Полностью обратившись в слух, Ди-Ди придвинулась ближе к столу. – Самый красноречивый протокол, который я прочла только после смерти приемного отца, был написан со слов социального работника, который в тот день пришел в дом моих родителей. Именно он забрал нас под надзор государства и немедленно отправил мою четырехлетнюю сестру в больницу. Так вот, по его словам, вся спина, руки и внутренняя сторона бедер сестры были испещрены порезами. Какие-то уже давно зажили, какие-то оказались совсем свежие. В общем, всю ее кожу покрывали тонкие длинные порезы. – Это сделал он? – опешила Ди-Ди. – Полагаете, Гарри Дэй издевался и над собственной дочерью? Аделин приподняла одну бровь. – Вряд ли она могла сама такое с собой сделать. – Он срезал с нее кожу? – Доктора утверждали, что нет. Но ведь действительно, зачем ему это? Гарри срезал кожу со своих жертв, чтобы оставить себе какую-то память о них. А моя сестра не была похищенным ребенком, от которого рано или поздно пришлось бы избавиться. Она была его дочерью, игрушкой, которая всегда под рукой. Эдаким небольшим развлечением между более крупными добычами. Ди-Ди внимательно изучала Аделин. Ее взгляд оставался жестким, лицо ничего не выражало, но на челюсти появился желвак, которого раньше не было. Док старалась держать себя в руках, но это давалось ей с большим трудом. – Над вами он тоже издевался? – задала Ди-Ди свой следующий вопрос. – Если верить медицинским отчетам, на мне не было ни царапины. – То есть сестру он трогал, а вас нет? – Гарри Дэй умер за неделю до моего первого дня рождения. Интересно было бы узнать, сохранилась бы моя неприкосновенность восемью днями позже. – Думаете, вас спас возраст? Ну конечно, вы были совсем малышкой. А вот когда вам исполнился бы год… Аделин пожала плечами: – Этого мы уже никогда не узнаем. – Может быть, дело в вашей особенности? – предположила Ди-Ди. – Может быть, Гарри пробовал резать вас, только вы не заплакали. А ему непременно требовалось знать, что он причиняет боль, вот он и оставил вас в покое. Аделин выглядела удивленной: – За все эти годы я ни разу об этом не подумала. – Серьезно? А мне это показалось очевидным. – Конечно, это возможно, но маловероятно. В то время никто не догадывался о моей особенности. Ее обнаружили, когда мне было три, благодаря сестре. Она порезала меня. – Шестилетняя сестра вас порезала? – уточнила Ди-Ди. – Такова ее натура, которая вдалбливалась в нее день за днем: кровь значит любовь. Таким вот своеобразным способом сестра пыталась сказать мне, что любит меня. – Не рискнула бы я приходить к вам на семейные праздники. – Она порезала мне ножницами предплечья. Увидев, что я не плачу, порезала снова. На сей раз сильнее. На мой взгляд, это доказывает, что Гарри даже не пробовал меня порезать. Мне кажется, если бы я не заплакала, он бы, как и сестра, резанул еще глубже, и я бы тогда не выжила. – Пожалуй, вы правы. – Итак, детектив, вопрос дня: убийцами рождаются или становятся? – Природа против воспитания. – Точно. Так что вы думаете? Ди-Ди покачала головой: – Нет смысла выбирать. Мне кажется, верно и то и другое. – Я тоже так думаю. – Хороший человек может под воздействием внешних факторов стать плохим, а плохой человек – хорошим. – И к чему вы клоните? – К тому, что это не касается моей сестры. Над ней поработали оба фактора. – Дочь серийного убийцы, – подытожила Ди-Ди, – которая на протяжении года подвергалась его садистским ритуалам, а затем затерялась в недрах системы опеки и попечительства. Теперь, когда пролился свет истины, Ди-Ди прикрыла глаза, пытаясь понять, почему она раньше не смогла собрать все детали воедино. С другой стороны, с тех пор прошло уже тридцать лет, а Ди-Ди в то время была еще подростком, а не одержимым своей работой детективом. И