Пока всё это заворачивалось, Эпштейн подошёл к Кагановичу и сказал: – Миша, это наезд. Не знаю, кто это, но я намерен ответить жёстко. – Кому? Майоров отправился к праотцам, Колышев тоже, кто это может быть? Наши друзья? Или какие-нибудь беспредельщики? – Пусть вон люди Гриши разберутся, – Эпштейн кивнул в сторону орущего и размахивающего руками министра. – Да уж, они разберутся… – Каганович с сомнением посмотрел на горе-министра. – Да не сам он, его люди. Там есть несколько толковых профи, только он их обычно не слушает, окружил себя всякими проходимцами, – Эпштейн зло сплюнул. – А мы послушаем. И скажи, пожалуйста, что там твой фашист сумел-таки сделать? – Сказал, что захватил тех, кого мы просили. А вот где он сам? – Каганович подозвал ближайшего охранника и дал ему распоряжение срочно отыскать Арийца. Через несколько минут охранник вернулся: – Сожалею, Михаил Аркадьевич, но Ариец был в той машине, что взорвалась. Сгорел. – Ах, ты, чтоб его! Незаменимый был спец, крутой и верный. Ладно, позови Аркашу и всю его команду. Пойдём, Володя, хоть посмотрим, что было в сумке, – и они с Эпштейном ушли в сторону кабинета. Ещё через полчаса, проведя совещание с эзотерическим воинством, а также выслушав доклад министра Гриши, олигархи пришли к неутешительному выводу – они были атакованы людьми Майорова во главе со Штаевским, которые помогли уйти двум захваченным изобретателям. Это вытекало из того, что сам Штаевский просил помощи у ментов в преследовании двух микроавтобусов и конечная цель была именно здесь, в Царицыно, а потом вдруг неожиданно отказался, буквально за минуту до начала стрельбы. Утешало только наличие «Нимба», но пока никто не мог с ним разобраться. Эпштейн, который за всё это время почти ничего не говорил, только зло скалился, попросил всех покинуть кабинет и, оставшись наедине с Кагановичем, сказал: – Вот что, Миша, я думаю, нам надо сыграть ва-банк. Наш интерес в этом деле стал слишком явным, это опасно. С другой стороны, пока никто из подчинённых Майорова или Колышева не опомнился, надо разыграть карту Гриши. Пусть берёт ответственность на себя, захватывает госпиталь и арестовывает всю эту шушеру во главе со Штаевским. Без «Нимба» они президента не спасут, а мы его им не дадим. А пока они будут сидеть у Гриши, президент сам по себе копыта отбросит. Премьера, считай, что нет, военные без Варшавского не сунутся, и самая реальная сила сейчас будет в наших руках. Потом найдём кого-нибудь, чтобы посадить в кресло, вон, Гришу того же, но зато уже точно нам никто не помешает, хе-хе-хе… – Ну что ж, разумно, – Каганович принял решение. – Действуем. Только пусть рядом с нами всё время будут мои маги – я что-то беспокоюсь насчёт того епископа, да и этот Руслан слишком легко ушёл. Ты не против? Замечательно. Эй, кто-нибудь, позовите министра, он там где-то суетится. Минут десять у них ушло на то, чтобы уговорить отчаянно трусившего министра действовать решительно. Главным аргументом послужили выданные под большим секретом сведения, что Майоров погиб. Наконец, Гриша решился и отдал приказание силам всех спецподразделений стягиваться к ЦКБ и взять её в полную блокаду. – Поехали, арестуем мерзавцев, – Гриша храбрился, но без Кагановича и Эпштейна ехать на такое дело не решался. – Вперёд, герой, Отечество тебя не забудет, – и Эпштейн подтолкнул Гришу к выходу. – А о нас не узнает, – тихо добавил Каганович. Глава 51. Встреча – Как думаешь, полковник, что делать будем? – с мрачным выражением на лице Руслан внимательно рассматривал происходящее за забором больничного корпуса. Посмотреть было на что – множество легковых и грузовых автомобилей суетливо выгружали всё новых и новых бойцов различных специальных и элитных отрядов МВД. Видно было, что из-за смешанности этих отрядов создалась нервозность и неразбериха, командиры никак не могли выяснить места дислокации своих воинов. Тем не менее, одетые в специальную камуфляжную и чёрную форму вооружённые бойцы медленно, но верно окружали здание больницы, однако внутрь пока не входили, видимо, ожидая команды. Наконец к больнице прибыла кавалькада из нескольких «Мерседесов» с сиренами и