– Ага. Даже взял в качестве доказательства записку, но вышло все как всегда. Ее взбесило, что я без спроса вошел к ней в комнату. И она пообещала отомстить. Шалтай-Болтай сидел на стене, Шалтай-Болтай свалился во сне… В ту ночь, когда умерла Хезер, я совершил так много ошибок! Для начала я не сказал ей, что на тусовке будет и моя сестра. Хотя, по правде сказать, узнал я за пару часов до выхода. Но рассказать Хезер я не решился. Мне и так с трудом удалось уговорить ее пойти. Она была какая-то странная. Сторонилась меня. Я понимал: дело не только в страхе перед Кендрой. Мне начало казаться, что про поцелуй с Бри ей все известно. И я переживал, что мы расстанемся. Я влюблен с Хезер с десяти лет. Тогда я был для нее лучшим другом. Соседский мальчишка, с которым можно полазать по деревьям и покататься на велосипедах. Решился на этот шаг я только в старшей школе. – Ты нравишься мне, – робко признался я однажды вечером. Мы тогда сидели рядом, смотрели телевизор. Свет был выключен. Только поэтому я и набрался смелости. В темноте не увижу, как она сморщится. – Ну наконец-то! – только и сказала она. – Что? – я повернулся к ней: от экрана телевизора на лицо ей падал голубоватый свет. Казалось, будто оно покрыто коркой льда. Она хихикнула и мне подмигнула. На душе стало весело. Нервное веселье, истерическое. Но все равно приятное. – Я уже догадалась. У меня на щеках выступил румянец, во рту пересохло. – Так ты знаешь? Кивнув, она придвинулась ко мне ближе и накрыла мою руку своей нежной ладонью. – Не волнуйся. Ты тоже мне нравишься. С той самой секунды мы не расставались. Везде и всегда были вместе. Два сапога пара. Так про нас говорили родители. Тусовка проходила в поле за городом. Большое открытое пространство. Собраться своей группой, спрятаться от неприятных тебе типов можно только за деревьями и кустами. Я заехал на холм и припарковался. Дул сильный ветер. Под ногами кое-где чавкала грязь. Наделся, что с Кендрой мы не пересечемся. У сестры своя компашка, да и в общем она меня недолюбливала. Но только мы пришли, Кендра вдруг улыбнулась, помахала рукой и позвала нас по имени, будто мы друзья не разлей вода. – Твоя сестра тут? – Хезер прижалась ко мне, ее рука слегка задела мою. Я понял: деваться некуда. – Не знал, что она тут будет, – соврал я. Приглядевшись, я улыбнулся. – Но она тут со своими друзьями. Так что просто не обращай внимания. С банкой пива в руках Кендра сидела в кругу друзей. Так странно, я даже и не знал, что сестра пьет. Она сидела с каким-то парнем – никогда его не видел – может, пыталась на него произвести впечатление. Махнул Кендре и быстрым шагом пошел в другую сторону. Но прежде заметил ее злобный взгляд. Мы с Хезер пошли искать друзей. Нашли их у костра; в воздухе застыл дым, летали кусочки пепла. Браунинг заржал и подскочил ко мне, ткнул по-братски в плечо. Следующие несколько часов пиво лилось рекой, мы с Хезер целовались, и я веселился с ребятами. В какой-то момент Хезер ушла с подружками. Я ее не видел, да меня это и не волновало. Выпив несколько банок пива, я пригрелся у костра: ноги стали ватными, голова шла кругом, вены пульсировали. К тому же мы были на тусовке с друзьями. Что такого могло случиться? Глава 30 – Потом я понял, что давно не видел Хезер, и пошел искать ее, – он нахмурился. – И нашел, где – ты знаешь. Я сжала его руку. Боже, неужели Кендра виновата и в смерти Хезер? – Она была уже мертва? Хадсон снова опустил взгляд на руки. На коленях сплетает и расплетает пальцы. – Нет, еще была жива. Стояла у дерева рядом с обрывом, плакала. Я спросил, в чем дело, она ответила, что искала, где пописать, но ее нашла Кендра и спросила, почему она не со мной. Хезер сказала, что я остался с друзьями, и, видимо, Кендра сказала что-то в духе: «Ой, а я подумала, он снова целуется с Бри». – Он сжал руки в кулаки, на лице заиграли скулы. – Кендра всю эту кашу заварила и потом решила настроить против меня Хезер. Я был так зол, что на какое-то время вышел из себя. Моя грудь вздымалась, с волнением ждала объяснения – что значит «вышел из себя»? Кончиками пальцев провела по шее, задела ворот кофты. Он тяжело сглотнул и наконец-то продолжил: – Я начал поносить Кендру, но Хезер меня заткнула. Сказала, что я не имею никакого права злиться на сестру. Представляешь? Почему это я не имею никакого права? – Краснота выступила у него на щеках, потом