отделывался от нее общими словами: мол, совместная работа начата и движется нормально). С другой — после того рокового дня, когда в кране не было воды, все случайности были в основном приятными: разве не замечательно, к примеру, получить предложение провести целый день в обществе божественного официанта Бориса? Сперва вышло так, что Соня Гепперт подхватила очередную болезнь (об этом свидетельствовала хозяйка пансионата, пани Кася, которая носила больной еду), а когда писательнице уже стало лучше — он сам подсмотрел, как она бегает утром по пляжу, — то Борис попросил его помочь в том, в чем Камиль разбирался так же хорошо, как и в делах телевидения: в покупках. Этому сказочному красавцу оказался срочно нужен костюм, который — как понял Камиль со слов Бориса — был бы где-то посередине между официальной элегантностью и повседневным стилем кэжуал. С этой целью они вдвоем (Камиль — в роли личного шоппинг-гуру) отправились в Труймясто, где провели превосходный день в многочисленных бутиках торгового центра. Настроение Камилю не испортил даже телефонный звонок лично от Моники Кардас, хоть она и обозвала его тупым скотом, который проваливает самое что ни на есть легкое задание. Что ж, все равно близится Рождество, через два дня Камиль уедет на праздники к родителям в предместье Жешова, а уж в этом ему не воспрепятствует никто, даже сама Моника Кардас.Когда парни садились в машину, чтобы направиться в сторону Вейхерово, Сабина взяла телефон и отправила Борису сообщение:Ты даже не представляешь, как я тебе признательна.Сразу же пришел ответ:Зато я, кажется, знаю, как ты можешь меня отблагодарить… Повторим?И смайлик в конце.Сабину бросило в жар. Всю эту неделю, в течение которой она притворялась тяжелобольной, она умышленно держалась подальше от «Афродиты» — и не только из-за Камиля: она пыталась хоть немного погасить пламя, вспыхнувшее между ней и Борисом. На сообщения, в которых он справлялся о ее здоровье и спрашивал, когда они снова увидятся, она отвечала довольно формально. В Миколово распространялась весть о ее болезни — ведь Кася и Тео никому не рассказывали о том, что это лишь невинный обман. А убежденность в том, что Сабина томится на ложе болезни, несколько тормозила намерения Бориса встречаться с ней снова и снова. Это было Сабине на руку: она как раз пыталась преодолеть себя. Но все равно каждую ночь ей снились невероятные эротические сны с Борисом в главной роли, и она не могла думать ни о чем другом.Вскоре Кася сообщила, что по необходимости в заговор против Аренса пришлось посвятить и Бориса, и Сабина несколько смутилась. И все же, получив такое сообщение, она вынуждена была признать: невзирая на страх перед последствиями, она ничего не желала с такой силой, как именно этого — увидеться с ним снова, ну а если уж называть вещи своими именами, то вновь заняться с ним любовью и любить друг друга до потери сознания. Здесь и сейчас, немедленно! Она не знала, как поступить. Ее разум и сердце (а может, и не сердце вовсе, а другой орган) вели борьбу не на жизнь, а на смерть. В конце концов, один раз еще ничего не значит, рассуждала она. Один раз — это лишь случай, временное умопомрачение, результат нечаянной потери контроля, которая больше не повторится. Но если она встретится с ним еще раз, это усложнит дело. «Не стану же я крутить роман с юнцом-официантом!» В довершение всего Сабина не решалась поговорить об этом с Касей. Но хоть с кем-нибудь посоветоваться ей было необходимо.— Алло, Мариуш? Привет, это Сабина.В трубке отозвался голос Зыгмунтовича:— Рад тебя слышать! Как ты там? Как твой ремонт?Окинув взглядом свою великолепную спальню, Сабина вздохнула:— К счастью, ремонт окончен. Но для меня это было кошмаром. Я поняла, что быть бездомной — это не по мне.