Двенадцать человек персонала, конечно, не считаются. Как и два любовника, которые приезжали к Кристине на этой неделе. Хотя, нужно отдать ей должное — на ночь в доме мужа Кристина своих мажориков не оставляла. Понимала, что у терпения Алекса есть предел. Впрочем, до прошлой недели она и в дом мужа их не приглашала. Принимала на территории дорогих отелей, в основном. Она пыталась привлечь его внимание. Только если раньше она артистично била вазы, то сейчас — объезжала норовистых жеребцов на брачном ложе. Месяц назад Алексу пришлось бы уезжать на несколько дней, искать сабу, готовую к жесткой, адской сессии. Сейчас… Вопрос цвета помады Летучей занимает больше. Вибрацию телефона он ощущает бедром. Паршивка. Ведь сказал же, что уедет на пару дней. Сказал не беспокоить. Только когда она вообще слушалась хоть каких-то просьб? Она будто превратила свою жизнь в вечный праздник непослушания. И все-таки телефон из кармана Алекс достает. Фотку в мессенджере открывает. Яркий, сочный, почти ядовитый росчерк кармина украшает воротник белой рубашки. Поправка — его белой рубашки. Которую эта зараза сперла вчера, внаглую, прямо у него под носом. Она вообще повадилась таскать его рубашки, но эта — кипенно-белая — пришлась ей особенно по душе. Настолько, что даже унесла её на себе. Подхватила пояском под грудью, как-то хитро застегнула пуговки, так, что рубашка оказалась спущенной с одного плеча, подтянула узкие джинсы и в таком вот обуревшем виде почесала на лекции. Её спасали только три черных засоса, оставленных им на тонкой шее. Девочка была подписана. И Алекс сам отвозил её на лекции каждое утро. Все это видели. И жопой должны были чуять, какой танк их переедет, глянь они на эту паршивку хоть даже с мало-мальским интересом. Ну и что она там пишет, интересно? «Я загуглила адрес твоего офиса. Так и быть, отправлю тебе потеряшку на работу». Загуглила она. Визитку сперла — причем не ту, которая для баб, с номером телефона, не имеющим отношения ни к работе, ни к семье. Бизнес-визитку, для партнеров. Вчера весь вечер копалась в выпавшей из кармана визитнице и угорала от того, что карточки в ней с разным наполнением. А он лениво, но все-таки с удовольствием объяснял, в чем разница. Сейчас она, конечно, ждет запрета. Она всегда его ждет. Это больное место любой женщины, однажды оказавшейся любовницей. Побывавшей второй, и всегда, с каждым последующим мужчиной исподволь всегда ожидающей повторного предательства. Без особого промедления Алекс отправляет ей сообщение. «Зачем на работу, птица? Шли домой. Вот адрес: …» «Ты гонишь…» — прилетает в ответ. «Вернусь с охоты — кину тебе меточку геолокации». Три точечки проявляются и исчезают. Она набирает сообщение, но так и не находится с внятным ответом. Алекс улыбается. Конечно, в который раз щелкнуть эту ехидну по носу — недостаточно, чтобы успокоиться до конца. Конечно, это не то же самое, что вынуть из брюк ремень и выпустить кипящий внутри ад на волю. Но… Пока этого хватает. А Крис — Крис будет полезно получить "посылочку". И понять, что не одна она способна на грязные выходки. Трахаться с любовниками на семейной кровати — кто-то заоблачно охренел. В своей спальне, что, не так интересно было? — Собственно, об этом я и говорю — комментирует Эд, и это оказывается хорошим приземляющим событием, — я никогда тебя таким не видел, папа. Алекс невозмутимо встряхивает ружье, заставляя его сложиться после заряда. Нужно подчеркнуть, что этот день — он вообще-то для охоты отца с сыном предназначался, а не для вот этой вот просветительской болтовни, когда Эдичек сует свой нос в дела, его не касающиеся. — Еще пара минут болтовни, и медведя мы с тобой тоже не увидим, сынок. Что ж… Телефон все-таки стоит выключить. Летучая никуда не денется. Главное, что она дала ответ на волнующий его вопрос. Хотя он его ей не озвучивал. Охота… Такое многозначное слово, такое многогранное. Можно собрать свору таких же как ты, устроить не охоту больше, а шумную пьянку, на которой все будут выебываться не машинами — а охотничьими псинами, ружьями, кто больше белок да ворон с сосен посшибает. Можно нанять кучу ассистентов и помощников, которые тебе и силу ветра померяют, и сами оленя для тебя углядят, и ружье помогут навести. Только на курок нажми, барин, и можешь фоткаться на фоне трофея. Можно выгадать место, запастись припасами, устроить себе несколько дней тишины посреди тайги. Чтоб только ты, ружье и пять банок тушенки. А телефон… Телефон останется в вертолете, на котором ты до этой тайги долетел. Потому что Летучая правильно отмечала. Будь телефон её вибратором, от количества входящих звонков в иные дни кое-кто мог и инфаркт от оргазмов схватить… С Эдом они охотятся не так. Только вдвоем. Два ружья, два ножа, одна деловитая поджарая псина, что роет носом стылый хвойный пласт под ногами и изучает всякую сосну, по которой прошлись длинные медвежьи когти. Они специально искали новости про медведя-шатуна, чтоб был голодный, резкий, опасный. Этот, говорят, даже какого-то лесника порвал пару дней назад. Тем острее предвкушение. Охотничий азарт, инстинкт скорой встречи с могучим противником, противником, который не упадет на пузо, как только услышит твою фамилию, противником, ставкой в сражении с которым была и твоя жизнь… Только побеждая такого и можно было ощутить цену своей силы, цену своей реакции. Чем дальше в лес — тем сильней инстинкты. Тем меньше шума в голове и ясней ощущается близость цели. Будто это сама тайга пробирается в тебя, слой за слоем, от поверхности к сердцевине. Пробирается и снимает с тебя все лишнее. Кто ты? Миллиардер? Под сосну закопай свои миллиарды. Бизнесмен? И что ты продашь волкам, которые ночью придут за твоими потрохами? Человек, что мнит себя властелином мира? Ну-ну, и на что же ты способен вне своего маленького мирка? Псина способная. Не лает, как только почует запах. Не хочет спугнуть цель раньше времени. Она просто становится осторожнее. Мягче и осторожнее ступает на землю, в движениях становится в три раза меньше суеты. Алекс сталкивается глазами с Эдом. Они оба это заметили, у обоих внутри будто со щелчком сдвинулся предохранители. Шутки кончились, Цель близко! Воздух стал влажнее. Рядом то ли река, то ли озеро, в которую та река впадает. Хорошее место, голодный, вышедший из спячки раньше времени шатун вполне мог сюда прийти, чтобы порыбачить. Охотники двигаются медленно. Как бы они оба ни любили адреналин — никто из них не хочет давать медведю время на раздумья или отступление. В этой игре совсем другие правила. Побеждает не наглый, побеждает тот, кто лучше всего рассчитал. На что только ни пойдешь, чтобы выполнить условия летучей. Адреналин взамен удовольствия от причинения боли — это, конечно, не совсем то… Тайга никогда не прощает ошибок. И случайных мыслей во время охоты быть просто не должно. Алекс расслабился, потерял контроль на одну секунду, остановившись у вывороченной с корнями высокой сосны, а после этой секунды он слышит громкий треск сухой ветви — такие штуки часто держат при себе охотники, когда кто-то оказывается слишком близко к зверю. И сейчас её сломал Эд, некому больше… И каждый волосок на теле Алекса встает дыбом, потому что он слышит и чувствует — утробный тихий рык над головой, мощь огромного тела за спиной. Охота не прощает ошибок, Акела. Хотя ты не Акела даже. Просто старый хрен. И что же ты будешь делать сейчас? В такой ситуации… Двигаться — только медленно. Не поднимать глаз! Зверь не человек, ему не нужны все эти переглядывания, это только в сказках силой воли, отражающейся в глазах, люди укрощали волков и тигров. В реальной жизни, встретившись с медведем глазами, на дне его зрачков ты разглядишь количество переломов, что выгребешь от резкого удара лапой. Алекс шагает назад — медведь подается вперед. Прыжком, кажущимся таким невозможным для этой тяжелой туши, перепрыгивает через дерево и встает прямо перед человеком. Ну, как встает. На секунду замирает, давая Алексу разглядеть его. Темную сваляную шкуру. Карие глаза, в которых кипит его голод. Лютый.