на шее. – Сказала, что у Кендры хотя бы хватило достоинства сообщить мне правду. Я ответил, что Кендра только и добивается нашей ссоры. А потом она сказала что-то типа: «Так что, это неправда?» Врать мне совсем не хотелось, но надо было это сделать. Понимаешь, Хезер слишком хорошо меня знала. Я кивнул. Рассказал ей о записке, что подделала Кендра, но она такая: «Почему ты не поговорил со мной?» Что ответить, я не знал. Она была в ярости, пыталась уйти, но я схватил ее за руку. Умолял продолжить разговор. Но… – он закусил губу, глаза заслезились. – Она вырвала руку и сделала шаг назад. А потом она… она потеряла равновесие. Стояла прямо у обрыва, начала падать. Я пытался поймать ее, но все так быстро произошло. Его голос трясся, глаза наполнились слезами. Слушаю его в полном ужасе, как и в ту самую ночь. Как жутко и трагически оборвалась жизнь этой милой девочки, хотя все у нее было впереди. Уже не первый год мое сердце разрывается на части. Из-за Хезер. Из-за Хадсона. Из-за того, как глупо все произошло. – Мам, я хотел все исправить. Не я ее толкнул. Ты же знаешь, как я любил ее. Если бы она не разозлилась. Если бы успокоилась и слушала меня, то была бы сейчас жива. – Знаю. – Глажу его по спине. Всхлипывает, дает волю слезам. Сижу рядом, плачу вместе с ним, плачу за него. – Мне так жаль, – вдруг произнес он, словно стыдясь своих чувств. Шмыгнув носом, вытер лицо рукой. Покрасневшая кожа влажная, взгляд, полный слез, печален. – Мне тоже жаль. Жаль, что тебе пришлось через все это пройти, – сказала я. – Жаль, что так и не защитила тебя от Кендры. – Но ты ведь ничего не знала. – Любая другая мать давно бы все поняла, – ответила я. – Заметила бы. Но на ваши ссоры я не обратила внимания. – Я всегда думала, что Кендра – разумная девочка. Какой ужас. И Даррен тоже так думал. – Нет, – Хадсон отрицательно покачал головой. – Она прекрасно умеет манипулировать. Посмотри, что она с тобой сделала. И с Молли, и с Лесли. – Он встал, тяжело вздохнув. – Если бы не она, Хезер была бы жива. Если бы только она держала свой рот на замке. Я опешила, на секунду растерялась. Винить Кендру в смерти Хезер – это слишком. Да, рассказала все она. Но целоваться с другой девушкой – это было его решение. Хотя у нее был умысел, она вмешалась в отношения брата с целью внести разлад. Похоже, большую часть своей жизни Кендра сеяла хаос и сама же этим наслаждалась. И как я могла быть слепа? Хадсон прав. Прекрасно манипулируя, она обвела всех нас вокруг пальца. И все-таки насчет одного Кендра не ошиблась: меня не было с ними рядом. Винить себя за то, что следовала своей мечте, никогда не буду. Мне это было необходимо как воздух. Другое дело – Мак. Как бы сильно его ни любила, из-за нашего романа пострадали дети. Здесь я ошиблась, и теперь сожалею. На первое место надо было поставить семью. Тогда бы я заметила, что творится дома. Думая о всем ужасе, что ему пришлось пережить, смотрю на сына. – Я никудышная мать, – признаюсь ему. В горле ком. Похожее я говорила в больнице, держа за руку умирающего Даррена. Повсюду торчали трубки, приборы гудели и пищали. Он лежал в коме, вряд ли меня слышал. Но я все-таки сказала. «Я была никудышной женой. Извини, что не ценила тебя. Извини, что совсем не думала о тебе». Думала, что тогда искупила все свои грехи. Нет, остались еще. Хадсон вернулся к постели и взял меня за руку. – Мам, из всех женщин только ты была ко мне бесконечно добра. Только ты не причинила мне боли. Услышать такое от сына – приятно, благодарна ему за эти добрые слова. Будто проявил ко мне милосердие, которое я не заслужила. – Тебе нужно поспать, – он поцеловал меня в лоб. – Еще завтра поговорим. Выходит, закрывает дверь, и я вздрагиваю: на секунду охватывает паника. На лестнице слышу шаги. Никакого крючка. Никакого замка. Даже не знаю, с чего мне это пришло в голову. Конечно же, он не собирается меня запирать. Усну, наверно, не сразу: надо переварить все, что произошло сегодня. Хадсон спустился на первый этаж, и тут я поняла, что так и не попросила его пустить ко мне Боуи. Когда мы вернулись, Боуи спал в своей лежанке в углу гостиной – не стала его будить. Представляю, как встаю с кровати, выглядываю в коридор и зову Боуи. Но я слишком устала. Вместо этого улеглась на подушках и натянула на себя одеяло. Повернулась на бок: до мельчайших подробностей вспомнились все события дня.