все-таки, учитывая шумиху в прессе… – Шана Дэй, – вспомнила Ди-Ди. – Вашу сестру зовут Шана Дэй. Самая молодая девушка-подросток, заключенная под стражу за убийство. В четырнадцать лет ее осудили без всяких скидок на возраст. Уже несколько десятков лет сидит за решеткой и отрывается на охранниках и сокамерниках. Та самая Шана Дэй. Затем на Ди-Ди накатила еще одна волна прозрения: – Она изуродовала его, верно? Я уже плохо помню все подробности дела, но вроде, задушив парня, она поработала ножом над его лицом. Отрезала ухо. И вырезала несколько полосок кожи… – Ди-Ди посмотрела на Аделин, слегка ошарашенная своим открытием. – Где теперь ваша сестра? – Она все еще находится в Массачусетском исправительном центре, где и пробудет до конца своей жизни. – Я хочу поговорить с ней. Немедленно. – Попробуйте. Правда, она сейчас находится в медицинском изоляторе. Восстанавливается после очередной попытки самоубийства. – Каково ее состояние? – Стабильное. По крайней мере, пока. – Аделин замешкалась. – На следующей неделе будет тридцать лет со дня смерти Донни Джонсона. Как выяснилось, из-за этого Шане уделяется много нежелательного внимания. Точнее, ей все время пишет какой-то репортер, добивается с ней интервью. – Она вам что-нибудь рассказывала об убийстве Донни? – Абсолютно ничего. – У нее есть друзья, знакомые? – Мысли Ди-Ди уже галопом скакали в голове. Может быть, Шана и за решеткой, но Ди-Ди знала, что многие убийцы продолжают вести активную социальную жизнь, даже несмотря на свое якобы заключение в тюрьму. Они влюбляются, женятся. Почему бы Шане не попытаться соблазнить какого-нибудь начинающего убийцу продолжить дело всей жизни папочки Гарри или ее самой. Но Аделин покачала головой: – Моя сестра страдает от жуткого диссоциального расстройства личности. Не поймите меня неправильно, она невероятно умна и, пожалуй, чересчур сообразительна, но она вовсе не похожа на отца. Ни одна старушка не пустит Шану в дом, чтобы та поменяла ей разбитое стекло. Да и сама Шана никогда не желала иметь друзей или последователей. – А как она относится к вам? – Зависит от настроения. – Как часто вы видитесь? – Я навещаю ее раз в месяц. Она бы сказала вам, что я прихожу к ней из чувства вины, а я скажу вам, что она терпит мои визиты, потому что ей скучно. Детектив… Аделин три раза стукнула по крышке стола указательным пальцем и только затем продолжила: – Похоже, вы думаете, что так называемый Убийца с розой имеет какое-то отношение к моей семье или действует по наводке кого-то из ее членов. Я бы не была так уверена на вашем месте. Поверьте мне как психотерапевту, имеющему кое-какой опыт общения с психически нездоровыми индивидами. Ди-Ди скептически посмотрела на собеседницу. – Если вы сравните два разных дерева, – продолжила Аделин, – вы поймете, что между ними есть сходство. То же самое и с психическими аномалиями. Многие маньяки имеют одни и те же навязчивые идеи, ритуалы и фантазии. Может, этот убийца и прочитал где-то о Гарри Дэе или лично виделся с Шаной. Но разве этого достаточно, чтобы разделять их главное убеждение? – Какое убеждение? – Кровь значит любовь. Моя сестра вспорола мне предплечья не для того, чтобы причинить боль, а чтобы показать, как она меня любит. Что касается двенадцатилетнего Донни Джонсона… Я думаю, что Шана никогда о нем не говорит по той же причине: она вовсе не ненавидела его. Он просто слишком сильно нравился ей, и с тех пор она по нему скучает. Глава 13 Кто я? Обычный среднестатистический сотрудник охранной фирмы. Как я выгляжу? Ничего особенного: песочные брюки, рубашка с синими пуговицами и бейсболка, обычно натянутая до бровей. Мотивация: я просто выполняю свою работу. Цель: сбить с толку следователей и запутать дело. Личная выгода: злодеев любят все.