уехала, —написала она, хотя обычно избегала откровенных деклараций, что нуждается в его обществе.А зачем она, собственно, приехала? Чтобы все нам испортить?Она помогает мне в одном дельце. Издатели, контракты, скукотища.То, что касается тебя, не может быть скучным O. При случае расскажешь, охотно послушаю.У меня есть другие идеи, как провести с тобой вечер, когда это будет возможно O. Я тебе сообщу, —ответила Сабина напоследок, заканчивая переписку: пора было заняться наконец чем-нибудь конструктивным.В свою очередь, Люцина, оставшись одна в пустом доме на утесе, начала с исследования содержимого холодильника. Она откусила кусочек охотничьей колбаски из местной коптильни. «Дьявол, здешний стиль питания — это просто катастрофа. После возвращения в Варшаву — радикальный детокс!» — подумала она и потянулась за следующим куском. Колбаска была откровенно вкусной. Рука агентши сама наткнулась на початую бутылку вина, оставшуюся со вчерашнего дня. «Налью себе немного — для творческого настроения». Направившись в гостиную, она прихватила с собой бокал. Сев за стол, налила вина, отпила солидный глоток и засмотрелась на пейзаж за окном, выдержанный в блеклых бело-серо-голубых тонах. «Я и представить не могла, что когда-нибудь это скажу, но эта Сабинка здесь совсем недурно устроилась. Кто бы мог подумать…»Она открыла свой тонехонький ноутбук тигровой расцветки и, запивая охотничьи колбаски вином и наморщив брови, принялась открывать и читать все новые и новые документы из электронной почты. Время от времени с ее губ срывался свистящий звук, будто ей вдруг становилось больно. Внезапно она замерла. Наклонилась к экрану: «Невероятно…» Закрыв ноутбук, Люцина схватила телефон, отделанный аппликацией из кристаллов Сваровски. Переговорив с несколькими людьми и осушив содержимое бутылки («Все равно его нельзя было надолго оставлять открытым, жаль хорошего винца»), она набросила шубку, отыскала где-то калоши Сабины, которые с отвращением натянула на ноги вместо своих лакированных «казачков» («Вот ужас-то, хорошо, что никто из знакомых меня не увидит!»), и помчалась в пансионат.— Сабинка-а-а! — во все горло завопила она, с силой захлопывая за собой входную дверь.Свою подопечную она отыскала в зале ресторана и не очень-то приняла во внимание тот факт, что Сабина как раз говорила с группой туристов, разместившейся за тремя сдвинутыми столами. Рядом стоял Борис и записывал ее распоряжения. Однако у Люцины были более важные новости, которые следовало сообщить незамедлительно.— Сабинка, похоже, они у меня в руках! — торжествующе оповестила она. — Теперь Кардасиха и вся свора ее прилипал с канала могут разве что поцеловать друг друга в задницу! А ты, если все сложится как надо, не пойдешь по миру, дорогая! Разве это не чудесно?— Что? Люцина, погоди минутку…Все уставились на рыжеволосую дамочку, втиснувшуюся в тесноватый жакет, лучисто улыбающуюся и то и дело усиленно трясущую головой для придания своим словам пущей убедительности. Один лишь Борис вопросительно смотрел на Сабину.— Детали пока проверяет один волчонок из канцелярии «Пусяк & Хладкий» — кстати, он весьма неплох, и не только в юридических параграфах, хотя пребывание здесь, должна признаться, несколько повышает мою прежнюю планку. — Люцина бросила многозначительный взгляд на официанта.— Простите, господа, я на минутку.Сабина вознамерилась прервать неуместный спектакль, разыгрывающийся перед глазами пятнадцати путешествующих по балтийскому побережью сосудистых хирургов, которые, отведав здешнего непревзойденного обеда, решили изменить свои планы и остаться в «Афродите» подольше, что, в свою очередь, требовало от Сабины и от всего персонала срочной мобилизации усилий.— Люцина, я очень рада, я вижу, что ты кое-что придумала, но потерпи немного, я ведь здесь РАБОТАЮ.