– Великий Притворщик собственной персоной, – заявил Сэм. – В одном из своих многочисленных обличий. – Что вы имеете в виду? – Чарли был жутким лицемером. Эти двое, Томми и Адам, обожали хеви-метал, и когда Чарли зависал с ними, он тоже делал вид, что любит хеви-метал. Шана была у нас эдакой крутой девчонкой, поэтому при ней он всегда демонстративно вынимал пачку «Мальборо» из заднего кармана. А еще можно было увидеть, как он, одетый в белую рубашку с накрахмаленным воротничком, сладко улыбается своей мамочке. Или встретить его в толпе готов, с черными ногтями и в длинном кожаном плаще. С кем бы он ни был, он всем пытался подражать. – Значит, у него был кризис самоопределения. – Фил пожал плечами. – Для подростка в этом нет ничего удивительного. Практически все через это проходят. – Дело совсем не в этом. Не было у него никакого кризиса. Он просто старался кое-что скрыть таким образом. – Что именно? – Чарли не спал с Шаной. Чарли – гей. * * * По словам Хейса, у него был нюх на подобного рода вещи. – Поверьте, когда ты постоянно переходишь из одной семьи в другую, тебе просто не выжить без умения определять мальчика, которому нравятся другие мальчики. Особенно если он тщательно пытается это скрывать. – Чарли боялся реакции родителей? – спросила Ди-Ди. – Да черт его знает. То есть родители Чарли, конечно, были людьми консервативными. Счастливая домохозяйка и пожарный. Но я не думаю, что дело было в родителях. Дело в самом Чарли. Он просто хотел быть таким же, как все остальные. Вот только эта его маленькая особенность ему мешала. Сегодня, может быть, это не слишком большая проблема, но тридцать лет назад, да еще и в таком районе, как «Южок», за такое могли убить. Поэтому Чарли старался подавить в себе это и все время пытался подражать другим. Ему это отлично удавалось. Превосходный актер. Но я-то, разумеется, знал всю правду. – И все потому, что у вас невероятный нюх на гейские делишки? – Ди-Ди вскинула бровь. – Да нет. Просто однажды я застал его вместе с Донни. – Что? – Да. Он запустил руки Донни в штаны, я видел это. Все стало ясно как день. Когда Чарли заметил меня, он с силой оттолкнул брата от себя, делая вид, что они всего лишь дурачились или что-то в этом роде. Но я-то знаю, что видел, да и он тоже. – А как Донни на это отреагировал? – спросил Фил. – Отрицательно. Не думаю, что он был рад вниманию со стороны Чарли. Но Чарли был старше, сильнее. Что Донни мог поделать? – Почему вы не рассказали об этом полиции тогда, тридцать лет назад? – сурово спросил Фил. Хейс пожал плечами: – Никто ведь не спрашивал. К тому же окровавленное ухо нашли в кармане у Шаны, а не у Чарли. Даже зная, что Чарли насиловал своего кузена, я все равно думаю, что убила его Шана. Может быть, Чарли и бывал жесток, но не до такой степени. В своей кожаной куртке он был весь из себя крутой, но стоило ему ее снять и надеть белую рубашечку, как он становился ни дать ни взять маменькиным сынком. В него словно был встроен специальный переключатель. Даже жестокость была всего лишь частью образа. Ди-Ди казалось, что ее мозг вот-вот взорвется. – Когда вы в последний раз виделись с Чарли? – Черт возьми, целую вечность назад. Я ведь через полгода после ареста Шаны уехал из того района. С тех пор его и не видел. – Вы знаете, что он пишет книгу об убийстве кузена? – вмешался Фил. Хейс покачал головой. – И он не пытался связаться с вами по этому поводу? Сэм самодовольно ухмыльнулся: – Можно подумать, у него хватило бы духу задавать мне вопросы насчет Донни. Уоррен кивнула. Весьма подозрительно, почему Чарли взял интервью у всех, кроме сводного брата Шаны. Что ж, по крайней мере, это добавляло немного правдивости в историю Хейса. – Если Чарли не спал с Шаной, то какие между ними были отношения? – Без понятия. Заклятые друзья? Иногда они вместе гуляли. Знаете, в таком маленьком районе выбирать не приходится. Но Шана часто называла Чарли гнусным лицемером. Несколько раз, когда он выводил ее из себя, она угрожала порезать его дурацкий плащ. Чарли старался держаться от нее подальше. Но я видел, как он на нее смотрит. Казалось, он восхищался ею, только с безопасного расстояния. – Как думаете, это он помог ей сбежать из тюрьмы? – Чарли? Помог Шане? А они продолжают общаться? Ди-Ди хотела сказать «нет», но ведь это не было правдой. Чарли не раз писал Шане за последние несколько месяцев. Только она ему не отвечала. Немного странно, правда? Он писал ей, но она не отвечала. Если это только не было каким-то секретным кодом. Отсутствие ответа – это и есть ответ. Ведь если подумать, за последние три месяца в жизни Шаны произошли серьезные изменения. В ней снова появился Чарли Сгарци, или Великий Притворщик, который якобы работает над своей книгой. Что, если появление Чарли и исчезновение Шаны как-то взаимосвязаны? – Думаете, Чарли