогда это вряд ли отпечатки Хадсона. Их в базу наверняка внесли, со всеми его драками и запретительным приказом. – И еще. Молли с кем-то встречалась. – Знаешь с кем? Она покачала головой. – Лесли не смогла нам сказать. Говорит, Джеймс ее убьет. – Поняв, что выразилась неудачно, она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами: – Ты понимаешь, о чем я. Конечно, эту деталь Лесли утаила. – Думаешь, она знала, кто это был? Тесса пожала плечами. – Мне показалось, что да… Не знаю, что еще ей было известно. Не знаю, поменяла ли она свое мнение… – О моем сыне, имела она в виду. По крайней мере теперь-то я знала, при чем здесь Джеймс. Ясно же: Лесли связалась с бывшим мужем, потому что ненавидит Хадсона. Всех причин, из-за которых расстались Лесли и Джеймс, я не знаю. Но одна мне известна: Джеймс, в отличие от нее, Хадсона не подозревал, и Лесли из-за этого сильно злилась. За день до отъезда Джеймс зашел к нам извиниться за то, как Лесли обошлась с нашей семьей. «Это неправильно», – сказал он, в голосе обида. Я поняла, что Лесли обошлась плохо не только с нами. Именно он ей сообщил, что все найденные улики указывают на несчастный случай. Хезер умерла по неосторожности. За это Лесли возненавидела его, ведь он «закрыл глаза на убийство дочери». Не будь на то веских причин, Лесли не стала бы искать помощи у Джеймса. Вряд ли он еще работает в отделе Сакраменто, но уверена: связи остались. – Поэтому он был на собрании? – спросила я. – Бет попросила. Он помог нам составить план действий. Сдавило в груди: интересно, входит ли в план слежка за мной и Хадсоном? – Окей. Что ж, Тесса, спасибо, – ответив, я повернулась. Боуи понял, что мы продолжаем прогулку: ринулся вперед. Чуть руку мне не оторвал. – Валери, будь осторожна, – прокричала она мне вслед. Нужно узнать, кто был ее парнем. Ясно, весь район думает, что убийца – Хадсон – достаточно вспомнить физиономию Бет. Да и во двор к нам полезли не просто так. Пока не поздно, надо доказать невиновность Хадсона. Может, узнав имя парня Молли, я помогу полиции. Найду на него компромат. Хоть что-нибудь, что наконец-то отведет от Хадсона всеобщее внимание. Когда мы с Лесли были подругами, при мне она постоянно делала какие-то записи. Я шутила, что когда-то в ней умер журналист. Могла бы вести светскую хронику. Она смеялась и говорила, что была редактором школьной газеты и что в колледже училась на журналистку, но потом бросила. По всему дому у нее лежали блокноты, висели списки дел, напоминалки, она часто рассказывала мне о личном дневнике. Говорила, что на каждый учебный год заводила новый. Так привыкла, что даже теперь, когда выросла, без дневника не обойтись. Было время – Лесли рассказывала мне это со смехом, – когда вела подробный отчет, что сегодня съела на завтрак – скука смертная. Но потом повздорила с Филлипом и Дайеной, семейной парочкой, когда-то жившей по соседству. Их пес постоянно грыз у Лесли цветы, перекапывал двор и гадил на лужайку. Каждый раз, когда она пыталась с ними поговорить, они злились и начинали на нее кричать. Тогда она начала отмечать дни и время, когда пес появлялся у нее во дворе – чтобы подать в суд. Тогда-то она и стала записывать все подряд. Все, что происходит у нас в районе. Семейка вместе с жутким псом уехала, но Лесли все равно продолжила вести дневники: что делают дети и муж, что обсуждали в родительском комитете, о спорах на школьных собраниях, о проходящих по улице людях, о новых соседях – все это она записывала в дневник. Готова поспорить: где-то лежит блокнот, куда она записала имя подозреваемого. Окажись я внутри, могла бы его найти. Полиция дом, конечно, обыскала, но на блокнот они внимания могли и не обратить – почти все девочки ведут дневники, но среди взрослых женщин такое редко встретишь. Возможно, о ее пристрастии знаю только я. А может, и нет. Может, об этом знал и убийца. Может, он уже нашел ее дневники. Или, может, только собирается искать. При этой мысли у меня во рту пересохло. Нельзя терять ни минуты. Даже если позвоню в полицию и дам наводку, вовремя они могут не успеть. Если дневники сейчас в доме, медлить нельзя. Вернувшись домой, я сразу же пошла на кухню к выдвижному ящику. Не собираюсь в нем рыться. Вытаскиваю его и все содержимое вытряхиваю на кухонный стол. Где-то