Я ловлю этот изменившийся взгляд… И, больше не доверяя словам, хватаю его за руку. И обнимаю. Сама. Поколебавшись, Дамиан прижимает меня к себе крепче и невесомо целует в щеку. А потом тихо шепчет: — Прости. Я думал, тебе понравится. Ты была такая несчастная… Я хотел как лучше. — Я знаю. — Но все, о чем я могу думать: как странно мне в его объятиях. Как странно, что меня обнимает кто-то кроме сестры. Как странно, что я это позволяю. И какой хрупкой чувствую себя в этот момент, и — вот это действительно очень странно — мне это нравится. Проходит мгновение, может, два, и наши губы снова встречаются — больше нет никакой обжигающей страсти, никто никому ничего не хочет доказывать, мы просто исследуем друг друга, и рука Дамиана скользит к моему воротнику, к пуговицам… Я вздрагиваю, и он отстраняется. Потом недоуменно моргает. Раз. Еще. И изумленно выдыхает: — Ничего себе! Мощная штука… — Что? — Я дышу так, как будто пробежала марафон и сейчас умру от разрыва сердца. — Поцелуй феи, — все еще заторможенно отвечает Дамиан. — Я давно знаю, как защититься от суккубы, но даже тогда, в первый раз, с ней не было так мощно… — С какой еще суккубой? Дамиан, опомнившись, улыбается мне. — Ты ее не знаешь. — Да? А может, познакомишь? — Ни в коем случае, — весело отвечает Дамиан и сует мне под нос кулек со смородиновым мармеладом. На пару минут меня это действительно занимает. — Виола, но я действительно не понимаю. — Дамиан знакомо дергает уголком рта. — Почему твой отец отдал тебя в эту школу? Он же тебя любит, а здесь вокруг одни… — Он ловит мой взгляд и беспомощно улыбается. — Ну признай, они же тебя недостойны. Если бы я не знал, что здесь не замешана магия, я бы решил, что их всех прокляли чем-нибудь вроде «зеркала»… — Какого еще зеркала? — Это такое вредное проклятие, когда человек становится своей противоположностью. Король Мантки лет двести назад применял его на своих заключенных… Так что история нашумевшая. — Помогло? — Нет, конечно. — Дамиан ловит мой взгляд. — Нельзя заклинать сознание человека. Поверь, наша история показывает, что ни к чему хорошему это еще ни разу не приводило. Все подобные заклинания запрещены. А я представляю, как мужская половина нашего класса склоняется к моим лягушачьим лапам… Признаюсь, года три назад я всерьез думала попросить Роз или крестную заколдовать их так на денек. Или на месяц. После того как на День влюбленных абсолютно весь класс надо мной, хм, пошутил. Ребята думали, что если сыграть с уродиной в любовь и дружбу, а потом разом фарс прекратить, зазнайке-жабе, которая месяца два назад не дала им выиграть на викторине против другой школы, будет плохо. Да, на тех «Что? Где? Когда?» я действительно вела себя неспортивно и вызывающе, и да, наша команда проиграла по моей вине — и мне нисколечко не было стыдно. Потому что я тогда была за правду — а если правда заключается в том, что я нужна своему милому дружному классу, только когда требуется ответить на сложные вопросы гуманитарного профиля… то мой милый и дружный класс может катиться к дьяволу со всеми остановками. Та, вторая школа тогда выиграла и потешалась над нами потом полгода, а одноклассники мне отомстили. Да и я дура, что повелась… Влюбилась впервые жаба в прекрасного принца. В роли жабы выступала, конечно, я. В роли принца — Славачев, он тогда был объектом поклонения всех девчонок нашего класса… И не только нашего. Я тоже на него заглядывалась, а тут крыша поехала окончательно. Мда. Больно было потом невыносимо. И еще уверена, именно после того случая к красивым парням я теперь отношусь настороженно. А Дамиану тот же Славачев и в подметки не годится… Не знаю, как сейчас — этот павлин ушел от нас после восьмого класса. И есть у меня подозрения, что без небольшого заклинания моей крестной ведьмы тогда не обошлось. — Не такие уж они плохие. — Я бросаю кулек из-под мармелада в урну и гипнотизирую собственную руку. Спустя пару мгновений сквозь зеленую кожу и перепонки проглядывает аккуратная кисть с узкими длинными