мигалками, и к этим машинам потянулись одинокие фигурки командиров. – Ну, блин, устроили карнавал, – пробурчал Зигфрид. – И что за мудак этот министр, надо же такое шоу учинить. Если бы мне надо было захватить это здание, я бы по-тихому справился с полуротой своих орлов. А эти мурзики уже человек триста согнали, теперь только танков не хватает. – Гордись полковник, это они тебя так боятся. А заодно и силу демонстрируют. Вот только как они потом оправдываться перед депутатами будут? – Руслан непонимающе покачал головой. – Да ни фига они не будут оправдываться. Скажут, что больницу захватили террористы-экстремисты, то есть мы с тобой, а во время штурма нас всех и положат, то есть, это они так думают. Да только хрен им! – и Штаевский сделал жест из двух рук в сторону собравшихся перед больницей спецназовцев, показывая, какого именно размера хрен они получат. Руслан с уважением посмотрел на огромную лапищу Зигфрида и сказал: – Это хорошо, полковник, что ты так в себе уверен. Вот только малой кровью это всё не обойдется, тут же, кроме нас и Президента, есть больные и персонал, а они вообще не причём. Думаю, кстати, что и наши противники это понимают, наверное, попытаются договориться. Меня сейчас больше другое волнует – время. Нам нужно Президента вытаскивать, а для этого ты нужен хотя бы на полчаса – час. А тебе не отвлечься, пока там эти оболтусы сложные манёвры выписывают, – и Руслан махнул рукой, указывая на манёвры: только что подъехавший штурмовой броневик, не разобравшись в обстановке, протаранил один из «Мерседесов» министерского сопровождения. Штаевский посмотрел в бинокль и злорадно воскликнул: – Надо же, сам министр лично воспитывает командира экипажа, дубинкой по хребту! Руслан только хмыкнул в ответ на этот сюрреализм. – Я думаю, что сильно их озадачу, если скажу, что вся дивизия Дзержинского сейчас будет здесь, пусть подумают, – и Штаевский пошел вниз, намереваясь выйти из здания. – Подожди, полковник, разве эта дивизия не подчинена МВД? Слишком явный блеф! Тем более что максимум через час подоспеет реальная помощь! – крикнул вслед полковнику Руслан. – Они об этом пока знать не должны, а то разбегутся, лови их потом. А насчёт дивизии ты неправильно осведомлён. Полгода назад Президент, который в ней когда-то служил, переподчинил дивизию непосредственно себе – так сказать, во избежание эксцессов. А командир дивизии – мой друг, и он терпеть не может этого мудилу Гришу. Я ему сейчас позвоню и попрошу устроить видимость срочного выдвижения и развёртывания в боевой порядок. Конечно, без приказа свыше он сюда и шагу не сделает, он всё-таки военный, но солдатиков своих, по моей просьбе, лишний раз погонять не откажется. Пока эти олухи разберутся да поймут, что это блеф, у нас как раз и будет не меньше часа, – и Штаевский побежал вниз. Через три минуты, когда в сторону ворот наметилось движение делегации от прибывших сил, полковник, встав за здоровенный срочно подогнанный бронированный внедорожник, чтобы не было соблазна у снайперов, взял в руки мощный мегафон и заорал: – Внимание всем! Не знаю, кто вы и чего хотите, но в этой больнице находится Президент, и я имею право открыть огонь на поражение. Предлагаю немедленно очистить территорию во избежание эксцессов! Даю пять минут! Шедшие к воротам несколько высших офицеров остановились. Многие из них узнали Зигфрида, а потому идти дальше не рискнули, прекрасно зная, что он слов на ветер не бросает и через пять минут тут откроется филиал Ада. – Штаевский, хватит валять дурака! – прокашлявшись, с другой стороны начал орать министр Гриша. – Ты совершил нападение на высших должностных лиц страны, провёл несанкционированную акцию по похищению преступников – террористов, арестованных МВД! Твой шеф мёртв, а ты сам захватил президента! Предлагаю сдаться по-хорошему! Тогда мы с пониманием к тебе отнесёмся! – Гриша, мудила! Ты откуда знаешь, что Майоров мёртв? Ты постарался? Или твои дружки? Я тебе лично яйца оторву, козлина! А чтоб ты не питал иллюзий, я тебя развеселю – через полчаса здесь будет дивизия Дзержинского. А полчаса мы продержимся! Переговоры будем вести только с комиссией