Не передумает. Но это нетерпеливое томление, ожидание долгожданного подтверждения меняющегося всего — ох, как здорово оно тянет меня за душу. Тянет-тянет-потянет… До тех самых пор пока Вотсап мне не вибрирует в бедро, принося с собой фотографию судебного решения. Читаю. Перечитываю. Третий раз перечитываю. Пытаюсь не улыбаться по-идиотски. “…исковое требование Александра Эдуардовича Козыря о расторжении брака с… удовлетворить…” “Это еще не все, Летучая” — прилетает мне следом многозначительное: “Выйди на улицу!” А что на улице? А на улице курьер. Неожиданно лощеный, отглаженный, в отполированных ботинках и фуражке, коробку мне круглую белую вручает. Я могла бы протянуть агонию, но это против моей природы. Я открываю коробку на первом же пролете лестницы, остановившись у окна. Перебираю белые ремни, что в ней прячутся, откапываю белую кошачью маску. И наконец добираюсь до главного — квадратного белого конверта с черным вензелем “W” на сургучной печати. — Боже ты мой, господин Дягилев, понты дороже денег? — хихикаю, но без особой насмешки. В лоске и китче Уэйн толк знал. Через пять минут я возвращаюсь в студию, крепко обнимая коробку одной рукой. — Чего такая довольная? Козырь тачку тебе подарил? — беззлобно подкалывает меня Гошик, который терпеть не может, когда кто-то выглядит позитивнее его. — Ты ужасно банален, — скалюсь я, — нет. Пригласил на оргию. И я тебя прошу, Георгин, завидуй молча! На самом деле скрещиваю я пальчики в кармане совсем с другой мыслью в голове. Просто не хочу, чтоб в этот раз нам помешали! Конечно, я была бы не я, если бы сборы на оргию у меня не заняли почти четыре часа живого времени. Потому что одежда для оргии — это не просто одежда, это часть твоего образа, которая должна соответствовать своей роли. И даже если ты просто дополнишь всю сбрую из кожаных полосок чулками из белой сетки и тончайшим комплектом кружевного белья — кто сказал, что выбрать нужный комплект белья, что будет идеально дополнять весь гарнитур, можно просто и быстро? Когда подходит время — а я слежу за ним с непривычной даже для меня одержимой озабоченностью, мой телефон слабо вибрирует. “Выезжай одна. Я найду тебя. Заслужи наказание!” Если бы были вообще адекватные способы описать этого мужчину, я и то не смогла. Просто он всегда делает такие вещи, от которых внутри меня будто снова потрескивают жгучие молнии. “Я найду тебя” — потрясающее обещание. Ничего прекраснее быть просто не может. “Заслужи наказание!” — требование, которое на самом деле — разрешение. Вольная, право на то, чтобы именно сегодня позволить себе то, что я не позволила бы себе просто по той причине, что у меня есть строгий кодекс рабыни, желающей сохранить себе максимум расположения своего Господина. Очень строгий. И мне обычно он в кайф, но все-таки на оргии — почти все ограничения этого кодекса становятся путами, препятствующими получению удовольствия. А тут… Мне позволяют их распустить. Все-таки, кажется, Он действительно пробрался под мою кожу и досконально разобрался, где у меня что работает. Смотрю в зеркало. Застегиваю самую верхнюю пуговицу длинного бежевого моего плаща, прячущего от посторонних глаз непристойный мой вид. Улыбаюсь. Шепчу скорее для себя. — Я заслужу твою кару, Господин. Не посмею ослушаться. Этот вечер сам по себе похож на симфонию. И все в нем — аккорды, её украшающие. Каждый мой шаг по ступенькам к ждущей меня машине. Короткое движение моей руки, передающей водителю карточку с адресом доставки. Сладкие томительные долгие минуты “до”. И тот самый долгожданный миг, когда внимательно прочитав мое приглашение, и критично рассмотрев меня со всех сторон, девушка с короткой стрижкой в пурпурном брючном костюме кивает высокому широкоплечему парню за своей спиной. И он открывает мне дверь… Организаторы секс-вечеринок бывают разные. Бывают секс-вечеринки “для бюджетников”. Эти могут из картона ошейников нарезать, кляп скрутить из куска занавески, и вопреки тому, что ты будешь понимать, что посетил бумажное царство — тут тебя вполне могут отодрать с таким огнем в глазах, что ты уже на следующий день придешь в Бумажное Царство за добавкой. Бывают те, кто выкинут сто тысяч долларов на аренду какого-нибудь помпезного зала, покроют кожу моделей настоящим золотом, и все у них будет дорого-богато, и рубинчики будут сверкать роскошно с анальных пробок. Но будет скучно, смертельно скучно, до зевоты, и весь из себя порочный посетитель такой вечеринки будет чувствовать себя пресыщенным, изведавшим каждый порок в этом мире и не нашедшим ничего для себя. А бывают… Суаре Вадима Дягилева. Званые вечера для тех, кто хочет не просто поучаствовать в групповичке или вылизать ботинки Господина на глазах у всех. Вечера у Уэйна — для тех кто хочет истинной Игры, сложного действия, не почувствовать, а действительно отдаться на целый вечер вожделенной роли, и стать зрителем того, как и другие люди отдаются своим ролям. И каждый его вечер — это что-то особенное, то, чего раньше не было, новый спектакль, новые квесты, новые комнаты искушений. На каждый вечер даже старые его друзья, давние посетители его вечеринок не удерживаются от того, чтоб затаить дыхание, прежде чем шагнуть за дверь. А я… А у меня вообще в первый раз! Мудрено ли, что я замираю на несколько секунд, оказавшись в сумрачном узком коридоре, с двух сторон которого сквозь прутья железных решеток тянутся ко всякому идущему руки, одетые в черный бархат. — Вы можете не снимать плащ, — подсказывает встречающий у дверей лакей, — а если не хотите идти этим путем, вон там, слева, есть лестница… — Ну уж нет, — я нахально морщу нос и спускаю петлю с последней пуговицы. Одним королевским движением сбрасываю лакею в руки плащ, — я здесь не для того, чтобы стесняться весь вечер! Шагая сквозь коридор голодных рук я стараюсь не останавливаться. Хотя конечно же, руки эти — они знают свое дело. Касаясь самым кончиком пальца, можно выразить желание большего. Проведя ладонью по одному только изгибу талии очертить свое восхищение. И даже не дотянувшись, в бессильном порыве рассказать о своей тоске… Выходить из этого коридора — то же самое, что выходить из моря. С одной только разницей: море не успевает вот так проработать все твои эрогенные точки. — Ох… — пытаясь справиться с наплывом ощущений, я не замечаю препону, возникшую у меня на пути. Врезаюсь в него, отскакиваю и кажется — выгляжу как растерявшаяся школьница, а никак не как гостья на роскошнейшей из секс-вечеринок Москвы. Мужчина разворачивается ко мне неторопливо, с восхитительной вальяжностью наматывая на роскошный свой кулак грубоватую даже на взгляд веревку. — Потерялась, киса? — белоснежные зубы в ультрафиолетовой подсветке местных лиловых ламп светятся. Флиртует, конечно же, и долгим взглядом из глазниц черной медвежьей маски требует с меня ответа. Я же открываю рот, чтобы завернуть нахалу долгий посыл, но быстро спохватываюсь. Все-таки сегодня я не Светлана Клингер, и даже не Сапфира. Кто-то принципиально иной, кто не будет грубить просто так незнакомцам. На вечеринках Уэйна не нужно сопровождать “Нет” грубой отповедью, чтобы тебя услышали. А тут еще на моих глазах парочка девушек в кружевных корсетах хихикая протискиваются мимо моего случайного потерпевшего и ныряют за темную бархатную занавесь, из-за которой интригующе светят уже алые лампы. — Нет, амиго, как раз нашла дорогу! — улыбаюсь и сама проскальзываю туда, за эту самую занавесь. В конце концов, мне некогда особо тут болтать с первыми встречными. Мне нужно найти, за что меня сегодня накажут! А это, между прочим, не так-то и просто. Мне кажется — я попала в затопленную алым светом картинную галерею. Вот только тут рисуют не кистью на холсте, а грубым джутом на голой коже. Шибари, шибари, шибари… Кажется, здесь собрались все его московские ценители. Вот девочка парит в воздухе как запутавшаяся в рыбачьей сети русалка. И мастер её капает воском на голое её бедро. Уже наготове лед. Кто-то уже знает, зачем сюда пришел. А я… Я просто смотрю. Иногда позволяю себе протянуть руку и провести по атласу светлой кожи, по уязвимым шейкам, по подставленным для ласки коленкам… Боже, какие же они изощренные, сложные, завораживающие — паутины местных мастеров… Не сразу замечаю, что за мной следят — слишком уж захватывает меня распахнувшееся перед моими глазами зрелище. Только в какой-то момент краем глаза замечаю движение рядом. Разворачиваюсь резко и почти утыкаюсь носом в голую грудь вставшего ко мне вплотную мужчины. Медведь. Все тот же! Быть может…. Да нет, нет… Я знаю тело Алекса досконально, я способна его размер показать одними пальцами, и точно вижу, что этот мальчик — моложе, выше, и проигрывает Ему даже в развороте плеч. А раз не Он — можно и не церемониться с нахалом. — Хочешь наняться хвостиком, медвежонок? — я изгибаю губы, скрещивая руки на груди. — Так хвостики ходят на четвереньках. Ты провалил свою явку. Можешь идти погулять. Слышу в густом беззвучном жарком воздухе этого зала короткий смешок. — Киса, ты всегда такая зубастая или только когда не на поводке? Как мило. Этот нахаленок еще и остроумным себя считает! — А у тебя настолько плохо с перспективами, что ты решил подцепить на оргии девочку, которая у самого входа попалась? Может, походишь еще поищешь? А то в первый раз ты как-то промахнулся с выбором, медвежонок. Вздрагиваю, когда моего плеча касаются длинные ловкие пальцы. Вздрагиваю, встречаю ехидный взгляд, воинственно выдвигаю вперед челюсть.