пальчиками и розовыми ноготками — такая же чужая для меня, как и лягушачья кожа. — Мои одноклассники. Серьезно, если разобраться — они совершенно обычные. Просто меня не понимают, вот и все. Да и зачем им? Дамиан, наверное, замечает мой взгляд и быстро берет меня за руку. — Виола, я же слышал, что о тебе говорили те девушки. Я знаю таких, как они. Та, что красива, уверена, что мир должен упасть к ее ногам. — Да, у Дамиана в голове свои тараканы. — А вторая… полагаю, может просто на него наступить — и мир под нее прогнется. Так она считает. Я тихо смеюсь в ответ. Забавно: я не доверяю красивым парням, Дамиан считает каждую красивую девушку высокомерной зазнайкой. Как мы умудряемся быть вместе? — Дамиан… — Я сжимаю его руку. Это… просто приятно. И сам факт этой «приятности» до сих пор меня удивляет. — Ты не прав. Дамиан недоверчиво усмехается. — Я серьезно. Вот, например, Юля. Она, конечно, красива, но очень не уверена в себе. Да, так тоже бывает: она влюблена, но ее любовь на нее даже не смотрит. А еще она не может сказать «нет» маме, которая хочет, чтобы она закончила учебу в музыкалке, хотя самой Юле ее скрипка надоела до зубного скрежета. Плюс она очень боится остаться одна — оказаться на моем месте, например. И при этом понимает, что она уже одна. Одиночество для нее — как сладкая булочка с ядом, и хочется, и колется. Вот наша красавица и мстит всем на свете за то, что ее не понимают, оставили одну, бросили… Ха, там такая буря бушует внутри Юльки! Девочка-оторва, которая всех на свете боится и оттого «зажигает» еще сильнее. Честно, мне ее жаль. Ну а вторая, Таня, — некрасивая, учится плохо, мечтает похудеть, похорошеть, оказаться в сказке со своим принцем на белоснежном коне, но также прекрасно понимает, что принцы на дороге не валяются. Она такая же, как я, — только кулаки у нее тяжелее и проклятие никто не снимет. — Нет, не такая, — качает головой Дамиан. — Ты никогда не будешь вести себя как они. Ты не будешь издеваться над теми, кто отличается. Кто ниже тебя. — А ниже меня никого нет, — улыбаюсь я. — Серьезно, если бы я задалась целью расписать, какой у меня класс — сборище неудачников, это заняло бы очень долгое время… Ты не думал так же о своем? Дамиан ловит мой взгляд и искренне говорит: — Нет. Никогда. Я восхищен твоим сочувствием и проницательностью, моя принцесса, — и, поднеся мою руку к губам, нежно целует. Я смеюсь, но руку не отнимаю. Черт возьми, это приятно. — Проницательностью? Скажешь тоже! Думаешь, я сама до всего этого додумалась? Это Виллинда, моя ведьма-крестная, мне рассказала, когда я ей что-то наподобие твоего ляпнула. Дескать, вокруг одни злодеи, прямо деваться от них некуда. Вот она и разложила весь мой класс по полочкам. Правда, некоторые личности на одну полку не уместились… — Виола? — перебивает меня Дамиан. — Можно, я тебя поцелую? Я сама тянусь к нему в ответ, а потом шепчу: — Даю тебе свое высочайшее позволение целовать меня, когда вздумается. Дамиан странно смотрит на меня и снова целует. В щеку. На следующий день я решаю все задачи по алгебре правильно и получаю высший балл. А еще — очень забавно наблюдать за девчонками, шушукающимися в своих «группировках» — не дает им покоя мой Дамиан. Впервые моя стеклянная стена отчужденности делает хоть что-то хорошее. Вот бы пришлось сейчас отвечать на все их бесконечные вопросы! И что бы я сказала? «Да, это мой принц из другого мира»? Ничего-ничего, пусть мучаются. А неделю спустя по дороге к метро меня неожиданно ловит Он. Угу, мечта женской половины нашего класса (с уходом Славачева) — Артур Эйрен. Да, его предки, кажется, были немцами, а мама, видимо, любила английские сказки. Девочки обожают проходиться по его имени — король Артур, то, се… А я однажды прочитала, что «Артур» с кельтского переводится как «медведь». Смешно было — что-то от медведя в Артуре действительно есть. Например, фигура. Настоящий мачо, издалека видно, ошибиться невозможно. Ну так вот, ловит меня Артур (для этого ему пришлось забежать вперед и