И она оттащила разгоряченную агентшу в сторону, рискуя всерьез разочаровать ее. Похоже, у Люси появилась новая идея насчет того, как выручить клиентку из затруднительного положения, и в связи с этим Сабина тем более не хотела показаться неблагодарной. Но, во-первых, она не была уверена в том, что новая идея окажется более толковой, чем предыдущие, а во-вторых, она не могла позволить, чтобы ее постояльцы (да, в ее голове это были уже ЕЕ ПОСТОЯЛЬЦЫ) почувствовали себя оскорбленными невнимательным отношением.Итак, она посадила растерянную агентшу за столик в углу:— Через минутку поболтаем, о’кей?— Через минутку?! Похоже, у меня галлюцинации… — Люцина глядела на нее, искренне недоумевая.Ее слова Сабина пропустила мимо ушей, чувствуя себя и впрямь неловко.— Дорогая, ты мое сокровище, но дай мне минутку, умоляю тебя. — И она побежала к гостям, чтобы не видеть разочарованную мину Люцины.Разобравшись наконец с диетическими потребностями клиентов, раскладом мест по номерам и пожеланиями, касающимися дополнительных услуг от их неожиданного пристанища, она, терзаясь угрызениями совести, вернулась к агентше. Но не застала ее там, где оставила. Беспомощно оглядевшись вокруг, Сабина отправилась на поиски. Люси не было ни в холле у ресепшена, ни в каком-либо другом общедоступном месте. «Ну вот, теперь она обиделась. Я самая худшая клиентка на свете», — упрекала себя Сабина.Она зашла в кухню.— Вы случайно не видели… — начала она, но не закончила, поскольку как раз заметила Люцину, которая стояла, опершись на металлическую кухонную стойку, и ее увесистый бюст представлял собой поистине барокковое обрамление для гастрономического натюрморта на рабочем столе. Люси бомбардировала своими женскими прелестями Бориса, который что-то ей рассказывал с трогательной увлеченностью и улыбкой, от которой у женщин дрожали колени. Сабина ощутила укол где-то в животе, а осознав причину, почувствовала, как беспокойство разливается по всему телу. Она ревнует этого парня! И как же ей дальше уверять себя, что это всего лишь ни к чему не обязывающий роман?Увидев Сабину, Люцина мгновенно выпрямилась и сменила выражение лица.— О, наконец-то! Уладила все свои важные дела?— Извини меня. Просто ты появилась в неподходящий момент. Я не хотела тебя отфутболивать, правда.— Да, конечно, — ответила агентша, хотя выражение ее лица не оставляло сомнений в том, что ее глубоко оскорбленное достоинство не удовлетворится чем попало. — В общем, я сматываюсь, чтобы довести дело до конца и вытащить тебя из дерьма, в которое ты влезла. Не буду тебе мешать. Пока, сказочный принц! — бросила она Борису и направилась к выходу.— Эй, как это — сматываешься? Люцина! — запротестовала растерянная Сабина.— Нечего мне здесь делать. Я еду в Варшаву. Сообщу тебе, если мои предположения насчет договора подтвердятся.— Пожалуйста, не обижайся! Не можешь же ты вот так уехать. Расскажи мне, что ты придумала. И ты выпила алкоголь, значит, не должна садиться за руль! — крикнула Сабина ей вслед. Напрасно. Иногда Люцина умела удивить своим несгибаемым, вопреки внешнему впечатлению, характером.В кухне остался лишь аромат ее тяжелых духов.— В чем дело? У тебя какие-то проблемы? Из какого дерьма она должна тебя вытащить? — спросил Борис.— Нет-нет, ничего… я должна остановить ее… — рассеянно пробормотала Сабина.Скверно получилось. Ей было чрезвычайно неловко.Глава 20Люцина уехала. Сабине не удалось умаслить ее. Люси была максималисткой: коль уж обида, то капитальная.«Почему я так ужасно отнеслась к ней после того, как она проявила такую сердечность? Еще возьмет и обидится окончательно, махнет на меня рукой. И, что хуже всего, будет иметь на это святое право».От невеселых мыслей ее оторвал телефонный звонок.— Ты не поверишь! — воскликнула Кася. По ее голосу было понятно: случилось нечто из ряда вон выходящее. — Тео выписывают! Завтра он возвращается домой!