должен быть ключ от дома Лесли. Когда они уезжали в отпуск, мы приглядывали за ним, поливали цветы. Перебрала кучу скрепок, чеков, старых банковских выписок, швейных сантиметров, сотню ручек (многие без колпачков), упаковку розовых свечей на торт, рулон марок… И вуаля! Нашла. Целая охапка ключей, двенадцать штук. Понятия не имею, от чего они, но один точно от дома Лесли. Два ключа не подходят по размеру. Слишком маленькие. Наверняка от школьных шкафчиков или какого-то почтового ящика. Может, один из них Даррен брал с собой на работу. Остается десять. Выбираю тот, на котором наклеен американский флаг, и тут же вспоминаю, что это запасной от моего дома. Откладываю его в сторону к маленьким. Девять. Следующим беру длинный ключ, на нем логотип «Хонды». Восемь. Оставшиеся для меня загадка. Любой из них может быть ключом от дома Лесли. Нужно всего лишь попробовать ими открыть. Взяв в руку все восемь ключей, иду к окну. Не терпится перебежать через дорогу и попасть внутрь. Но на улице я вижу Алекса. Похоже, он крепит что-то к своей входной двери. Но что именно? Пытаясь разглядеть, подхожу к окну ближе. Он делает шаг назад и внимательно осматривает свою работу, тут до меня доходит. Это домофон с камерой. Сжимаю в руке ключи. Каждый в районе на чеку. Выйти на улицу и попасть в дом Лесли не получится – сразу заметят. В подтверждение моим мыслям в окне появилась Бет. Выглядывает, как когда-то делала Лесли. У меня по спине бегут мурашки, прячусь за стену. Возможно, идти к Лесли сейчас не самая лучшая мысль. Средь бела дня, когда по району рыщет детектив Дэниелс. Выжду до вечера. Надеюсь, Лесли не меняла замок и что камера Алекса не увидит меня в темноте. Глава 21 «В третий раз повезет», – думаю я, когда третий ключ до конца вошел в замок. И слава богу. Не хотелось бы стоять на крыльце Лесли дольше. Когда вокруг все ставят камеры и кодовые замки. Лесли была из их числа, тоже бы что-нибудь такое поставила. Та Лесли, которую я знала после смерти Хезер, во всем начала видеть опасность. Как по мне, это странно: за десять лет она при всей своей подозрительности так и не поменяла замки. Хотя знала, что у меня остались ее ключи. Хотя чего удивляюсь? Уверена на все сто: у нее тоже был ключ от моего дома. Раньше я об этом как-то не думала. Может, и ей подобные мысли не приходили в голову. Тревожно оглядываюсь: вдруг кто меня заметил, хотя одета я во все черное, и капюшон куртки натянула на голову – попыталась замаскироваться на фоне темного ночного неба. Да и сейчас два час ночи. Кому не спится в такое время? Мне пришлось поставить будильник, чтобы уж точно не проспать. Перед тем как прилечь, я зашла в Интернет и почитала про диапазон камер на домофоне. Потом, взяв бинокль, который я нашла в коробке со старыми вещами Хадсона, я встала у окна и начала изучать расположение Бет. Пока из наших соседей камеры никто не установил, так что мне надо подумать, как быть с ее домом. Уверена, установку они обсудили на собрании. Вскоре камеры будут у всех. С того места, где ее установил Алекс, камера снимает все, что происходит напротив, включая всю лужайку перед домом. Поэтому, чтобы меня не засекли, я кралась к дому Лесли слева. Подошла с левой стороны от крыльца и перелезла через деревянные перила. Я уже не такая проворная, как раньше, далось мне это нелегко. Пару раз чуть не упала, но все-таки залезла. Ключ номер три не подвел. Ручка легко повернулась, и, толкнув дверь, я нырнула в темноту. Все, я внутри. Вздохнула с облегчением. Иду вдоль стены на ощупь. Глаза немного привыкли, но все равно почти ничего не вижу. Мне нужен фонарик – достаю из кармана телефон, но включать его не спешу. Надо отойти от окон, чтобы никто из соседей меня не засек. Ведя пальцами по стене, двигаюсь дальше. Оказавшись в гостиной, подальше от прихожей, достаю телефон и включаю фонарик. По ковру разлился свет, теперь вижу, куда иду. Поворачиваю в коридор, свет прыгает по стене. Справа спальня, где когда-то жила Хезер. Похоже, из нее сделали гостевую; на месте двуспальной кровати с балдахином, которую Хезер терпеть не могла, стоит другая, тоже для двоих, но с изящным плетеным изголовьем. Ее несбывшаяся мечта. Следующая комната всегда служила кабинетом, и я рада, что особо ничего не изменилось. Держа перед