встать у меня на пути, потому что останавливаться я упорно не желала), заглядывает в глаза и неожиданно говорит: — Виола, погоди. Скажи… — О, ты знаешь мое имя? — улыбаюсь я. — А что сказать? Отчество? Или фамилией обойдешься? Артур морщится и смотрит на меня так, будто это я вечно все порчу (положа руку на сердце, в половине случаев он не так уж и не прав). — Скажи, до твоего друга можно как-нибудь дозвониться? У тебя наверняка есть его телефон. Или «мыло». Дашь мне? Я удивленно замираю. — Какого друга? — Ну, — Артур морщится еще сильней, — того, со странным именем. И чья бы корова по поводу имени мычала? — У меня нет друзей со странными именами. — Может, тогда передашь ему, чтобы пришел сегодня как обычно? — кричит мне вслед Артур. — Очень надо! — Тебе надо, ты и… Но Он меня перебивает: — Вспомнил! Дамиан. Передай, что он нам очень нужен. Виола, ну хоть раз помоги, а? Нас эти пушкинцы без него в порошок сотрут… Пушкинцы — это он про ту школу, которая наш конкурент. Чего-то там имени Пушкина. Только при чем тут Дамиан? — Погоди, — перебиваю я. — Ты что, знаешь Дамиана? И давно? Артур кивает: — Мы с ним уже три игры выиграли, а сегодня… — Игры? Ты что, про футбол? — Ну да. — К метро мы идем теперь вместе, и всю дорогу Артур развлекает меня рассказом, как Дамиан явился не то бить моим одноклассникам морды, не то промывать мозги, но дело было на тренировке и — неожиданно — футбол оказался интереснее, а Дамиан (цитируя Артура) «просто во-о-о!». Во. В метро я подключаюсь к бесплатному вай-фаю (незачем тратить свой, если есть бесплатный, правильно?) и набираю Дамиану мгновенное сообщение: «Тебя ждут. Футбол. Сегодня. Как обычно и где обычно. Ты задолжал мне объяснение». — А, так у него скайп есть, — воодушевляется Артур. — Вот я дурак, надо было давно взять. «Ну попробуй», — думаю я, а вслух интересуюсь, где и когда будет сегодня игра. А то у меня тоже проснулась тяга к футболу. Резко. Артур удивляется, но говорит. Да, обычно я на такие мероприятия не ходок. На трибунах вечно сидят раскрашенные в «боевой режим» девчонки, машут плакатами и визжат, точно резаные. Но посмотреть на Дамиана в этом окружении — не-е-е, такое я не пропущу. Так что через два часа с ведром попкорна я оказываюсь на стадионе и пытаюсь разобраться в правилах. Футбол оказывается сложнее, чем я думала, там, выходит, тоже есть какая-то стратегия, но все, что я вижу: счастливого Дамиана в погоне за мячом. Времени на попкорн, конечно, не остается: я снимаю всю игру на смартфон и думаю, что если обработать — классный фильм получится. Буду показывать всему сказочному королевству, когда Дамиан — ну вдруг? — станет Темным Властелином. Такой няшка в шортиках! Ха, у него еще и на футболке выведено «I’ll be back» и кошачья лапа с растопыренными пальцами. М-м-м, это так мило! После игры — наши, естественно выиграли — Дамиан буквально выдирается из объятий поклонниц, счастливо машет мне и уже бежит по привычке проводить, как дорогу ему заступает недружелюбно настроенная троица из класса проигравших. Недружелюбием от них просто веет, можно было даже так не плеваться и кулаки не сжимать. Я бросаю взгляд в сторону раздевалок: Артур со товарищи уже спешат на помощь, им наперерез, естественно, несутся «побитые» (пока еще только в переносном смысле) пушкинцы. Ясно, что при таком раскладе грядет драка, Дамиана снова побьют, и он уже не расскажет мне сегодня, как ему в голову пришло заняться футболом. Ну уж нет. Я поудобнее перехватываю свою дамскую сумочку, в которой, по моему скромному мнению, скрывается целая вселенная. И, неспортивно подкравшись к самому высокому из «недружелюбных», с размаху опускаю эту «вселенную» ему на голову. Получается неожиданно гулко и с характерным треском (кажется, это из моей косметички). Зато, пока парни не опомнились, я успеваю схватить Дамиана за руку и потащить за собой к выходу со стадиона. — Виола! — возмущается Дамиан, когда приходит в себя. — Подожди, я с ними еще не закончил! «Недружелюбные» кричат что-то похожее.