– Полагаю, на данной стадии восстановления вам запрещено делать «маятник»? – Я смотрю, вы много знаете о травмах и их лечении. – Да, вполне. Поэтому сегодня я побуду вашим физиотерапевтом. Упражнение «маятник», пятнадцать повторений. Итак, начинайте. Ди-Ди мгновенно побледнела, ее нижняя губа задрожала, но через секунду она, спохватившись, крепко сжала губы в тонкую струнку. – Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз. – Никаких возражений. Прошу вас, Ди-Ди, начинайте. – Послушайте, моя боль уже находится на отметке в двенадцать баллов по вашей чертовой шкале. Вы заставите меня делать «маятник», и мне крышка… Я не доеду самостоятельно до дома, не говоря уже о том, что я могу заблевать весь ваш ковер. – Я понимаю. Физиотерапия очень болезненна для вас. Еще до начала вы испытываете боль, а в конце – это просто агония. – И это говорит человек, который в жизни не испытывал боли. – В этом вы правы. Я могу сломать руку, но продолжать делать «маятник». По правде говоря, даже с двумя сломанными руками я бы могла встать на мостик. Я бы продолжала ломать кости, суставы, рвать мышцы, но мне было бы глубоко все равно. Детектив молча слушала. – Боль – наш лучший друг, – тихо продолжила я. – Это первое, что помогает защищать свой организм от повреждений. Сейчас вы этого не понимаете, потому что злитесь на свою боль. Проклинаете или, наоборот, пытаетесь игнорировать. А она, в свою очередь, пытается заявить о себе еще громче, потому что ей необходимо ваше внимание. Она всего лишь делает свое дело – пытается помочь вам избежать других повреждений. Пожалуй, вместо того чтобы ругать Мелвина на чем свет стоит, вам стоило бы поблагодарить его за старания. Попробуйте сказать ему, что вы очень цените его заботу, но в течение следующих десяти, пятнадцати или двадцати минут вам необходимо двигать рукой и плечом. Даже если толку от этого будет чуть, эти упражнения сыграют огромную роль в восстановлении. Поговорите с ним, не нужно его ругать. – Вы себя слышите со стороны? Теперь понимаете, почему в прошлый раз я назвала вашу болтовню собачьим бредом? – Подумайте еще вот над чем: десять лет назад ученые пытались исследовать болевой порог профессиональных спортсменов. Подопытными были люди, которые каждый день выдерживали запредельные физические нагрузки на свой организм. Главным результатом исследования стал тот факт, что испытуемые спортсмены имели более высокий болевой порог, чем простые смертные, отсюда и более широкие возможности для подготовки тела к нагрузкам. К громадному удивлению исследователей, подтвердилось и обратное. Большинство атлетов очень чутко относятся к своей боли, в то же время у них более активная центральная нервная система, чем у остальных. Как утверждают сами спортсмены, именно четкое осознание болевого порога помогло им достичь нужных результатов. Возможности нашего организма не ограничиваются физическими пределами, важно взаимодействие разума и тела. Это не победа разума над материей, а связь между одним и другим, результат которой – улучшение всех показателей. Разве смысл не очевиден? Ди-Ди нахмурилась: – Пожалуй. – К чему я все это говорю: не игнорируйте свою боль. Попытайтесь ее принять, начните работать над своим организмом, подтяните его до нужного уровня. Зачем давать боли имя… Для того чтобы было проще с ней общаться, фокусироваться на ней. Если вы чувствуете себя глупо, обращаясь к Мелвину, не делайте этого. Можно говорить просто «боль» или вообще ничего не говорить. Попробуйте выяснить свой болевой порог, а затем сделайте необходимые упражнения. А сделать вам нужно, насколько я помню, пятнадцать «маятников». – Я указала на свободное пространство перед столом. – Прошу. Чувствуйте себя как дома. Ди-Ди снова поджала губы. В какой-то момент мне показалось, что она откажется. Все-таки она не преувеличивала, я лично видела, как тошнит пациентов после сеансов физиотерапии. Ей нужно не просто пошевелить поврежденной рукой, нужно воздействовать на каждую нервную клетку. Отрывной перелом – один из самых болезненных. По крайней мере, так мне говорили. Детектив Уоррен подвинулась на самый краешек стула. Наклонилась вперед, свесила руку вниз. Физиотерапевты в шутку называют это слоновьим хоботом. Даже столь простое движение подняло в пациентке волну боли. Она резко вдохнула, затем выдохнула. Над верхней губой уже выступил пот. – Что вы чувствуете? – спросила я. – Так вот как вы развлекаетесь? – грубо отозвалась она. – Сами боль не чувствуете, так решили подпитываться от других? – Детектив, по шкале от одного до десяти, на сколько вы оцениваете свою боль? – Четырнадцать! – Кричите. – Что? – Вы меня слышали. До сих пор вы боролись с болью именно этим способом. Продолжайте. Можете наорать на меня. Назовите меня сукой, извращенкой, мразью. Только подумайте, с одной стороны я, человек, который никогда не чувствовал боли даже от пореза бумагой. А с другой стороны вы – человек, буквально утопающий в море физической агонии. Гнев, Ди-Ди, – вот ваше лучшее лекарство. Можете оторваться по полной, вряд ли вам удастся меня удивить. И она закричала… Ругательства, перемежающиеся стонами, воплями, рыком… Я решила дать ей