в составе Премьер-министра, Генерального прокурора, спикера Думы и председателя Сената! Подумай хорошо, козлина! – и Штаевский зашёл в здание. – Ну что, двадцать минут у нас точно есть. Гриша только с бабами герой, а сейчас он обосрался, так что действуй, Руслан, – Штаевский кивнул в сторону осаждающих, которые, по всей видимости, решили организовать штаб с целью посовещаться, по крайней мере, появление штабного автобуса достаточно весомо указывало на это. – Тогда вперёд, в палату Президента. Остальные уже там, рядом, – и Руслан побежал по коридору в сторону перехода в спецкорпус. Когда все собрались, Руслан произнёс небольшую речь, пытаясь простыми, но доступными словами донести до каждого суть того, что он собирался сделать. – Итак, друзья, мы с вами, но только вместе и дружно, можем спасти Президента. Для этого каждый из нас должен искренне, от всего сердца, попросить об этом у Бога. Я знаю, все мы здесь разные, но каждый по-своему верит Богу, искренне используя для этого свою совесть. Это касается и вас, господин Андреев (Руслан уважительно кивнул в сторону Андреева, тот бесстрастно ответил встречным кивком), и вас, полковник (возвышавшийся над всеми Штаевский на эти слова словно бы стал ещё выше, а выражение лица было точь-в-точь как у конунга, решившего своим драккаром атаковать эскадру современных кораблей), и вас, Михаил, Саша, Сергей, Люда, и, само собой, вас, Шайба (ухмылявшийся Шайба придал своему лицу серьёзное и, как он думал, проникновенное выражение). Прошу вас, мы сейчас должны встать в форме восьмиконечной звезды вокруг кровати Президента, взяться за руки и закрыть глаза. Помните, вы должны очень этого хотеть, каждый из вас, и искренне желать Президенту вернуться. Процедура очень сложная и крайне рискованная, мы можем и погибнуть. Потому – доверьтесь Богу. И ещё, учтите – что бы с вами ни начало происходить, не отпускайте руки и не открывайте глаза, пока я не скажу. Готовы? Тогда с Богом! Сергей раньше никогда не молился и не знал ни одного из канонических текстов молитв. Но он всегда думал, что нет лучшей молитвы, чем идущие от сердца искренние слова, главное – верить, что всё получится, Бог всегда слышит тех, кто просит его с Верой и Любовью в сердце. С одной стороны руку Сергея держал Шайба, с другой он сам нежно сжал ручку Люды. Поначалу, когда они взялись за руки и закрыли глаза, ничего не происходило, просто Сергей молча повторял про себя: «Боже, всемогущий и милосердный, прошу тебя, верни Президенту душу!». Он не испытывал никаких особенных ощущений, не было никакого дополнительного восторга или экстаза, наоборот, в голову постоянно лезли какие-то левые мысли и переживания – о прошедшем дне, о Люде, о Шехерезаде, о лаборатории и, почему-то, о большом гамбургере. Ему уже начало казаться, что всё бесполезно, как вдруг, неожиданно, он ясно увидел в голове странную картинку – восемь бредущих во тьме человек, одетых в яркие сверкающие доспехи, с мечами и в шлемах, при этом взявшихся за руки, как первоклассники на экскурсии. Сергей видел это сразу с двух ракурсов – как будто он смотрел со стороны и в то же время был одним из идущих. Он видел Руслана, ставшего похожим на легендарного паладина, уверенно идущего во главе колонны; он видел Люду, деву-воина с одухотворённым лицом избранницы Божьей (такой, наверное, была Жанна д'Арк), он видел Шайбу, ставшего похожим на монаха-рыцаря, и других, изменившихся внешне, но, в то же время, оставшихся прежними в душе. Странно было такое ощущать – как будто каждый из них скинул с себя мешающее тело и весь накопившийся груз условностей и ограничений и явил на свет то главное, что и было его настоящей сущностью. Все выглядели, как святые, идущие в последний бой с нечистой силой, и каждый был в этот момент частицей Бога. Коридор расширился, тьма исчезла. Вокруг стало светло, но свет этот не был обычным солнечным или светом электрических ламп, он был необычной для человека, небесной природы и постоянно менял свой цвет и интенсивность. Они шли прямо по блестящей золотом дорожке, а вокруг открывались очень странные пейзажи – какие-то сгустки, завихрения, состоящие из плазмы, воды, ветра и…людей. Да, множество самых разных людей вращалось в этих вихрях, то проявляясь яркими пятнами, то исчезая. Присмотревшись, Сергей увидел, что всех их объединяло одно – они были призрачны, как бы нематериальны, постоянно то расплывались, теряя свою форму, то собирались, приобретая её вновь. Наконец, они дошли до странного по форме сооружения, более всего напоминавшего футуристический ангар. Его границы, как и всё вокруг, постоянно менялись, расплываясь и образуя нестабильные очертания то строгих геометрических линий, то хаотичных кривых. Руслан, шедший впереди, остановился, к чему-то прислушался, а затем поднял руку и махнул ею, указывая на открывшуюся перед ними дверь (или зев?). Они вошли внутрь, и Сергей, который до этого испытывал самый настоящий подъём, вдруг почувствовал страшную опустошённость и безнадежность, как будто его захватил водоворот скорби и отчаяния. Он понял, что и остальные прониклись этой безысходностью. Однако никто не остановился, все упрямо шли вперёд. Наконец, им открылось огромное, просто бесконечное, вместилище, в котором, абсолютно бесшумно, тихо передвигались скорбные тени. Руслан остановился и закричал в эту сумеречную бесконечность: – Игорь, который является избранным Президентом России, появись! – это прозвучало настолько неожиданно, по-сказочному, как будто они были героями театрализованного представления для детей, из-за чего все заулыбались, а вокруг сразу образовалось радужное кольцо весёлого света. От этого света в разные стороны отпрянули медленно проплывавшие мимо сгустки человекообразных фигур, они стали стремительно разлетаться в разные стороны – подальше от потревожившего их света. Прошло ещё немного времени, и одна из фигур, возникшая из призрачного тумана, начала неуверенно приближаться к ним. Сергей вгляделся в неё и вдруг увидел в контурах её расплывающегося лица несомненное сходство с Президентом. Фигура медленно и боязливо приблизилась к ним, и тут Руслан поступил абсолютно неожиданно – он выстрелил рукой и схватил нерешительного призрака, буквально потащив его за собой. Призрак начал упираться, но тут уже все остальные члены их спасательного отряда тоже вцепились в него, а Шайба, видимо для пущего убеждения, ещё и отвесил ему подзатыльник. Только после того, как призрак перестал трепыхаться, они очень быстро попятились назад, пытаясь как можно скорее покинуть этот Дом Скорби. Они вылетели наружу и тут остановились, как вкопанные. На пути у них стоял человек – не расплывающаяся фигура, а вполне конкретный человек, одетый в бело-красную лёгкую одежду, и человек этот внешне кого-то Сергею напомнил, но он никак не мог осознать, кого именно. – Так-так-так, Эвниар, сколько лет, как говорится, сколько зим, – насмешливо проговорил он, глядя на Руслана. – Антахиол!? Ты ещё жив? А я надеялся, что тебя и твоих приспешников уже забрал ваш хозяин, Сатана! – Руслан подался чуть вперёд, пытаясь заслонить собой свой маленький отряд. – Да ты что, на самом деле так думал? А, всё шутишь… Ну что ж, я рад, что у тебя чувство юмора осталось. Единственное, чем я удивлён, так тем, что ты сам жив. Как же это ты спасся и столько времени скрывался, а? Никак, волхвы помогли? Надо же, какие идиоты. А я-то всё голову ломаю, кто нам всё время так по-мелкому пакостит, а сам не показывается. Да чего я удивляюсь, ведь тебе по рангу положено быть незаметным, да? Вот только Архитектора-то за спиной нет, помочь тебе некому. – Ты, Анти, всегда был чересчур самоуверен, потому и не замечаешь очевидных вещей. Я всё никак не могу понять, когда вы, бездари, осознаете, что все ваши потуги только приближают ваш же бесславный конец? А сколько вы людей погубили за это время – не перечесть. Когда вы, наконец, сдохнете, то я надеюсь, что на том свете каждая из отправленных туда вашими стараниями душ не откажет себе в удовольствии плюнуть вам в хари… – Да? И когда же ты, бывший командир нашего отряда, пересмотрел свои взгляды? С чего ты вдруг так о людях стал заботиться? Волхвы перевоспитали? Или ты и был шпионом всегда, а Архитектор тебя не смог раскусить? Или он был с тобой заодно? Хвала Амону, мой