— Уже?! Это замечательно! — Сабина искренне обрадовалась: эта по-настоящему хорошая новость заставила ее на мгновение забыть о собственных проблемах.— Все отлично заживает, и врачи согласились с тем, чтобы дальнейшую реабилитацию он проходил вне больницы. Ежи привезет его после обеда. — Кася извергала из себя слова со скоростью пулеметной очереди.— Фантастика! Нужно хорошо его встретить. Уже бегу к тебе, придумаем что-нибудь экстраординарное.Ощутив прилив энергии, Сабина начала одеваться для выхода. «Потом позвоню Люси и буду до победного конца умолять ее о прощении», — решила она и вдруг осознала, что они с агентшей неожиданно поменялись ролями: ведь еще недавно это она, Сабина, постоянно имела какие-то, впрочем вполне обоснованные, претензии к Люцине, а той сплошь и рядом приходилось ее умасливать, улещивать и задабривать. «Многое меняется в моей жизни, поменялось и это», — не без иронии констатировала она.Кася была взбудоражена перспективой возвращения мужа. Она беспорядочно металась по пансионату, и все падало у нее из рук. Сабина, увидев ее в таком состоянии, велела ей прежде всего присесть и успокоиться.— Я до сих пор не сказала детям, наверное надо, да?Беспомощность в голосе подруги встревожила Сабину, которая внимательно наблюдала за ней, волнуясь, не возвращаются ли симптомы душевного кризиса.— Думаю, да. Они будут рады. Да и они, должно быть, тоже захотят подготовиться к папиному приезду.— Вот именно. Не знаю, что со мной творится. В голове сплошная сумятица.Сабина заказала в кухне успокаивающий травяной чай для хозяйки пансионата и крепкий кофе для себя.— Поверить не могу, что все опять будет как прежде, — качала головой Кася, сидя над дымящейся чашкой. — И ты наконец-то сможешь немного передохнуть, верно?— Кажется, я неплохо справлялась, — улыбнулась Сабина. Период, на протяжении которого она исполняла обязанности распорядительницы пансионата, стал для нее неожиданным источником удовлетворения и принес воодушевляющую перемену. Она обнаружила, что участие в совершенно новых делах действовало подобно омолаживающему бальзаму.— Неплохо?! Это было потрясающе! И я буду повторять это до конца своих дней. Никто еще не сделал для меня столько, сколько ты. Ты меня спасла — в буквальном смысле слова. — Кася серьезно смотрела ей в глаза.— Да оставь ты, я не сделала ничего необыкновенного. Друзья ведь для того и существуют, верно?— Необыкновенные друзья. Такие, как ты. — Кася отпила глоток травяного чая, смешанного со слезами.— Эй, не станем же мы нюни разводить, у нас есть дела! — весело подмигнула ей Сабина: она полагала, что лишние волнения — это не то, что сейчас нужно Касе.Более часа они провели, планируя завтрашний день, и к тому моменту, как закончили, Касе стало уже гораздо лучше.— Вот и хорошо. Скорей бы уже он приехал.И Тео приехал — на следующий день вечером. Когда, опираясь на плечо Ежи, он показался в дверях, многочисленный встречающий комитет (в который, помимо родственников, вошли сотрудники «Афродиты», Янка, Ханна и Оленька, очень привязавшиеся к детишкам за время отсутствия их папы, некоторые другие жители Миколово и несколько случайных гостей, которых привлекла царившая с утра атмосфера подготовки к чему-то важному) издал ряд не слишком стройных, зато исполненных неподдельного энтузиазма приветственных возгласов. На лентах, развешанных по стенам холла и даже спускавшихся с потолка, виднелись разноцветные рисунки и надписи по-польски и по-гречески, выполненные неаккуратным детским почерком: они выражали радость, связанную с возвращением главы семьи Загоракисов домой.Тео остановился у порога и какое-то время все это рассматривал. Его кустистые брови поднимались все выше.— Parthе`nos Maria![54] — Его громогласный окрик вмиг заполнил помещение. — Здрафстфуйте, милые!