— А я бывал в этих местах. Только мы по Оби путешествовали на теплоходе «Ленинский комсомол», в Тобольске побывали. — На Севере тоже свои примечательности имеются. — Вы давно здесь живете? — Сколько себя помню. Батя мой он объехал весь свет и сгинул где-то, а мы с матерью жили не выезжая. — А сейчас где ваша матушка? — Померла, уже годков пять будет. — Почему же вы не в поселке со всеми живете? — В рыбнадзоре служил когда-то мой отец, а потом, когда его назначили работать на юг, где он и сгинул, работал я. Невозможно стало работать. Или глаза закрывай, не замечая ничего, либо тебя пристукнут. — А сейчас? — Живу тем, что река да тайга дают. До пенсии еще время не вышло. Да и что сейчас эта пенсия даст. Насмешка над народом. Стол был накрыт, добавилась к городским деликатесам стерлядь мороженая. Хозяин стукнул ее на дощечке обухом топора и она распалась на части. Положил в тарелку алюминевую и на стол. — Пробуйте. — Действительно деликатес, а не рыба, вместо костей, хрящик на шнурок похожий. — Это что же здесь вся такая рыба? — поинтересовался Алексей. — Только стерлядь, остальная с костями, но не страшными, их совсем мало, особенно у муксуна. Вот глядите, — он показал гостям распластанного подсоленного муксуна, величиною с полметра. Ели и ахали. Вкуснятина необыкновенная. Потом еще брусника появилась моченая. Такая роскошь по вкусу. Морс из нее непревзойденный. Вскоре хозяин захмелел. Видно постоянные упражнения в приеме гостей с водкой давали о себе знать. Он похрапывал прямо у стола. Усталые гости расположились на топчанах, накрытых оленьими шкурами. Вместо подушек наволочка с ветками деревьев. Топчанов насчитали шесть. — Широко живет, — заметил Вадим. Прошло время и хозяин проснулся. — Скучно стало, паря? — спросил он Вадима. — Ты молодой, ноги резвые, спустись к реке, там морду вытащи и рыбку сюда. Уху варить будем. Ведро в сенях возьми. Когда Вадим ушел, Ведиев внимательно посмотрел на Алексея и сказал: — Никакой ты не журналист. Рассказывай чего надо, пока твой товарищ рыбу шарит. — Ошибаетесь, правда приехал написать серию очерков. — Ну смотри тебе лучше знать. Рыбу Вадим принес, была чудесная уха, под водочку с песнями про Стеньку Разина и бродягу из диких степей Забайкалья. Потом хозяин свалился вдрызг пьяным. Свой был вечером, но как только Ведиев протрезвел — стал настороженным зверем. — Далмат — Оглы, расскажите о своих здешних корнях, кто были ваши предки, про все ваше генеалогическое дерево. — Дерево, говоришь, оно у нас огромное, ветвей много. Выходцы из Средней Азии. Революция призвала моего деда на Север, так тут и остались. — А братья, сестры отца? — Некоторые остались там в азиатских республиках, тоже порядок надо было наводить. — У вас есть семейный альбом? — Конечно. Моя мать была образованной женщиной, занималась ликвидацией неграмотности, а отец контру громил. Только они вместе почти не жили, он в Азии, она на Севере. Переписывались. — А дети были, — продолжил каламбур Вадим. — Мать к нему наезжала иногда, а он сам всего три раза домой приезжал. — И сколько же сестер и братьев у вас имеется? — Два. И еще один, но он в тюряге находится, там его постоянное место жительства. — Что так? Все какие-то сокровища ищет, плетет невесть чего, его бьют, он бьет, так и не кончаются сроки. — А между сроками здесь проживает? — Нет, на Урале в Верхотурье его дислокация постоянная. Там у него и жена числится, правда не знаю, которая по численности. Детей нет. — У вас бывает? — А что ему тут делать, он на золоте помешался, — говорит, всеравно найду. Видно в тех местах, если после колонии там ошивается. Интересно посмотреть на отца, мать вашу, остальных родственников, чтобы иметь представление. Выпили по рюмочке и Ведиев принес альбом. Альбом, как альбом. Все они похожи друг на друга. Алексей с Вадимом начали его рассматривать. Но так медленно получалась эта работа при многословном рассказе о каждой фотографии, что Вадим заскучал и вышел покурить. Он стоял у двери и прислушивался к тому, что рассказывает хозяин. Где-то уже перед концом, когда Вадим устал прислушиваться и вышел в сарай, пошарить, нет ли там чего интересного, Алексей перевернул предпоследний лист картона и чуть не закричал, на фотографии рядом с уже знакомым старшим Ведиевым сидел его отец, Строганов Николай Николаевич, в косоворотке, какую он носил в жарком Ташкенте. — А это кто? — спросил он так просто, не придавая значения. — А это начальник моего отца, фамилию забыл, зовут Николаем. Они вместе выполняли задание. Кто-то предал их. Убили обоих. А эшелоны отправили неизвестно куда. — Откуда вы знаете? — Мама туда ездила, всех расспрашивала, нашелся человек рассказал ей все. Она тогда и брата с собой брала, он с тех пор и помешался на сокровищах. — Тут ващ отец хорошо смотрится, можно я возьму эту фотографию, сделаю хорошие снимки и пришлю вам обратно. — Берите. Не жалко. Листнул последнюю страницу. Ведиев уже встал и пошел приложиться к очередной рюмочке. Из альбома выпала фотография, на ней была изображена молодая женщина. Надпись на фото была сделана рукой отца Алексея. Написано: Елизавета. Село Демьяново, ст. Пролетарская. Кокетливая женщина смотрела на Алексея. Он положил фото к себе в карман и закрыл альбом. Подсел к столу к Ведиеву и они затянули песню, на этот раз про златые горы. Вскоре пришел недовольный Вадим. Когда хозяин дошел до кондиции, он сказал Алексею: — Не того братца мы с тобой разыскали. — А почему ты так думаешь? — Этот не слыхивал ни о чем, что связано с угнанными драгоценностями. — Вот тебе и помощник, осведомлен получше меня. Значит господин генерал послал его не на помощь мне, а следить за мной. Ни слова не говоря о своих подозрениях, он потянулся и сказал: — Мура это все. Сказки бабки Василисы. Уже сколько лет работаем, а ни о чем таком в управлении не слышали. — Верно, — решил исправить ошибку Вадим. — Нам бы завтра домой отчалить с утренним катером. — Сказано — сделано. Едем. Утром они распрощались с хозяином, тот проводил их до мостков и стоянки катера и они, помахав ему руками, отчалили от берега. Домой вернулись ровно через два месяца после отъезда. Все это вспоминалось Алексею через десяток лет после всех этих происшествий. Он тогда влетел домой и первое, что увидел, снова стройненькую жену. — Кто? Спросил он с нетерпением? — Кто у нас родился? Ляля заплакала, теща тоже. Они стояли и проливали слезы в три ручья. — Что случилось? — Отвечайте. — Она умерла при родах. Травма головы. — Какая травма? В космос летаем. Какая смерть? Я немедленно еду разбираться с этими неумехами. Ляля повисла у него на руках. Теща шепнула на ухо: — Она чуть жизни не лишила себя от горя. Психиатр занимался ею. Не говори ничего, я потом все объясню тебе.