отец оказался умнее вас, жаль только, что мы не сумели довести задуманное до конца. Впрочем, ты ничего и не смог нам противопоставить, мы всегда держали верх! – Антахиол рассмеялся. – А знаешь, почему ты не смог ничего? А я тебя просвещу! Потому, что на самом деле мы давали людям то, в чём они нуждались, мы сумели развить новую цивилизацию, мы дали им счастье и надежду. А ты? Что сделал для них ты? Собрал этот сброд, который ты пытаешься завлечь своими пустыми идеями, и думаешь, что они тебе помогут? – он презрительно сплюнул. Руслан спокойно покачал головой. – Нет, Анти, ты так и не поумнел с той поры, так и не научился видеть очевидного. Это не вы, а сами люди создали эту цивилизацию, несмотря на ваши идиотские попытки чем-то управлять. И этот сброд, как ты выражаешься, уже разобрался, кто ему всё это время мешал, и начал осознавать себя людьми, а не рабами, вопреки всем вашим тщетным усилиям. Пусть и я виноват в том, что это случилось так поздно, но зато теперь вы их уже не сможете обманывать, нужные знания возникли и безостановочно распространяются. Переход уже совсем скоро, люди уже активно меняются, ваше время утекает! А ты… Ты как был предателем, так им и остался, ты даже свою родню предал, так что говорить обо мне? Впрочем, Бог тебе судья. Но от меня держись подальше и берегись, потому что я, слышишь, ты, мразь, открыто и честно объявляю вам войну! – парировал Руслан. – Ах ты, ублюдок, – зло прищурившись, произнёс Антахиол. – Ладно, мы ещё посмотрим, кому люди больше поверят. Пока мы всё время держали верх. А Переход – посмотрим, кому он поможет больше… Давай, тащи эту жалкую тень, глядишь – и доведёте себя до самоуничтожения. А мы опять выживем, и никакие сторонники, изобретения и прочий хлам тебе не помогут. Ладно, зачем я перед тобой сею ветер, ты ведь всё равно ничего не поймёшь. Всё, ещё увидимся. Теперь я знаю, кто мне мешает, – и Антахиол начал медленно таять. – И ещё, ты так и не понял, что держал в руках, так ведь? – и, под весёлый смех, он окончательно растаял. – Стоять! – крикнул Руслан на порывавшегося вдогонку Шайбу. – У нас важное дело. Мы с ними потом разберёмся. А пока держитесь, уходим… У Сергея всё мгновенно закрутилось в голове, а окружающая реальность (или нереальность?) поплыла и стала истончаться. Он ощутил, что опять стоит на полу, глаза у него закрыты и он судорожно сжимает руку Люды, а вторую руку ему буквально смял своей лапищей Шайба. – Всё, можете открыть глаза и расслабиться, – скомандовал Руслан. Сергей открыл глаза и чуть не упал – с такой скоростью стали вращаться стены. Хорошо ещё, что они продолжали держаться друг за друга, а то бы он точно грохнулся на пол. Впрочем, у остальных дела были не намного лучше – все так же пошатывались и были такими же бледными. – Что здесь происходит? – раздался возмущённый голос с кровати, где Президент уже полусидел, обводя всех слегка обалдевшими глазами. – Кто вы все такие, чёрт вас побери?! Ответом ему был дружный хохот. Глава 52. Надо быть послушным мальчиком, дядя! – И шо, долго этот поц собирается нам мозги иметь? – Эпштейн, с непередаваемым выговором старого одесского еврея, задал вопрос подошедшему Кагановичу. – Нет, Володя, он-таки решился на штурм, щоб я так жил, – в тон ему весело ответил Михаил. – И стоило терять почти сорок минут? Я ведь сразу сказал, что Штаевский блефует, не будет здесь никакой дивизии Дзержинского. Вот понять бы только, на что они рассчитывали, пытаясь затянуть время? Ведь не на Божью же милость или иное чудо? Майоров, если верить твоим колдунам, мёртв, Колышев и Варшавский мертвы с большой долей вероятности, премьер исчез – кого они ждали? Папу Римского? Ни спикер, ни глава Сената не вмешаются – кишка тонка, да и нас побояться злить. Генеральный прокурор вне игры, министр МВД наш, а кто ещё? Вот только беспокоит меня молчание наших друзей, Андреева и Мамаладзе, но они, видимо, решили хранить нейтралитет. Ну что ж, я всегда считал их разумными и уравновешенными людьми. Может быть, мы с ними даже и поделимся, потом, хе-хе-хе, – Эпштейн не преминул вставить свой фирменный знак. К их «Мэйбаху» подбежал министр Гриша.