Тео не смог больше ничего сказать, вернее, воскликнуть: от волнения у него пропал дар речи. Кася и дети рванулись к нему. Все пятеро бросились друг другу в объятия и долго не могли оторваться. Кто-то зааплодировал, и остальные тут же присоединились, устроив выздоравливающему хозяину бурную овацию.— Эй, дайте ему передохнуть! Ему нужно сесть, — наконец вмешался Ежи, поскольку каждый из троицы детишек, соскучившихся по папе, норовил поскорее оказаться в его объятиях, а поднимать их на руки было сейчас слишком большим усилием, которого Тео пока не мог себе позволить.— Да, верно, папа должен отдохнуть с дороги, — распорядилась Кася, и все перешли в ресторан, где уже стоял длинный стол, сервированный закусками. Тео ожидало почетное место во главе стола.— Как хорошо дома! — воскликнул он, усевшись и обведя взглядом всех собравшихся. — Благодарью вас, мои дорогие друзья.Приветственная фиеста длилась не слишком долго. Правда, Тео был в искрометном настроении и чуть ли не каждые пять минут поднимал новый тост, с незаурядной словотворческой фантазией смешивая греческий с польским (невзирая на протесты, Кася категорически запретила ему пить что бы то ни было, содержавшее хоть мизерную долю алкоголя, так что тосты он провозглашал, держа в руке стакан с водой), но все понимали, что прежде всего он нуждается в отдыхе и общении с семьей. Сабина условилась с Касей, что они поговорят о пансионате, когда Тео немного отдохнет, и пошла в конторку. Остальные гости, проявляя деликатность, тоже понемногу возвращались к своим делам, и наконец Загоракисы, оставшись одни, отправились на второй этаж. Сабина закрыла за собой дверь конторки.Она мечтала об одном: насладиться Борисом. Из-за вторжения Люцины им пришлось почти полностью прекратить общение. Это принудительное воздержание позволило Сабине ощутить, как сильно она в нем нуждается, но признаться в этом ей было трудно. Хотя она и отгоняла от себя эти мысли — все равно невыносимо скучала по его прикосновениям и даже по самому его присутствию, по тем минутам, когда они были вдвоем и время будто останавливалось, когда они, никуда не торопясь, делали вместе самые обыкновенные вещи: ели, болтали или читали газеты, сидя за столом. Она все четче осознавала, что это уже не просто секс. Она желала, чтобы Борис был рядом, и это решительно усложняло ее положение — ведь она по-прежнему и подумать не смела о том, чтобы когда-нибудь сойтись с ним в настоящую, полноправную пару. Coming-out[55] — ну уж нет, об этом не может быть и речи. По многим причинам. Да взять хотя бы таблоиды — они же сожрут ее живьем!«Есть у тебя минутка? Я в конторке», —отправила она сообщение и как на иголках ждала ответа, но телефон не подавал признаков жизни. «Скверно, — подумала Сабина. — Сейчас окажется, что это я за ним бегаю». Она уже решила было взять себя в руки и заняться счетами, как дверь в крохотную комнатку открылась и в проеме показался белозубо улыбающийся Борис.— Пани начальница, вы меня вызывали?На душе у нее сразу же прояснилось.— Кажется, настало время заняться сексуальными домогательствами на работе.— Наконец-то! Я уже собирался писать в вышестоящие инстанции жалобу на ваше невнимание.Сабина подошла и приникла к нему прямо у двери. Они целовались и не могли остановиться. Всем своим существом она жаждала его тела. Забралась руками ему под рубашку, касаясь пальцами уже знакомого изгиба позвоночника. Они прижимались друг к другу с такой страстью, словно каждый стремился раствориться в другом.Но когда его рука скользнула Сабине под брюки, она заставила себя остановить его:— Погоди. Сюда в любую минуту могут войти. Приходи вечером. Поужинаем вкусно…Он закрыл ей рот поцелуем и долго не давал произнести ни слова.— Хотя, возможно, нам будет не до ужина, — засмеялась Сабина, когда он наконец отпустил ее.