Можно подумать, она забыла! — Ну и что? Еще один бокальчик не помешает. Рид скрипнул зубами, представив, как бросается к жене, выхватывает хрустальный бокал и запускает им в стену. Бокал разбивается вдребезги, и осколки впиваются в тело Клэр… Виола хлюпнула носом. Он выдохнул и неимоверным усилием воли отогнал видение бутылки, опускающейся на голову Клэр. Неудачный день. Просто неудачный день. Ужин с чопорными родителями Клэр испортит настроение кому угодно. — Ты уронила Виолу, — прохрипел он, глотая вертевшиеся на языке гадкие и хлесткие слова. Клэр равнодушно уставилась на дочь: — Переживет. Рид со свистом втянул воздух и вышел. Иначе не сдержался бы и заехал кулаком. Хотя бы в стену. Притушив ненадолго злость, чтобы позднее разжечь из ее тлеющих угольков необузданное пламя, он вернулся к повседневным обязанностям: искупал Виолу и отнес ее в кроватку. Прижался щекой к волосам дочки, и в нос ему ударил едкий запах клубничного шампуня. Он громко чихнул. — Не сердись на маму, — пробормотал он, забывшись. — Мама у нас псих. — Мама? — сонно заморгала Виола. Рид стиснул губы, поцеловал дочку, пожелав ей спокойной ночи, и отправился к Клэр. Клэр ждала его в спальне, облачившись в кружевной пеньюар, туго облегавший ее раздувшийся от беременности живот. Клэр надела его неспроста — она вновь собиралась шантажировать мужа детьми. Снова и снова. — Вечно ты меня позоришь! — как и час назад, бросила она через плечо, присела за туалетный столик и намазала руки кремом. — Почему ты отверг предложение моего папы? Думаешь, кто-то еще возьмет тебя на работу? Рид побагровел. Теперь, когда Виола не стесняла его, он дал волю клокотавшему в нем гневу: — И это, по-твоему, работа? Да твой отец просто надо мной издевается! Ничто на свете не вынудит его работать на Брентвуда-старшего, и точка. Он заявил это Клэр и ее отцу со всей определенностью. Даже прислуга, и та уже все поняла, выслушивая за ужинами их бесконечные споры. — Ладно, в чем дело? — спросил он. Клэр завелась явно из-за чего-то другого. — Тебя видели! С твоей этой шлюхой! — прошипела Клэр, быстро и скомканно выплюнув слово «шлюха» в нетипичной манере для исконной жительницы Бостона, города, где привыкли растягивать гласные. Рид вздрогнул: Клэр, резво вскочив, бросилась к нему. Глаза ее потемнели, рот сжался. — И сказать нечего в свое оправдание? Рид промолчал. Когда Клэр в таком состоянии, оправдываться бессмысленно. Просто интересно, кого она имеет в виду — неужели подругу их общего знакомого, с которой он неделю назад или около того встретился за чашечкой кофе? Женщина только-только переехала в город и спрашивала у него, в каком районе лучше купить дом. Клэр, впрочем, все равно ему не поверила бы. Клэр вернулась к туалетному столику, заставленному изумительными дорогими духами, и взяла ярко-оранжевый пузырек с таблетками: — Мне кажется, ты должен согласиться на предложение папы. Рид, не поспевая за скачущими мыслями жены, ошарашенно затряс головой и покосился на пузырек. Как на то и рассчитывала Клэр. — Что? — непонимающе спросил он. Клэр, намекая мужу, что таблетки из оранжевого пузырька ей противопоказаны, развернула инструкцию и принялась читать ее, водя рукой по чреву с растущим в нем ребенком. — Мне кажется, ты должен согласиться на предложение папы, — тягуче повторила она. Наконец до него дошло, и он покачнулся, как от удара. Тяжело сглотнул, проникаясь таящейся в ее словах угрозой, которую Клэр исполнила бы не задумываясь, и хрипло пробормотал срывающимся голосом: — Я согласен. — Чудненько! Радостно улыбнувшись, Клэр задвинула пузырек с таблетками в дальний угол туалетного столика. Словно ничего и не было. Словно она взяла этот пузырек по рассеянности. — Я позвоню папе, он будет ждать тебя завтра. 51. Гретхен. Наши дни… Догадавшись, что она попробует улизнуть незамеченной, Шонесси выскочил ловить ее в коридор. — О, как мне знакомо это выражение лица! — пророкотал он, грубо тыча в нее пальцем. — Какое выражение? — саданула его по руке Гретхен. — Как у лисицы, полакомившейся курятиной. Ты что-то разнюхала. — Я, конечно, польщена твоим вниманием к моему лицу, но ты ошибаешься, — ухмыльнулась Гретхен и по длинному коридору следственного изолятора резво припустила к выходу. — Это все твоя одержимость. — Это все мое усердие в работе! — забубнил сзади Шонесси, еле поспевая за ее размашистым шагом. Гретхен остановилась: — Полагаю, ты действительно неплохо меня знаешь. Я ведь у тебя под колпаком с восьмилетнего возраста. С тех пор как ты пытался арестовать меня за преступление, которого я не совершала. — Ой, ну сколько можно! — заныл Шонесси. — Тебе самой-то не надоело? Чего ты хочешь? Пристыдить меня? Обвинить в профнепригодности? Не в бровь, а в глаз. Гретхен расплакалась бы, если бы не опасалась, что Шонесси раскусит ее притворство. — Я так расстроена, что просто вне себя, — обиженно дернула она плечом. — Ты в себя никогда и не приходила, — нарочито язвительно поддел ее Шонесси. — Ну и? Они вышли в холл, и Гретхен глухо застучала каблуками по дешевому линолеуму. — Мне кажется, Тесс Мерфи убили не двадцать лет назад. — Допустим. — Мне кажется, ее убили год назад. Прошлой весной, если точнее. Шонесси встал как вкопанный, однако Гретхен, поигрывая ключами от «Порше», не сбавила шаг. — Чего? — завопил детектив. Двое охранников и посетитель, обернувшись, во все глаза уставились на него. — Того, — ответила Гретхен, наслаждаясь учиненным Шонесси переполохом. Шонесси слегка покраснел и быстро нагнал Гретхен, благо она задержалась у стойки администратора, расписываясь в журнале. С удивительным терпением детектив снес все положенные формальные процедуры и молча сопроводил Гретхен до парковки, где не сдержался и схватил ее повыше локтя: — Выкладывай! — Я, между прочим, вооружена и очень опасна, — предупредила Гретхен, покосившись на его руку. Детектив закатил глаза, но руку убрал: — Хорошо. Поделись своими соображениями. — Ты не слышал, что говорила Виола? — Я слышал достаточно, чтобы лишний раз убедиться: мы поступили правильно, засадив ее за решетку. Гретхен звучно щелкнула детектива по лбу и лишь усмехнулась на его недовольное ворчание: — Если это все, что ты уловил из нашего с ней театрального действа, то я глубоко, прямо-таки глубочайше разочарована. — Ладно, ладно, — замялся Шонесси, — что я упустил? — Рид мечтал уйти от Клэр, но она была категорически против.