— Ты жила там, пока работала ремонтная бригада? Я могу разве что предположить, каково это. Сам-то я долгие годы даже стен у себя не красил.Сабина представила себе серые от грязи стены квартиры в Катовице — квартиры, до самого потолка заваленной книгами, полной всяческого мусора и шерсти кошек, которые постоянно дерут кресла. Она никогда не видела этого места, но именно такие картины подсказывало ей воображение при мысли о мизантропе Зыгмунтовиче.— Что ж, может быть, так и надо, — вопреки своим мыслям рассмеялась она. — И все же приятно, скажу я тебе, завтракать в новехонькой, аж сверкающей кухне. Или раскладывать одежду в новые шкафы, в которые все-все помещается.— Ну а кроме этого как твои дела? Как тебе пишется?— Ох, я тебя умоляю! — ужаснулась она. — С этим у меня кошмар, не хочу даже и говорить.— А-а, у меня то же самое, — на этот раз засмеялся писатель. — Если в ближайшее время я не сяду писать очередную часть, мой издатель, похоже, нашлет на меня русскую мафию, чтобы мне перебили коленные чашечки.И они посмеялись вдвоем, после чего повисла пауза.— Слушай, Мариуш… я, собственно, звоню, чтобы посоветоваться с тобой по одному… гм… очень нестандартному вопросу.— То есть речь не о романах и не о ремонте? — переспросил он с едва ощутимой иронией. — Тогда я уж и не знаю, о чем ты хочешь со мной поговорить.— О сексе, — выпалила она после минутного колебания, и в трубке повисла красноречивая тишина. — Алло, Мариуш? Ты меня слышишь?..Сабина вынуждена была признаться себе, что, возможно, несколько перегнула палку с этой своей непосредственностью: Зыгмунтович как-никак мужчина, а не ее парикмахерша.— Эк… гм… да-да, слышу, слышу, — отозвался он и снова умолк.— Ладно, я скажу без обиняков… я совершила ужасную глупость.— Ага…— И мне хочется совершить ее снова.— Ага…— Я переспала с парнем, который, как мне кажется, вполовину младше меня.— …— Алло, ты там? Мариуш! Алло!..— Да-да, я здесь… Эк… гм… кот запрыгнул на стол, пришлось его прогнать.— Ну, так что ты насчет этого думаешь?— Насчет кота?— Нет! Насчет секса!— Ну, знаешь… — Зыгмунтович долго набирал воздух в легкие. — Знаешь… я думаю, что… гм… ну, в общем… Это ведь только секс?Обескураженная этим вопросом, Сабина быстро подтвердила: да-да.— Тогда тебе не о чем беспокоиться. Скажу больше: это даже рекомендуется. Полезно для здоровья. Немного молодого мясца никому не повредит.— Молодого мясца? Э-э… Своеобразно ты выразился.— Я тебя умоляю, не будем детьми. Речь ведь не о сантиментах, не о романтических порывах сердца, а о совокуплении ради расслабления, верно? Так в чем же проблема? Ты свободная женщина, привлекательная, а секс — вполне приятное развлечение, как и спорт.Насколько Сабина успела узнать Мариуша Зыгмунтовича за все эти годы, она могла с большой степенью вероятности утверждать, что к его излюбленным развлечениям ни секс, ни спорт не относились.Тем не менее он как писатель явно был наделен буйным воображением, поскольку в его романах весьма часто встречались разнузданные сцены самых разнообразных сексуальных эксцессов, выкрутасов и оргий.— То есть я не должна чувствовать себя смешной старухой — растлительницей малолетних?— Не должна. Секс без обязательств — это не конец света, особенно когда тебе уже за сорок. Чур, не обижайся. Почему я вообще объясняю тебе такие элементарные вещи?— Ну да, — задумавшись на минутку, согласилась Сабина. — Я и сама не знаю.Они разговаривали еще долго. Мариуш терпеливо убеждал ее, что секс с молодым любовником — если это только физическое влечение и ничего более — весьма полезен для здоровья. После этого разговора у Сабины прибавилось уверенности в себе. «Собственно, почему бы и нет? — мысленно повторяла она, разгуливая по дому в халате и тапочках. — Почему я должна отказывать себе в радостях? Во имя чего? Я, разменявшая пятый десяток, все еще должна себя сдерживать? Говорить „Нет, спасибо, я предпочитаю одинокие вечера с книгой“, когда передо мной появляется бог секса? Ну уж нет, Мариуш прав. Жить нужно в свое удовольствие. Физическое влечение — и ничего более».