собой телефон, быстро иду к жалюзи и, потянув за шнур, закрываю их. Потом направляюсь к рабочему столу. Ну конечно, верхний ящик забит блокнотами, все страницы исписаны почерком Лесли. Первый, что пролистала, был посвящен советам по размножению растений, как получить отросток потоса, бла-бла-бла. Отбрасываю в сторону. Следующий заполнен списками дел. Я ищу другие. Те, в которых она писала о соседях, они скорее похожи на личный дневник. Книги в кожаных переплетах, бумага красивая, словно почтовая. Не совсем обычные блокноты. Выйдя из кабинета, направляюсь в спальню Лесли. Покрывало светло-бежевого цвета, все в розах. Над комодом висит зеркало, оттуда на меня глядит отражение. Дверь в гардеробную открыта. Туда можно войти, места много. Бывало, она шутила, что в доме это лучшая из комнат. Захожу внутрь, меня охватывает знакомый запах Лесли. На протяжении многих лет она пользовалась одним и тем же цветочным ароматом. Тяжело сглотнув, рассматриваю одежду, аккуратно висящую на вешалках. Внизу стоят туфли. Выхожу из гардеробной. В углу стоит небольшой книжный шкаф. Две верхние полки заполнены романами и несколькими книгами по уходу за цветами. Опустив взгляд, вижу то, что искала. Книги в кожаном переплете, на корешке наклеены бумажки, на них маркером написаны даты. Опускаюсь на колени и провожу пальцем по корешкам. Пройдясь по датам, нашла дневник, написанный в год, когда умерла Хезер. Хоть это и не то, что мне надо, невольно открываю его. Лесли начала писать его за неделю до смерти Хезер. При виде первой строчки на странице у меня вспотели ладони. Лесли написала: «От Хадсона вернулась в слезах. Сказала, больше туда ни ногой. Спросила почему, она ответила – боится». Я уставилась на строчки. Такого не может быть. Об этом даже я не знала. Точнее, я помню, как Лесли однажды проорала мне в лицо, что Хезер боится Хадсона и на то немало причин. По ее мнению, смерть Хезер не была случайностью. Но тогда она много чего наговорила. Озлобленная, ослепленная жаждой мести. И почти все, что наговорила, было далеко от истины. По крайней мере я так считала. Слышу щелчок. По спине бегут мурашки. Стою как вкопанная. Это включился обогреватель – чувствую себя глупо. Странно, что его никто не выключил, хотя особо-то и некому. Могла разве что Бэт. Из родственников у Лесли никого не осталось. И все же я теряю время. Нужно продолжать поиски. Собираюсь поставить блокнот на место, но, передумав, сую за пазуху. Хочется узнать, что еще там есть про Хадсона и Хезер; сейчас некогда. На полке остались блокноты, выделенные под каждый год. В конце, между стенкой шкафа и последним в ряду блокнотом, осталось место. И этот последний стоит под наклоном. Словно рядом был еще один, но его там нет. Может, недостающий блокнот забрала полиция? Ну, или дневник. Весомая улика. Или, может, я ошибаюсь? Нет его и не было. Все-таки на дворе двадцать первый век. Лесли наверняка завела себе электронный дневник. Встав на ноги, быстро выхожу из спальни, возвращаюсь в кабинет и бросаюсь к письменному столу. Правой рукой берусь за компьютерную мышь и вожу ею по коврику, на котором фотография цветка – ну еще бы! Даже в кабинете с потолка свисает пара горшков. Странно, что компьютер до сих пор здесь. И он включен. Значит, полиция в нем ничего не нашла – собираюсь выйти из кабинета. Но вдруг найду то, что полиция упустила. Наполнив комнату голубым светом, включился экран. На нем высветилось поле для ввода пароля; бубня себе под нос, ввожу самый очевидный: имя Хезер и дату ее рождения, которую я никогда не забуду, потому что вслед за ней через два дня родился Хадсон – мы с Лесли частенько дивились этому совпадению. Однажды мы даже решили отметить дни рождения вместе. Выбрали день и повели детей в парк аттракционов. Пароль не подошел, тогда я ввела дату дня рождения Лесли, которую я тоже не забуду – следующий день после Рождества. Она постоянно жаловалась, мол, ее день рождения теряется в праздничном хаосе. Когда мы дружили, я ей сочувствовала. Но потом поняла, насколько по-детски смотрелись со стороны ее капризы. Дня рождения Джеймса не помню, но я бы очень удивилась, если для пароля она выбрала его. Потом попробовала дату смерти Хезер. Это ненормально, я знаю, но такое возможно. Этот день не выходил у нее из головы.