несколько минут. Пока Ди-Ди покачивала рукой из стороны в сторону, как приведенный в действие маятник, ее лоб весь покрылся испариной. В перерыве между ругательствами слышалось только тяжелое дыхание. – Остановитесь, – сказала я. – Что? – Пациентка даже не посмотрела на меня. Ее взгляд был сосредоточен в одной точке на ковре. От боли глаза практически остекленели. – Оцените свою боль по шкале от одного до десяти. – В смысле? Вы только что заставили меня сделать дюжину маятников. А я уже сделала пятнадцать! Или восемнадцать! А то и все двадцать! Что еще вам от меня нужно? – Ругательства вам помогли? – Какого черта? – она подняла глаза, ее лицо стало пепельно-серого цвета. Я непреклонно продолжила: – В течение нескольких последних минут вы облекали боль в конкретную форму и изливали весь свой гнев. Теперь вам лучше? – Конечно нет! Мы с вами прекрасно знаем, что физиотерапия хуже предсмертных мук. Разумеется, мне не стало… – Хватит. Ди-Ди открыла было рот, словно собиралась возразить, но потом снова закрыла и молча уставилась на меня. – А теперь я хочу, чтобы вы сделали несколько круговых движений рукой. Не так уж это и трудно, правда? Тридцать секунд по часовой стрелке, тридцать секунд – против часовой. Занимайте исходную позицию, и теперь, вместо того чтобы кричать, дышите одновременно со мной. На счет «семь» мы делаем вдох, задерживаем дыхание на три секунды, делаем выдох. Итак, начинайте. Ди-Ди ругнулась и вытянула вперед левую руку. – Не забывайте, детектив Уоррен, вы сами ко мне пришли. И у нас с вами еще сорок минут. Пациентка продолжала с вызовом смотреть на меня, по ее лицу струился пот. Затем медленно, но верно по моей команде она сделала глубокий вдох. – А теперь, – твердо сказала я, – повторяйте за мной: «Спасибо, Мелвин». – Гребаный Мелвин! – Спасибо, Мелвин, – продолжила я. – Мне больно, но я знаю, что ты просто выполняешь свою работу. Я слышу тебя, Мелвин, и ценю тот факт, что ты пытаешься помочь мне защитить плечо. С трудом переводя дыхание, Ди-Ди повторила за мной, добавив от себя несколько слов, мало напоминающих похвалу. Затем сквозь стиснутые зубы она продолжила: – Слушай, Мелвин, спасибо тебе, конечно, что постоянно напоминаешь, в каком я дерьме. Однако доктор попросила меня выполнить это упражнение, оно поможет руке восстановить подвижность, поэтому прошу тебя: пусть мы оба знаем, что дело дрянь, но помоги мне. Мы ведь одна команда, верно? Помоги мне пройти через это, Мелвин. Мне нужна обратно моя рука. Мне нужна обратно моя рука, понимаешь? Я попросила Ди-Ди сосчитать до тридцати. Затем попросила ее вращать рукой в другую сторону и снова считать до тридцати. Мы повторили упражнение еще несколько раз. Я говорила ровным голосом, помогая Ди-Ди контролировать дыхание и подсказывая, какие слова подобрать для Мелвина. Она, конечно, высказывалась более яростно, пока наконец… – Спасибо, Мелвин, – в который раз повторила я. – Спасибо за помощь, спасибо за то, что ты заботишься о моем теле. Теперь все кончено, нам обоим нужно отдохнуть. Ты хорошо поработал, молодец. Я замолчала. Ди-Ди выпрямилась и неуверенно посмотрела на меня. – Больше никаких «маятников»? – Больше никаких «маятников». Итак, по шкале от одного до десяти, пожалуйста, оцените свою боль. Ди-Ди долго не сводила с меня глаз, затем несколько раз моргнула и ответила: – Больно. Я молчала. – Не могу сказать, что боль волшебным образом испарилась. Плечо пульсирует, левая рука отваливается. Я даже не уверена, что смогу пошевелить пальцами, настолько они распухли и горят огнем. Я по-прежнему хранила молчание. – Восемь, – в итоге сказала она. – Я бы оценила ее на восьмерку. – Вы всегда себя чувствуете на восемь после упражнений? – Нет. Обычно я бы уже валялась на полу. Детектив Уоррен нахмурилась и коснулась лба здоровой рукой. – Не понимаю, – только и проговорила она задумчиво. Я пожала плечами. – Вы облекли боль в определенную форму. Вы обратили ее в гнев, который, как я понимаю, самая близкая для вас эмоция. Затем вы начали кричать, ругаться… Из-за этого ваш пульс участился, началась одышка, подскочило кровяное давление. Звучит иронично, но ваше физическое состояние только ухудшилось. Я пожелала, чтобы вы, наоборот, заглянули внутрь себя. Сосредоточились, попробовали восстановить дыхание, нормализовать пульс и стабилизировать давление. Все это, в свою очередь, ослабило нагрузку на нервную систему и увеличило болевой порог. Именно поэтому в течение многих веков женщин, готовящихся стать матерями, и начинающих йогов обучают специальным дыхательным упражнениям. Ди-Ди закатила глаза. – Я рожала сама, – буркнула она, – и до сих пор помню эти дыхательные упражнения. Но роды – дело нескольких часов, а тут… – К тому же, – спокойно продолжила я, – если вы наладите отношения с болью, то сможете полностью подчинить себе свой организм, выйти за пределы его возможностей. Принятие – это первый шаг на пути к успеху. Думаю, вы только что сами поняли: когда вы беседуете с Мелвином, вам становится лучше, а когда ругаете его – хуже. – Но мне не нравится Мелвин. – Разве это значит, что вы не в состоянии хотя бы уважать его? Ценить его роль? – Я хочу, чтобы он ушел.