— Нет, конечно. А если так, то его нужно срочно к фельдшеру. От обжорства умереть можно. Саня наскоро собрал поесть Денису, поставил около него и потащил парнишку в медпункт. Аннушка и Варя удивились его приходу. — Здравствуйте, — тут у нас авария обжорная приключилась, надо наверное желудок промыть парню. Он восемь литров зараз съел борща и каши. — Девчонки засуетились. Колюнька орал пока ему пить давали, да рвоту вызывали. — Но у него желудок пустой, — сказала растерянно Анна. Подвергшийся экзекуции Колюня под угрозой вторичного промывания признался, что горшок и чугун были пустые, а он только стенки заскребал. Есть хотел. Саня опустился на стул. — Кто же тогда все это съел? — встревожились девушки. — Понятия не имею. — Странные дела у нас твориться начали, — испуганно сказала Варя. — Я дома одна, боюсь ночевать. — Это дело поправимое, можешь замуж выйти. — За кого? — А что тебе парней не хватает? — Каких? Заике шестнадцать лет. Семке — семнадцать. Сашке восемнадцать, в Армию ушел. Больше не имеется подходящих кандидатур, кроме одной. — Какой? — Твоей, Александр Григорьевич, — ответила Анна. — Да я же, как мать многодетная, обставлен заботами. — Вместе и будете ухаживать за ними. — Не смейтесь надо мной, Анна Федоровна. Разве вы забыли, что я Никудышный. Забрав Колюньку он пошел домой. А мысль царапалась в мозгу, останавливала его на словах девчонок. — Да что за чушь тебе в голову лезет, Никудышный? — подумал о себе. Саня решительно отогнал назойливую мыслишку в сторону. — Все это не для тебя. Тут семью кормить надо, а не о женитьбе думать. Какому ляху я со своей оравой нужен? Дома его встретил вопросом Денис: — Все в порядке с Колюней? — Да. Ложная тревога. — Я бы так не сказал. Просто у нас побывали незваные гости. — Так я же видел, как наш пострел самолично доскребывал горшок с кашей. — Правильно, доскребывал, а съел ее кто-то. — Неужели кто чужой в лесу объявился и ходит по селу в поисках еды. — Все возможно. На работе после обеда не досчитались Людки, веселой вдовы. Все ее поздние попытки кончались неудачей. Он стойко выдержал ее осаду и неприятель отступил. — Где она может быть непутевая? — Да кто же знает? Может какого чужого хахаля встретила. — Так ведь сейчас день на дворе. — А ей все одно, день или ночь. Не прошло и получаса, как появилась Людка, помятая, растрепанная, с драным подолом. Она попыталась прошмыгнуть мимо своих товарок, но они встали стеной и не пропустили исчезнуть нарушительницу. — Ты где была? — Где была, там нет. — Что за вид у тебя? — Вид как вид. — Да тебя будто по овину таскали. Людка, эта язва сибирская, а не баба, как называли ее мужики, на которых были направлены ее боевые действия сексуального свойства, вдруг расплакалась. Удивленные бабы, сразу забывшие про ее сучьи проделки с их мужьями начали расспрашивать и уговаривать ее. — Да что случилось? Нам — то ты можешь рассказать? — Изнасиловали меня, — захлебываясь слезами, промычала бедная бабенка. — За что боролась — на и напоролась, — неприветливо прокомментировала Ксюшка, чей мужик только вчера побывал в объятьях ненасытной искательницы приключений. — Да кто посмел? — Ты же сама кого хошь уделывала? — Как могла поддаться, али сначала приманила, а потом отбой дала? — Да их трое было. — Кто? — приступили яростно бабы, подозрительно ища в толпе своих благоверных. — Не знаю, — ответила Людка. — Они меня головой в бочку засунули. — Куда? — переспросили любопытные. — И какой же должна быть бочка, чтобы тебя из нее вверх ногами достать? — Та самая, что Степаниду Никудышный парил. — А ты молчала? — Они мне рот заткнули. — Да кто они такие. — Не знаю, — я их не видела. Только слышала как разговаривали. — Как же ты вылезла? — Бочка-то низкая, я уперлась руками и вылезла. — Беги домой, мойся. Да в милицию сообщить надо. Тут же отправили гонца к Прохватилову, чтобы милицию вызвал. Телефон только у него одного имеется. Самого его не было, а его краля, говорят сожительница, не жена, пообещала передать все мужу, так она его величала. Вечером не пришел пастух Заика. Стадо прибыло самостоятельно, коровы разбрелись кто куда, а парня не оказалось. Мать в слезы. — Куда девался, сыночек? Пошли искать. Там на пастбище не оказалось никаких следов. Только кнут за куст зацепился. Кликали, кликали, толку нет. В темноте вернулись домой. Опять милиции сообщили. Странно, что до сих пор никто из района не прибыл. Обычно хоть участковый приезжал на своем мотоцикле, а теперь никого. И Прохватилов задержался где-то тоже. А на утро и вовсе все село чуть с ума не свихнулось. Еще не нашли пастуха и сами очередники направились выгонять стадо. Сегодня выпала очередь Василию и Наташке, его соседке. Они рано утром коров гонят, поравнялись с Федосьиной избушкой, той, которую убили недавно и Наташка вдруг крикнула: — Ой! — и с копыт долой. Василий нагнулся посмотреть, что с ней приключилось и закричал громко так: — Помогите, человеку плохо. Глянул вперед и сам рядышком с Наташкой прилег. Подбежала на крики Ксения, начала их поднимать. Кто-то произнес над нею: