— И что мы будем делать? — Увидишь. Собирайся. Очень скоро две женщины садились в вагон поезда дальнего следования. — Куда мы? — спросила дочь. — Все равно, только подальше от Москвы. Проехав часов сорок, они рано утром прибыли на станцию под названием Развилка. — Странное название, сказала Нонна Сергеевна. Здесь что, село или город? — Городок небольшой. Километрах в десяти отсюда. — Мы здесь сойдем, дочери нужно в больницу. — Я вижу, вы в опасное путешествие пустились в ее таком положении. — Рожают везде, — ответила Нонна. — Так-то оно так, — покачала головой проводница. Пассажирки высадились. На перроне были видны их одинокие фигурки. Внезапно Ляля охнула и схватилась за живот. — Началось, — подумала Нонно Сергеевна. Она быстро забежала к дежурному по станции, вызвала «скорую» и их доставили в городскую больницу, единственную в этом городе, но имеющую свое родительное отделение. Вскоре крики изнеженной Ляли огласили родильное отделение. Ее уговаривали, но она кричала пока схватка не отпускала ее. Потом начиналось все снова. Врачиха-акушер сердито внушала ей, что необходимо успокоиться. — Все рожают, — но такой беспокойной я еще не видела. — А-а-а, — надрывалась Ляля. Мать беспокоилась. Она вызвала врачиху и попыталась сунуть ей денег. — Вы что хотите, чтобы я за нее родила? — рассердилась врач и отбросила протянутую руку с деньгами. — Какие некультурные здесь, — возмущалась Нонна Сергеевна, сидя в коридоре приемного покоя, на втором этаже которого сейчас надрывалась ее дочь. Она долго орала, беспокойная мамаша, всполошившая всех, и роды у нее протекали нервно, врачи боялись, как бы это взбалмошное существо не задавило своими беспрерывно двигающимися ляжками, ребенка. Наконец, ребенок появился на свет. — Девочка, — сказала пожилая акушерка, занимающаяся ребенком. — Прехорошенькая, с длинными волосами. Ляля, измученная родами, этим неподдающимся описанием кошмаром, думала про себя, что больше ни за что на свете не допустит беременности. Она жалела себя, растерзанную, с болями от разрывов, так как ее поведение привело к тому, что пришлось накладывать болезненные швы. Потом ее увезли в палату и два дня у нее сильно болел живот. Кормить девочку она отказалась. Сразу же туго перевязала пеленкой грудь. Ее пытались уговорить, но она отвернулась от всех и молча лежала, не разговаривая ни с кем. Мать ее видела только в окно. Кто и как кормил девочку Ляля не интересовалась. В палату вошла врач. — Ваша мама настаивает на выписке. Это рано, но она слишком настойчива. — Я хочу домой. — А ребенок, вы его возьмете, или оставите в больнице? — Возьму. — Хорошо мы подготовим вам справку о рождении дочери и вы по приезду в Москву должны зарегистрировать ее в ЗАГСе. Назавтра они уже втроем, девочка была на руках у матери и Ляля не смотрела на сверток с ней, были доставлены на вокзал. Поездов было много. Но они не стали ждать какой-то определенный. На первом пути объявили отправку. Мать с дочерью, вскочили в вагон, не обращая на вопли проводницы. — Нам одну остановку, — сказала Нонна Сергеевна сердитой проводнице и сунула ей в карман деньги. Вопрос был исчерпан. Ехали недолго. — Следующая остановка Пролетарская, — сказала им ставшая любезной проводница. Поезд остановился. Дамы вышли на перрон. — Постой тут, я скоро, — сказала мать и проворно понеслась с девочкой по улице. Было около семи часов утра и прохожих почти не было. Нонна Сергеевна оглянулась по сторонам и увидела большой дом под железной крышей. Она вошла в калитку и положила сверток с девочкой на крыльцо. Не оглядываясь, побежала и скрылась за углом дома. До станции было десять минут ходьбы. Ляля не спросила про дочь, а мать не сказав ничего, вошла в двери вокзала и купила два билета до Москвы. Проходящий поезд не задержал