Теперь вернуться к счетам было превыше ее сил: она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме фантазий о предстоящей ночи. А ведь нужно было прожить еще несколько немилосердно долгих часов…Она чуть было не забыла, что условилась поговорить с Касей и Тео.— Я возвращаюсь к работье, все нормально, — уверял Тео, но в голосе его слышна была нота отчаяния: казалось, он заранее ожидал возражений. И не ошибся.— Ну да, как же! — не скрывала раздражения Кася. Видимо, их спор начался раньше, и сейчас, в присутствии Сабины, разыгрывалась очередная серия. — У тебя еще не зажили руки, они целый день должны быть защищены тугими повязками, тебе прописали ежедневные реабилитационные процедуры в Гданьске, не говоря уже о том, что врачи велели тебе очень беречься… Но при этом ты, конечно же, будешь работать шеф-поваром и каждый день выдавать полное трехразовое меню! Блестящая идея! Очень умно!— Но я так долго отдыхал в больнице, а у тебья была черная депрессия. Из-за нас Сабина вкалывать вместо писать.Несмотря на всю серьезность ситуации, она не сумела удержаться от смеха.— Поверь, Тео, за последнее время меня ничто так не радовало, как тот факт, что я еще гожусь на что-то помимо писательства.— Что ты мелешь? Ты писатьельница, а не менеджер в отеле.— А мне очень понравилось работать менеджером. Похоже, эта перемена была мне нужна. Если не имеешь ничего против, я охотно останусь, пока ты окончательно не оправишься.Тео глядел на нее, недоверчиво моргая:— Ты что, серьезно?— Вполне серьезно.Какое-то время он еще смотрел на нее, а потом встал, развел руки для объятия и подошел к ней:— Ты нам теперь родная.Сабина вышла из «Афродиты» с ощущением того, что миколовский мирок возвращается в состояние равновесия, более того, в нем отыскалось местечко и для нее. Она стала его полноправным членом, а не просто пришлой, кем-то средним между дачницей и настоящей жительницей. Ее прекрасное настроение становилось еще лучше при мысли о том, что встреча с Борисом с каждой минутой все ближе и ближе.Как и предполагалось, начали они вовсе не с ужина: у них было кое-что поважнее, что следовало наверстать. Лишь утолив подлинный голод, они стали думать о еде.— Сабина, так от чего все-таки Люцина тебя спасает? Что происходит? — спросил Борис, нарезая лук для подливы.Никогда прежде она не посвящала его в свои профессиональные дела. Дабы сохранять здоровую дистанцию, не следует впускать его во все сферы своей жизни, полагала Сабина. Коль уж это роман без обязательств, то не стоит переходить безопасную грань — пусть это будут всего-навсего свидания, выхваченные из будней, зависшие где-то между реальностью и бегством от нее. Но сегодня защитные механизмы Сабины ослабели — может быть, виной этому стала ее тоска по нему, а может, насыщенный эмоциями день в «Афродите». И она вкратце рассказала ему о своих недавних злоключениях: о писательской исчерпанности, о висящих над ней договорах и трудном решении срубить наконец сук, на котором ей вполне удобно сиделось. Борис уже не впервые доказал, что умеет быть внимательным слушателем, а Сабина все удивлялась, как это молодому парню хватает терпения выслушивать то, что у нее на уме. Более того, казалось, это ему и вправду интересно. Неужели в наше время кто-то еще умеет искренне слушать? В Варшаве окружавшие ее люди всеми силами старались пробиться сквозь всеобъемлющий информационный шум, желая, чтобы именно их голос был услышан. Миколово и в этом отношении представляло собой своеобразный анклав, а Борис, хотя был, как и она сама, приезжим, уже успел, видимо, перенять эту стремительно исчезающую в нынешнем обществе черту. А возможно, обладал ею от природы.— Так что, ты и в самом деле не напишешь больше ни одной книги? — Он выглядел встревоженным.