— Ну, — я задумчиво вытягиваю губы, будто хочу послать Кристине поцелуйчик, — думаю, что да. — Смешно, — она роняет это слово с такой желчью, будто сплевывает, — мы живем вместе дольше, чем ты вообще по земле ходишь. Знаешь, сколько таких как ты у него было? Тьма. Я даже не считала. — И каждая удостаивалась вашего визита? — восхищенно округляю глаза. — Надо же, какая забота о супруге! Кастинг для его любовниц вы еще не пробовали проводить? — Ты думаешь, я здесь, потому что чувствую от тебя угрозу? — Кристина брезгливо кривит губы. — Нет, деточка, спустись с небес. Ты явилась на выставку, на которой я была с мужем. Ты уехала с неё с ним. По какой-то причине до сей поры он не поставил тебя на место. Значит, это сделаю я. — Извините, — перебиваю нетерпеливо и постукиваю пальцем по часам на запястье. Нарочно вздергиваю часы на уровень глаз Кристины, чтобы она позеленела, увидев, что за часы на моей руке. Она и зеленеет. А я улыбаюсь. — У меня закончилось все свободное время для встречи с вами, Кристина. А теперь извините, меня ждут. Я шагаю мимо неё, она — ловит меня за руку. Контакт становится настолько личным, что дальше просто нельзя. Она набирает в грудь воздух, чтобы облить меня еще одним ведром грязи, но я предупредительно цокаю языком. Конечно, она — не Тематичная. Но больше двадцати живет с Доминантом. Она сама о себе многого не знает, в том числе и того, что у неё уже воспитаны безусловные рефлексы, завязанные только на эмоции собеседника. Вот и сейчас она давится воздухом, против своей воли. А я сужаю глаза. — Я сосчитаю до трех. Вы отпускаете мою руку. В противном случае… — Что? — Кристина яростно сверкает глазами, восстанавливая подбитый боевой дух. — Что ты мне сделаешь, деточка? Ты! Мне! Я склоняю голову набок. Я говорю: «Раз!» Я… очень хочу, чтобы она не отпустила… Глава 16. Выносящая приговор Это сложно было назвать дракой. Ну или можно сказать, что Алекс успел к последнему акту шоу. Когда Света с жесткой ухмылочкой коленом упирается в спину Кристины, заломав её руку и разложив на багажнике любимой красной игрушки Крис. Ну, вот где у этой женщины мозги? Столько лет замужем, а не научилась даже справки грамотно наводить. Информация о том, что кое-кто чешет свой мазохизм в секции дзюдо не была уж очень секретной. Её можно было узнать, и не привлекая внимания Алекса. Узнать и не пытаться сделать то, что Кристина явно сделала. Он не слышит, что говорит Света. В своих традициях она делает это едва слышно, буквально шипит в самое ухо Кристины… что-то. Какие-то слова, после которых та половина лица Кристины, которая не прижата к капоту, заливается яростной краской еще гуще, чем раньше. — Летучая. Оклик выходит негромким. Не хочется тратить ни силы, ни связки на этот трэш. Сейчас нужно сгладить ущерб, нанесенный этой встречей. И подумать, насколько длинный надо выставить счет фортуне. Потому что такой подставы от неё Александр Козырь не ожидал. Лучше бы деньгами взяла, что ли! Света разворачивается к нему нарочито медленно, не торопясь увлекая за собой Кристину, которая находится в полной зависимости от заломленной руки. Поза, в которой Света заставляет замереть Кристину — напоминает набросок иллюстрации для камасутры. Только мужика тут не хватает. На пару секунд Алекс сталкивается глазами с Крис. От её бешенства может кожа закипеть, кажется. — Уйми свою дрянь, — болезненно шипит Кристина. Каким-то виртуозным способом даже сейчас, с заломленной рукой, и в нелепой позе, она умудряется держать лицо. Да, злое, разочарованное, лицо проигравшей, но все-таки проигравшей хищницы. — Зря вы так, Кристина Сергеевна, — насмешливо комментирует Света и делает легкое движение кистью, от чего Крис болезненно вскрикивает, — или вам никто не рассказал, что меня очень просто обидеть? Для кого она сейчас говорит? Для Крис? А смотрит-то в упор на него, и злорадно кривит губы. Она понимает, что он сейчас скажет. Просто не может не сказать. — Отпусти её, — он говорит это максимально ровно, глядя в ехидные Светины глаза в