их на этой станции. Через десять минут они ехали в купе и смотрели в окно сосредоточенно, как будто им было дано задание сосчитать все мелькающие у дороги столбы. Им было все-таки стыдно взглянуть друг на друга, потому они и ехали, думая каждая о своем. Москва встретила их нормально, как будто бы в жизни этих двух человек, относящихся по признаку пола к женскому, ничего особенного не произошло. Ну выехали на прогулку по российским железным дорогам две путешественницы, посмотрели мир и вернулись обратно. Лялю донимало молоко в грудях, желающих кормить ребенка. Они как будто не понимали того, что некого тут в доме кормить грудным молоком, и никто их не просит об этом, но мать-природа заботилась о малышке и часто, по нескольку раз в день подбрасывала молочка для брошенной где-то далеко девочке. Только малышка не знала, где искать свою теплую грудь и потому привыкала к жесткой маме с козьим молоком. Тогда Ляля нервничала не об оставленной на станции малышке, а о неудобствах, причиняемых природой, заставляющей прибывать и прибывать не востребование питание для родившейся дочки. А еще неприятно было ожидание мужа. Он был нужен молодой сильной представительнице прекрасного пола, как муж, но не самец, производитель детей. Он нужен для жарких ночей и нежных объятий. Ляле так нравились его сильные руки, поднимающие ее с пола и прижимающие к своей груди, где стучит неистово мужское сердце. Ей предстояло впереди объяснение с мужем, куда и как исчез ребенок. Мать заготовила целый трагический рассказ о неудачных родах, но как пройдет спектакль, они предположить не могли. В душе боялись разоблачения. * * * Алексей и Вадим прибыли в назначенное место, где, по их мнению проживал Ведиев, нужный им человек. Лодка причалила к берегу. Совсем недалеко, метрах в трехстах стоял домишко. Так себе средний, с покрытой шифером крышей. Дорога была настлана досками. От постоянных наводнений, скользкая земля не давала возможности ходить по илу, нанесенному с реки. А тут, дал струю из шланга на дощатую дорожку и ходи спокойно, босиком, по струганым дощечкам. Хозяин сидел во дворе, маленький, как будто в обертку глянцевую упакованный, с синеватым оттенком. Его синие губы и мрачные глаза вызывали отвращение. Но им был нужен не красавец Ведиев, а владеющий тайной человек. Незнакомых людей он встретил настороженно. У ног его лежал пес, лайка, дружелюбно помахивая хвостом. — Ты хвостом не крути перед каждым, — отчитал хозяин добродушного пса. Видимо пес совсем не обиделся на упрек хозяина, потому что тут же подошел к Алексею и ткнул мокрым носом в его руку. Алексей погладил его. Но, когда Вадим протянул к нему руку, пес зарычал и ощетинился. — Не понравился, ты ему, паря. Что вас привело ко мне, гости незваные? — Журналисты мы, пишем о здешних краях. Вот и захотелось посмотреть как на отшибе люди живут. Совсем один человек, а кругом тайга с трех сторон. — По воде всегда можно уйти, — ответил хозяин. — Заходите, гостями будете. По количеству выпитых бутылок видно было хобби Ведиева. Он усек взгляд Алексея и пояснил: — Гости часто бывают, дома жены со света сживают, а тут пей, сколько душа пожелает. С собой привозят обычно. — Мы тоже не лыком шиты, прихватили с собой полдесятка. — Значит надолго? Рыбачить? На охоту? Или просто посмотреть тайгу.? Так она опасная хозяйка, заведет и пропадет человек, в жизни не выйдет из буреломов таежных. — Сами пока не знаем насколько. — Проходите. Угощенье у нас царское. Стерлядка мороженая в холодильнике припасена, муксун, икра. — Ого. Как в ресторане самом престижном. — Тут этого добра хватает. Алексей и Вадим начали вытаскивать из баулов овощи, фрукты, конфеты, буженины кусок. — Точно бывалые люди, знаете чего в тайге не хватает. — Я здесь первый раз, — сказал Алексей.