— Может водички принести? Ксения глядь, а перед нею похороненная недавно Федосья стоит и смотрит так жалостливо на всех. Ксюха тут же глаза закрыла, но в обморок не упала, а про себя повторяет: — Чур меня, чур меня. Тут народ стал подбегать. Дивятся на лежащих посреди дороги людей. В это время «Федосья» с ковшиком воды вышла из своей расколоченной избы: — Нате, — говорит, — напоите их. Толпа начала пятиться назад, потом с криком: — Покойница ожила! — приударила по улице. Друг дружку роняют, те, кто свалился начинают вскакивать, ногами буксуют, а бежать не могут. Так и присели на дороге. В это время появился участковый, ему только сейчас сообщили о происшедшем в селе Демьяново. — Что случилось граждане, селяне, — спросил он ошалевших от страха людей. Они только руками махали, да в сторону дома Федосьи показывали. Ну он туда и повернул. Поглядел на избу, а в дверях покойница стоит. Покачнулся от видения, но взял себя в руки. — Вы почему, гражданочка, не на месте находитесь, а в чужой дом влезли? — В каком же я месте по вашему должна находиться? — съехидничало привидение. — На кладбище, в своем гробу, обитом красным. Мы его сами делали. Федосья хохочет, руки в боки, веселая такая. Участковый думает: — Веселишься, я тебя сейчас успокою, и достает пистолет из кобуры. Покойница моментально в хату забежала и двери на крючок закрыла. — Я, — кричит, — сестра ее, Лизавета, двойняшка, а ты, милиция, сначала документы спросить был должен, а потом пистолетом стращать. Вскоре ситуация разъяснилась и все пришли поглазеть на похожую сестру. — Ну прямо, копия с протокола, — развеселил всех Евсеич. На том пока и расстались. Рано утром в селе недосуг лясы точить, работы много. Прохватилов собрание собрал в бывшем клубе, закрытом за ненадобностью, танцевать некому стало. И представил сестру умершей Елизавету, которая приехала пока пожить здесь, а там видно будет. — Хозяйство-то как возвращать будем? — Я не умею хозяйничать, — ответила Елизавета. — Вы мне лучше кто молока, кто яиц принесете. Вот и оплата будет. На том и порешили. Заику так и не нашли. Как корова языком слизала. Селяне начали бояться в лес за грибами, да ягодами ходить. А тут на хуторе Светлом, где сам участковый проживает, в километре от хутора нашли скелет человека, без мяса, кое-где кусками еще осталось догнивать, а так все обработано, как на хорошем баране. Кто это, определить невозможно. Скелет увезли, а следователи начали работать вокруг селений, где таинственные дела превращались в постоянные. Совхоз как таковой отдавал концы. Нечем было рассчитываться с МТС, налогами, за удобрения, перестали платить зарплату. Прохватилов все объяснил просто: — Нужно нам всем вступить в акционерное общество. Иначе село наше умрет и мы останемся без света и магазина. Вам сейчас выделят всем паи, земельный надел. Каждый из вас, согласно Указа, будет хозяином земли. — А что мы с ней будем делать? — По скольку земли на брата получается? — По пять гектаров каждому в семье. У кого семья большая, сразу хозяином становится. Живи — не хочу. — А как мы ее обрабатывать будем? Голыми руками? — Государство предусмотрело и имущественный пай к земле. — Это как? — В суммарном выражении вам к земле положены акции на сумму, которая состоит из стоимости всего имущества и всего, что у нас с вами имеется: зерна, овощей, скота, сельхозмашин. — Получается, что если нас здесь около четырехсот человек, а трактора два, то мы поделим кому что? — Мне рукоятку. — а тебе гусеницу, так что ли? — Имущество выделяться не будет. Мы создаем акционерное общество. Вы сейчас все напишите заявления, что вступаете со своим земельным паем в арендные отношения с АО. — И что это нам даст? — Так как земля требует обработки, то вы, отдав ее в аренду, будете ежегодно получать натурально продукты, производимые вами же. Вы сможете не уходить с работы, оставаться тут же. Но за аренду земли получите отдельно натурплату, а за работу деньги. — Значит, если ребенок, или старик отдает свою землю в аренду, то получает за ее использование продукты? — Да. — И сколько? — Это покажет