стал бы ей помогать? – повторила Ди-Ди. Хейс поморщился: – Та Шана, которую я знал… была чокнутой, не в лучшем смысле этого слова. Что бы я ни думал о Чарли, он никогда не был идиотом. Даже скорее наоборот, он был по-своему чертовски умен. Поэтому он и Шана… Нет, вряд ли бы он стал помогать ей. Хотя, с другой стороны, прошло уже тридцать лет, а как говорят, люди меняются. – А вы изменились? Сэм одарил ее холодным взглядом и указал на свое кресло. – Я имею в виду, какой урок вы вынесли для себя тогда, тридцать лет назад? – Никогда не позволяй сводной сестре играть с острыми предметами. – Миссис Дэвис по вам скучает. Хейс съежился и виновато покраснел. – Вы закончили? – спросил он. – Мы еще должны забрать у вас тот конверт. – Черт возьми! – Но, может быть, если мы найдем подтверждение вашему рассказу, то в один прекрасный день вернем его вам обратно. – Нет. – Казалось, Хейс и сам удивился своему внезапному решению. – Мне это не нужно. От вырученных денег я бы, конечно, не отказался, но сами вещи… Гарри Дэй – убийца. Он отбирал чужие жизни, рушил целые семьи. Так же как и Шана. Мистер и миссис Дэвис были хорошими людьми. А после того, что случилось… Вы правы, нужно звонить миссис Дэвис почаще. Просто я… не хотел беспокоить ее, но если ей как раз этого не хватает… Похоже, я ни капли не изменился. Тридцать лет прошло, а я все такой же тупица. Ди-Ди не смогла к этому ничего добавить. Детективы поблагодарили Хейса за то, что он уделил им время, а затем Фил забрал у него конверт со всем содержимым. Они проинструктировали его, как и миссис Дэвис, насчет мер безопасности и вышли в подъезд. – Чарли Сгарци, – сказал Фил и покачал головой, быстро спускаясь по лестнице. – Ничего не понимаю. Сначала он говорит нам, что Шана разрушила его семью, а сам пытается нажиться на смерти собственного брата. Затем он устраивает поминальную службу прямо перед зданием лечебницы и обвиняет Шану в убийстве его матери, но буквально на следующий день он помогает ей сбежать из тюрьмы? Зачем ему это? Еще одна сцена к его роману или что? – Я тоже не могу этого никак понять, – пожала плечами Ди-Ди. – Но если выбирать главного подозреваемого из Чарли, давно потерянной Аны-Роуз Симмонс и прикованного к инвалидному креслу Сэмюеля Хейса, я больше склоняюсь в сторону Чарли. – Это ведь значит, что он убил свою мать. Любящий сын, который каждую ночь спал на диванчике в ее гостиной, приносил ей любимый суп и пытался удовлетворить все ее нужды? Это наш главный подозреваемый? Наконец напарники спустились на первый этаж, оба слегка запыхались. – Все из-за его проклятой книги, – сказала Ди-Ди. – Все это началось, когда Чарли решил написать свой мировой бестселлер, чтобы помочь матери. Кроме того… – Она осторожно коснулась левого плеча, как вдруг в голове ее зажглась новая идея. – Черт возьми, Фил! Чарли пишет вовсе не о своем кузене! Нет, это вчерашний день, а чему нас научил тот сайт, где распродают вещи серийных убийц? Никто не станет платить за такое. Поэтому Чарли решил создать нового маньяка, такого же свирепого, как Гарри Дэй, – Убийцу с розой. Этот персонаж однозначно должен запугать население, приковать к себе внимание СМИ, а сам Чарли при этом станет великомучеником, чью мать жестоко убил серийный маньяк. Чарли больше не пишет о своем Донни Джонсоне и деле тридцатилетней давности. Он пишет о нас. Глава 36 Нам следовало бы отправиться прямиком ко мне домой, но мы этого не сделали. Немного подумав, Шана решила, что хочет попробовать настоящую пиццу. Я отвезла ее в самую лучшую пиццерию, которую знала. Там подают огромные, щедро посыпанные сыром куски пиццы. Официант был настолько ошеломлен, увидев мое израненное лицо, что не сразу отреагировал на наш заказ. Он просто уставился на меня с открытым ртом. Шана чуть подалась вперед и одарила беднягу таким взглядом, что тот испугался и негромко вскрикнул, а затем, потирая руки, как будто от холода, отправился за заказом. Вернувшись, он принес нам два больших куска пиццы за счет заведения. Забрав заказ, мы вышли на улицу и двинулись прямо по тротуару, наслаждаясь щедрым подарком пиццерии, щеки перепачкались в сыре и соусе. Настроение было на высшем уровне, как будто мы смошенничали, оставшись при этом безнаказанными. Шана заявила, что это самая лучшая пицца, которую она когда-либо пробовала, а помнила она каждый когда-то съеденный кусок. Пока Шана сидела в тюрьме, она выбирала какое-то воспоминание из своей жизни и прокручивала его в голове, как старое семейное видео. Может быть, именно поэтому она ничего не забыла. Воспоминания Шаны заменили ей семейный альбом. Было пять часов вечера. Уставшие люди после рабочего дня торопились занять место в автобусе, метро или поймать такси. Все закутались в теплую одежду, так как на улице было довольно холодно.