И все же было одно «но»: в отличие от писателя, жившего в окружении кошек и книг, Сабина не была уверена, способна ли она так уж четко разграничить, где физическое влечение, а где нечто большее. При этом она бы ни за что не призналась ни Мариушу, ни даже себе самой, что, помимо физического влечения, в ней назревала и влюбленность. Да, ей хотелось ощущать на своем теле руки этого слишком юного для нее парня, но хотелось ей и узнать о нем больше. Каков он, откуда в нем эта нежность — когда, к примеру, в перерывах между актами любви он легко обдувал ее шею сзади…Однако сложностей было больше, и Сабина не могла полностью вытеснить их из сознания. Она терялась, как теперь вести себя с Касей и Тео в присутствии Бориса: так, будто между ней и официантом ничего нет? Да, решила она, это единственный подходящий вариант, но не такой уж легкий в исполнении. Она была недостаточно искушенной в подобных играх в прятки. И поэтому была более чем уверена: не прекратив это безрассудное приключение в зародыше, она ступает в зыбучие пески.Глава 15Зима вновь захватила всех врасплох. Накануне еще лил дождь, а сегодня уже валил снег. Тяжелые мокрые хлопья падали с неба, ложась Сабине на волосы и плечи. Она как раз шла из магазинчика Янки со свежей выпечкой и была закутана во множество слоев одежды, но все равно холод пронизывал ее с головы до ног. Городок опустел еще быстрее, чем обычно: ужасная погода держала людей в четырех стенах. Атмосфера была как в Муми-доле[47]: казалось, все живое прячется где-то под снегом.Тем сильнее удивилась Сабина, когда перед ней внезапно выросла фигура в мохеровом берете с хвостиком и в шубе, пахнувшей нафталином так ядрено, что этот аромат не мог развеять даже ветер с моря.— Вы меня узнаете? — старческим голосом спросила фигура, тараня ее пристальным взглядом из-за толстых очков.В голове писательницы роились мысли. Нет, она представления не имела, кто перед ней. В зимней одежде, в шарфах и шапках все люди похожи.— Простите, не узнаю, — ответила она, выпустив изо рта белое облачко пара.— Ничего удивительного, столько лет, столько зим… — сказала старая дама, продолжая всматриваться в ее лицо.Дама явно не торопилась раскрывать секрет, и Сабина почувствовала нарастающее раздражение.— Простите, но я замерзла, — не придумав ничего лучшего, сказала она после паузы. Впрочем, она ведь говорила правду.— Да-да, зима нынче суровая, — негромко захихикала старушка. — Ладно, скажу вам только одно: очень я сожалею, что мой внук такой дурачина. Уж мы с ним разберемся, можете не беспокоиться. А к вам я так не только по старой памяти, а и вообще… Нет-нет, не буду вас задерживать. Мне и самой холодно, ведь моя шуба изрядно изъедена молью. — И она захихикала снова, на этот раз громче, а затем развернулась и, опираясь на палку, пошла восвояси.Сабина инстинктивно взглянула на часы, а когда подняла глаза, старушка уже исчезла. Сама писательница еще какое-то время стояла на тротуаре, держа в руках авоськи с выпечкой. Она почувствовала внезапную неуверенность. Косой снег валил все сильнее, дорогу было видно все хуже — собственно, увидеть хоть что-нибудь можно было лишь на расстоянии нескольких метров. Сабина наконец двинулась с места, ускоряя шаг. «Откуда бы мне знать эту женщину?» — раздумывала она. Но ничего осмысленного в голову не приходило. И что за внук? И почему он дурачина? Погрузившись в свои мысли, она уже почти бежала, желая поскорее спрятаться от неприятной погоды. Все вокруг стало серым, как будто близились сумерки, а ведь день только начался. Вихрь вздымал снежную дымку в небо, морские волны завывали вдали, за дюнами, а Сабина мечтала лишь о том, как бы побыстрее оказаться в теплом уюте своего дома. Да, и ведь сегодня она намеревалась работать!