урожай. — И что мы получим из продуктов? — Сахар, растительное масло, картофель, зерно и прочие овощи. — Во, житуха наступит, — сказал кто-то. — Сиди дома и получай продукцию. — Да, за вас будет работать ваш земельный надел. А сейчас заявления. Вот образцы и бумага, пишите. Заявления писали так, как будто им премию по ним большую заплатят и только упрямец Никудышный, Сидор Никитович и Евсеич отказались вступать в акционерное общество. — Вольному воля, — скривился Прохватилов, но вы пожалеете о вашем упрямстве. — Наше дело, может и пожалеем. — Если ваш надел останется необработанным, его у вас изымут. — Нет уж. Никто не может отнять нашу землю, если ее выдали с правом собственности на владение. — А трактор? Прочее? — А мы через суд попросим свой имущественный пай, — ответил Сидор Никитович. На том все и решилось. Написали заявления, кроме трех упрямцев все население бывшего совхоза «Путь Ильича», и стали они теперь акционерным обществом, дожидаться урожая, чтобы получить как новые хозяева свои дивиденды. Странная жизнь началась у бывшего совхоза. Прохватилов теперь Генеральный директор, а по ночам груженые машины уходят из села куда-то. Спросить нельзя. Сразу же грубости начинаются. — Какой же урожай будет у вас, — рассуждал Сидор Никитович, — если заранее все продано. Получите вы шиш с постным маслом, или дырку от бублика. И началась в селе ночная жизнь, кто с мешком, кто с тележкой, таскал по ночам с полей и с тока урожай. Сторожами были свои люди, видевшие, как воруют машинами их организатор с бухгалтерией и тоже спешили собрать свою положенную часто, кто что сможет. Не у каждого была такая возможность. Были совестливые, немощные, ленивые, надеющиеся на справедливое возмещение обещанного. Если бы задумавшим вредителям сельского хозяйства нужно было до конца разорить деревню, то лучшего способа невозможно было бы найти. Верхушка богатела, а крестьяне, надеявшиеся на кормильца — пай, получили чуть больше шиша. По 10 кг. сахара, 5 литров постного масла, 50 кг муки, 50 овощей. Это за всю землицу, сданную в аренду. Пришли в склад получать свой урожай, а им сказали, что прежде пойдите и заплатите в кассу общества деньги. Вот и оказалось, что все они должны были купить сами у себя. — А плата за аренду? — Все ушло на погашение долгов. Вскоре немощных стариков забрали к себе в город кого родственники, кого пристроили в дома престарелых. Молодежь, которой итак не густо было, подалась на заработки в города. В селе осталось не заколоченных домов всего штук тридцать. Три семьи, собрав свои капиталы и землю, решили действовать самостоятельно, фермеровать. Но им даже за деньги не дали трактор вспахать землю. Пришлось обращаться к соседнему обществу. Те предложили отдать половину земли им, а остальную будут помогать обрабатывать. Пока согласились на этот грабеж. Урожай обещал быть хорошим. Только в одну прекрасную ночь все помидоры в буром виде были растоптаны кем-то так, что собрать ни одного ведра не удалось. А подсолнух вывезен с корнями. Горевали фермеры об их подорванной экономике, но пока не сдались, хотя надеяться на лучшее было напрасно. — Не горюй, Саня, мы с вами пчел разведем, в красивых бочонках продавать будем. Лучшие сорта меда. Да в такой упаковке сделаем, что у нас с вами на экспорт дорого пойдет. У меня есть целая сотня ульев. Раньше тут пчеловоды заезжие их ставили, а мне за помощь мою оставили всё, когда перестали заниматься медовым хозяйством. — Надо Сидор Никитович, надо экономику нашу подымать. У меня семья беспомощная, кормить надо. — Боишься, что придется в дом инвалидов Дениса отдавать и Колюньку в приют устраивать? — Ни за что не отдам. Носом землю пахать буду, а их никуда. Дома Денис с тревогой смотрел на него. Теперь их коровушка была продана, вместо нее пара коз приобретена. Утки, гуси, остались. Кур с десяток, возглавляемых одноглазым петухом. Бойцовский, дерется со всеми. Хвост без перьев, глаза нет, а все наскакивает на соседних, осмеливающихся подойти к его курам. — Прямо хан Батый, неуемный, — сердито говорил Саня, смазывая ему расцарапанную лапу.