— Надеюсь, что напишу. Но наверняка больше не стану писать эту банальную неудобоваримую кашу, в которой Амелия — точно кость, встающая поперек горла.— Поверить не могу, ведь твоя сага — почти как библия для тысяч читательниц. Как же ты их разочаруешь!— Придется им смириться. Я не могу и дальше быть рабыней чьих-то ожиданий.— Телеконцерн, небось, всерьез на тебя взъелся… Кажется, они успели уже анонсировать новый сезон твоего сериала. — Своей осведомленностью Борис застал ее врасплох и напомнил — совершенно зря! — о вещах, которые она как раз предпочла бы с его помощью выбросить из головы.— Хватит об этом. Мы же хотели провести приятный вечер, не хочу я говорить о работе.Она обняла его сзади за талию и уткнулась подбородком в его плечо. Он, повернув голову, чмокнул ее куда-то в висок, не переставая помешивать на сковородке помидоры, уже приправленные специями.Ночь с ним превзошла все ее ожидания — после такой ночи трудно было возвращаться к приземленным делам. Охотнее всего Сабина провела бы с ним целый день в праздности, не вылезая из постели без особой необходимости. Но в этот день ни один из них не мог себе этого позволить, и Борис с утра выскользнул из любовного гнездышка. К счастью, Сабине можно было появиться в пансионате лишь к полудню.— Может, ты все-таки выйдешь в скайп? — Сабина безрезультатно искала по всему дому зарядное устройство от телефона. — У меня только пять процентов заряда, сейчас мобильник вообще отключится.После многочисленных отправленных сообщений и других попыток связаться с обиженной агентшей та наконец сменила гнев на милость и сама почтила Сабину телефонным звонком. К несчастью, Сабина, несмотря на все клятвы, данные Богу после того, как она слетела в заснеженный кювет, опять потеряла зарядник. А Люцина по непонятным Сабине причинам не желала показываться на экране компьютера.— Ох, да поищи лучше! Вечно у тебя что-то не так, вечно какие-то проблемы, Сабина, я тебя не понимаю! Сначала ты не могла найти для меня времени. Ты находишь время для всего и для всех, только не для своих собственных дел, — трещала Люси как заведенная.Вдруг голос в трубке смолк. Сабина бросила взгляд на экран: он был черный. Мертв. Finito[56].— Ничего не поделаешь, — сказала она и села за компьютер.После семи длинных сигналов на мониторе показалось лицо Люси. Держалась она как-то неловко, а кроме того, сидела в темноте — лицо ее освещали только голубые отблески с экрана.— Что это ты в темноте? — сразу спросила Сабина. — У тебя что, электричество отключили?Люцина проигнорировала вопрос и тут же принялась тараторить, точно торговка в базарный день.— Короче, ладно! Я на тебя, конечно, злюсь, но все равно должна все рассказать. Я, разумеется, с самого начала знала, что так будет, уж у меня-то мозги варят, у тети Люси голова на плечах не только для красоты сидит, об этом известно всякому, кто не испугался моей харизмы и дал мне возможность на него работать. Вот как ты! В общем, я предполагала, что я эффективна, но чтобы настолько… скажу тебе, я и сама удивилась. Мы это сделали! Сделали! Я их развела как котят. Урыла их! Укокошила!— В самом деле? У тебя получилось?— Разумеется, — скромно подтвердила агентша.Сабина сделала круглые глаза и на какое-то время онемела. Сердце подступило к горлу.— Ы-ы-ы-ы… — наконец выдавила она из себя. — Но как? Как ты это сделала? Ведь этот договор — это же… это же была петля на мою шею!— Тем более — учись у мастера! У гениальной мастерицы, которая невозможное превращает в выполнимое. Которая из собственных штанов выпрыгнет, встанет на голову и сделает в воздухе шпагат, лишь бы довести дело до счастливого завершения. К удовольствию клиента и собственному удовлетворению…— Люцина! Умоляю, скажи же наконец! — Писательница знала, что Люси способна тянуть так бесконечно.— Да? Уже можно? Нет, правда, у тебя пока нет более важных дел?Сабина смиренно