С тех пор как ее преследователь, несносный ассистент Камиль, смылся на праздники на другой конец Польши, она наслаждалась мыслью о новообретенной свободе. Почтить долгожданный факт его отъезда она решила сеансом работы за компьютером — назло всем прилипалам! К тому же основа замысла у нее уже была. Вот как раз сейчас, пробиваясь сквозь вьюгу, Сабина силилась вспомнить мысль, которая пришла к ней этой ночью, когда она вдруг проснулась в полной уверенности, что знает, о чем ей писать… Но сев наконец за свой красивый, хоть и немного припылившийся ноутбук, она увидела, как на мониторе мигает курсор, и вдруг съежилась. Казалось, ее засасывает какая-то пустота, черная дыра безмыслия. Она поднялась из-за компьютера. «Чай. Нужно выпить чаю. Без чашки хорошего чаю я не напишу ничего». Ожидая, пока закипит вода, она смотрела в окно, выходившее в сад. Сумерки уже понемногу наступали, дни стояли и вправду короткие. И внезапно на тропинке, ведущей к дому, она увидела двоих мужчин. Они направлялись ко входу.«Что за черт?» — не без испуга подумала Сабина. Чайник, вскипев, громко забулькал, и она быстро выключила его, чтобы слышать, что происходит во дворе. Потом на цыпочках подошла к входной двери и приложила к ней ухо. Увы, свист ветра заглушал голоса. Вспомнив приключение с хлебным ножом, направленным в почтальона, она почувствовала себя несколько неловко, когда полезла в сумку за газовым баллончиком, купленным недавно в супермаркете в Вейхерово. «Я просто подержу его в руках».Тут она услышала топот на крыльце: похоже, таинственные гости стряхивали с сапог снег. Прежде чем раздался звонок, она решила застать пришельцев врасплох, опередив их, и быстрым, решительным движением открыла дверь. А увидев застывшего в защищающейся позе почтальона, принялась смеяться — почти что истерически.— Вы… вы зна… знаете, я… я опять на вас только что… чуть было не напала! — заливалась смехом она, размахивая газовым баллончиком прямо перед носом у растерянного мужчины.Тем временем из-за спины почтальона показался второй гость.— Э-э, Сташек, тогда, наверное, говорить буду я. — И он протянул руку Сабине, утиравшей слезы от смеха. — Я Весек Чудейко, сосед ваш. А вы можете не представляться, у моей жены есть все ваши книги. — Он улыбнулся, блеснув золотым зубом. — Она была на встрече в библиотеке, взяла у вас много автографов и говорит, что всегда здоровается, когда видит вас в городке.Сабина действительно вспомнила женщину с большой клеенчатой сумкой в клетку: в этой сумке она принесла с собой в библиотеку все книги серии, посвященной Амелии Крук. Эту же женщину она потом время от времени видела в Миколово — она всегда лучисто улыбалась, встречая Сабину.— Очень приятно, господа. Входите, — жестом она пригласила их в дом.— Нет-нет, это вы поедете с нами. — Весек указал на пальто Сабины, висевшее у входа. — Одевайтесь, уважаемая писательница, и поехали, у нас важные дела.Уже застегивая ремень безопасности на заднем сиденье «шкоды» Весека Чудейко, Сабина оценила ситуацию, в которой оказалась, и пришла к выводу, что инстинкт самосохранения она забыла дома — вместе с мобильным телефоном. Она забеспокоилась, и Весек, словно заметив это, почти в ту же минуту произнес:— Не волнуйтесь, нам недалеко.Но это ее ничуть не успокоило. Она начала было расспрашивать, в чем же дело, но ни один из мужчин не желал «портить сюрприз» — оба молчали как рыбы. В конце концов Сабина, разуверившись, откинулась на спинку сиденья и принялась наблюдать за дорогой, хотя видела она мало что — заметила лишь, что едут они в сторону пансионатов. Ведь бушевала метель, а в «шкоде», кроме того, барахлила система вентиляции салона, и как только они сели в машину, оконные стекла тут же покрылись паром.