упор, — ты не должна этого делать! Где-то в её глазах злорадно хохочут черти. — Только я решаю, что я должна, — она чуть склоняет голову набок, — такие были условия. И если хочешь знать, она начала первой. Впрочем, ты не хочешь этого знать, я знаю. — Отпусти её, — повторяет Алекс с нажимом, — сейчас. Три. Два… Света легонько толкает Кристину вперед, выпуская её руку из захвата. Та пролетает вперед несколько шагов и не падает всем своим прикладом на парковку только потому, что Алекс шагает вперед и ловит ее за локти, удерживая на ногах. Вроде тихо Летучая делает шаг назад. Но это Алекс умудряется вычленить из всего сонма звуков окружающего мира, даже вопреки тому, что Крис, прижимающаяся к его груди, что-то обвинительно-жалобное ему пытается изложить. И снова они с Летучей скрещиваются глазами, снова он видит на её лбу — её внутренняя стерва уже подписывает его приговор. А сама она задирает подбородок. — Последние слова, Александр Эдуардович? — Последние слова? Или последнее желание? На самом деле есть разница. Последние слова дают в суде, перед вынесением приговора. Последнее желание — перед казнью. Неужели она все еще сомневается? Нет. Не сомневается. — Ты сделал выбор, кто будет беспокоиться о твоих желаниях. Она будто указывает словами на Кристину, которая именно в эту секунду крепче прижимается к Алексу. Будто демонстрируя готовность немедленно схватиться за предложенную инициативу. Самое плохое в этой ситуации — это контекст. Было бы это не публичное место. Не стояло бы между Летучей и Алексом неуемной Крис. Не ластилась бы она к нему как обиженная кошка, требующая защиты. Была бы граница, столь необходимая сейчас, обозначена ранее. Все-таки сказывался возраст. Он хотел все сделать без спешки. Видимо, это фортуне и не понравилось. А может, она решила, что уж очень долго его баловала и следует добавить в его жизнь немножко неприятностей. — Что? Ничего не скажешь? А я-то ждала оправданий, — Света будто бы с обидой надувает губы. — От меня оправданий? — От тебя, — она охотно кивает, подтверждая, — наивно, знаю. Это не про тебя. Ты ведь почти идеален. Ты не станешь так себя унижать. Почти — она будто подчеркивает это слово тонкой волнистой линией. Выделяет, но без пафоса, чтобы продемонстрировать всему миру, как она разочарована. И вправду. Зачем это выделять? Для тех, кому это важно — это очевидно и так. А обнажаться перед всеми подряд, подставлять больные места — это не для Летучей. Все. Все, что можно, — сказано, все, что нужно, — не сделано. Просто заради того, что сейчас никакие слова не будут результативны. Устраивать же скандал, который не принесет пользы… Зачем? Она не прощается, не оглядывается, даже не удостаивает прощальным кивком. Просто её взгляд становится каким-то… Прозрачным. Будто Александр Козырь стал слепым пятном, неинтересным фоновым персонажем, и отныне и присно, и вовеки веков Светлана Клингер не собирается удостаивать его своим вниманием. Мелкая сучка — это неизлечимо. Это просто диагноз. — Господи, ну наконец-то ушла, — Крис отрывается от рубашки Алекса и раздраженно кривится, — я уж думала, без охраны мы с этой стервой не разберемся. И вот что ты в ней нашел? Возраст? Так на тебя могут клевать и покраше девочки. — Закрой свой рот, — хрипло проговаривает Алекс, глядя не на жену, а мимо неё, — и не открывай его, если хочешь дожить до вечера. Тьма уже даже не поднимается. Тьма бурлит в висках яростно и гулко. Давно, очень давно он не был так близок к срыву. Хоть одно хорошо — Кристина знает свое место. И раз ей сказано молчать — молчит. Молчит и не двигается с места, сверля Алекса обиженными глазами, в которых — да, точно, уже и слезы набежали. Умеет женушка нагнести саспенс. — За каким хреном ты здесь? — Алекс спрашивает и сам слышит, как звучит в тоне жажда крови. — Здесь нет ни единого пластического хирурга. Ты кроме них не ходишь ни к кому. — У меня были боли в запястье, — тон у Кристины звучит как у оскорбленной праведницы, — я понятия не имела, что ты сюда притащишь эту свою…