Когда они припарковались и Сабина вышла из машины, то увидела хорошо знакомое место: пансионат «Дом Ханны», где она в детстве столько раз прекрасно проводила каникулы.— Пойдемте, — Весек указал на дверь. — Нас ждут.Дверь была открыта. Сабина переступила порог не без опаски: она не знала, что на этот раз ее здесь ожидает. Они прошли через холл, в котором, казалось, за эти годы ничего не изменилось, даже гипсовая черепаха по-прежнему стояла на кофейном столике. Она отлично помнила эту черепаху: пани Ханна запрещала детям играть с ней, поэтому все об этом мечтали. Сразу же за столиком была дверь в столовую, и там Сабина с удивлением увидела скопление народа.Увидев писательницу, все замолчали, а перед Сабиной внезапно, будто из-под земли, возникла старушка, которая утром заговорила с ней в городке. Без берета и запотевших очков она выглядела точь-в-точь как…— Пани Ханна? — К Сабине наконец-то вернулся дар речи. — Это вы?— Разумеется, я, а кто же еще, моя милая? — Старая хозяйка, здороваясь, потрепала ее по плечу. — Садись, моя хорошая! — Указав Сабине взглядом на кресло в глубине зала, она обратилась к Сташеку и Весеку: — Рассказывайте, господа! — После чего опустилась на стул рядом с почетной гостьей. — Послушай их, дорогая.— Пани Сабина… — робко начал почтальон.— Сташек, давай я сам, — снова перехватил инициативу Весек. — Пани Сабина, мы его поймали!— Кого? — Сабина оторопело вытаращилась на них. С каждой минутой она понимала все меньше и меньше.— Как это — кого? Горе-оператора!— Кого-кого?— Сабинка, я хотела лично перед тобой извиниться. — Пани Ханна положила руку ей на колено.— Но за что?— За нашего Бартека. Он оказался бо`льшим остолопом, чем я думала.— Все, я сдаюсь, — махнула рукой Сабина и вздохнула. — Я вообще ничего не понимаю.Из толпы показалась лысая голова паренька в толстовке с капюшоном.— Сейчас поймешь, — заговорщицки шепнула пани Ханна и обратилась к нему: — Говори то, что должен сказать.Исподлобья взглянув на собравшихся, юнец с чрезвычайно кислой миной пробормотал нечто невразумительное.— Я не расслышала. — Голос пани Ханны звучал спокойно, но строго.— Я хочу извиниться перед пани Сабиной за то, что сделал. Этого больше не повторится.Сабина выжидающе смотрела на парня, но он молчал.— О чем речь? — наконец уточнила она, желая все-таки понять, в чем дело и чего от нее хотят.Из толпы вышел Весек и в который раз взял дело в свои руки.— Ну-ка подвинься, парень. — Он слегка подтолкнул подростка, и тот сделал шаг в сторону. — Давайте по очереди, а то госпожа писательница растерялась. Пани Сабина, вы ведь помните то видео в Интернете — про богачку, которая якобы у нас поселилась?— Мне ли не помнить… — ехидно заметила она.— Вот именно. Как-то в магазине у Янки я встретил Сташека и еще вот этих соседей, — он указал на супругов Чеховских, хозяев автомастерской, которые тут же любезно склонили головы, — и у нас состоялся разговор. Откуда, мол, о вас знают? И как именно было снято это видео? Ну, то да сё… И мы, видите ли, создали следственную группу.Глаза Сабины округлились, как пятизлотовые монеты.— Нельзя же позволять, чтобы кто-то нарушал покой жителей! И мы, дорогая наша пани Сабинка, все-таки отыскали виновника. Бартек, не сутулься, выпрямись, когда я о тебе говорю.Паренек, повесив нос, старательно пялился на носки своих кроссовок.— Сабинка, — вздохнув, произнесла пани Ханна, — я принимала здесь тебя еще малышкой, я дружила с твоей мамой, мы с ней обменивались открытками на праздники, я знаю обо всех твоих успехах, книги твои собираю, а тут мой собственный внук такой дурацкий номер отколол. Ты нас простишь? Есть тут и моя вина: я на семейном обеде как-то сказала, шутки ради, что в нашем городке поселилась звезда и что нужно будет сходить к тебе в гости. А этот молокосос помчался к твоему дому, спрятался в кустах и снял тебя на видео.Сабине казалось, будто она играет в каком-то кино. Она понятия не имела, что тут сказать. К счастью, Весек снова спас положение.— А раз есть преступление, то должно быть и наказание. Так мы решили, — сказал он и толкнул парня локтем под ребро: тот только что выругался под нос.— И желательно ощутимое, — вставила пани Чеховская.— Да, верно, — согласился Весек. — Так мы хотели вас спросить, пани Сабина: как вы отнесетесь к тому, чтобы Бартек до конца зимы чистил снег перед вашим домом? А кроме этого он на своем злополучном компьютере будет бесплатно делать программки всех вечеров нашего киноклуба. Ему придется пересмотреть все фильмы, составить к ним аннотации и распечатать меню.Сабина невольно засмеялась. Подросток казался таким удрученным, словно это он, а не она, стал жертвой травли в Интернете.— Значит, ему придется посмотреть «Жареные зеленые помидоры»? «Джулию и Джулию»? Да еще и этот поистине ужасающий фильм — «Большая жратва»? Отличная идея, — сказала она и обратилась к красному как рак парню: — А если серьезно, Бартек, то я надеюсь, что ты получил урок. Людям стоит уважать друг друга, жаль тратить время жизни на всякие глупости… Эй, посмотри на меня! — добавила она, услышав, что он шмыгнул носом, и подошла к нему.— Ну?— Я тебя прощаю, потому что ты неглупый паренек, верно?— Ну…— Ну и замечательно, — подытожила она, и вокруг раздались аплодисменты. Тогда, обведя взглядом присутствующих, Сабина добавила: — Большое вам спасибо. Это для меня действительно много значит. Я всегда знала, что в Миколово живут самые славные в мире люди.Сочельник был уже на носу. Сабина думала о том, каково это — остаться на праздники в одиночестве. Обиженная на весь мир Ружа не намеревалась приезжать в Польшу, а Анджей собирался с Доброхной в окрестности Груйца к ее родителям-садовникам. Похоже, в этом году — впервые в жизни — Сабина проведет Рождество одна. «А может, не одна, а с Борисом? — подсказывал мятежный внутренний голос, и как ни пыталась она отключить ему звук, голос проявлял поистине ослиное упрямство. — Парень, правда, будет занят на работе, ведь на праздники в пансионате ожидается стопроцентное заселение, о выходных в такую горячую пору не может быть и речи, но ведь есть еще ночи…» Словом, поначалу ей стало немного грустно при мысли об одиноком Рождестве, но затем она решила, что это вовсе не так уж скверно. Вместо того чтобы объедаться за рождественским столом, выслушивая сетования родственников, она сможет побыть наедине с собой. Побыть одной, чтобы писать (да-да, она все еще на это надеялась!), читать, смотреть фильмы… Возможно, если она проведет рождественские дни по-иному, не так, как обычно, творческая блокада отпустит ее и белые страницы в ноутбуке заполнятся текстом.Единственное, что Сабине удавалось в последнее время писать, так это заметки.Одну за другой она читала книги из серии «шедевры литературы о травматических переживаниях: от разводов до самых жестоких геноцидов ХХ века» и подчеркивала, выписывала, делала заметки. У Капущинского[48] на одну написанную страницу всегда приходилась сотня прочитанных, вот и Сабина, решив пойти по следам мастера, обложилась мрачным чтивом. «Рождество в компании самых депрессивных писателей мира — почему бы и нет?» — мысленно подшучивала она над собой, покупая на лотке в Вейхерово Вифлеемскую звезду — единственный рождественский символ, который решила заиметь в своем доме.Со дня отъезда Камиля Аренса (который, к слову, собирался вернуться сразу же после Нового года) Сабина опять начала ходить в «Афродиту». Первая же встреча с глазу на