— Замечательно. Всегда берите ее с собой и кладите внутрь основные принадлежности для рисования: альбом, карандаши — в общем, все, что обычно используют художники, — их можно приобрести где угодно. Помимо этого, вы положите в папку конверт с собранной информацией. Чтобы пометить, прикалывайте к нему булавкой кусочек яркой ткани. Будете приходить в музей каждую субботу около десяти утра — это выглядит вполне естественно: иностранцы в Мадриде часто становятся завсегдатаями «Прадо». Как я вам уже сказал, с вами всегда должна быть папка, а в ней — художественные принадлежности и, на случай слежки, какие-нибудь наброски, эскизы костюмов и что-то в этом роде — короче говоря, обычный реквизит портнихи. — Я все поняла. И что мне делать с этой папкой? — Вам нужно будет сдавать ее в гардероб. Обязательно с чем-нибудь еще — пальто, плащом, какой-нибудь небольшой покупкой. Никогда не отдавайте одну папку — это может привлечь внимание. Потом направляйтесь в какой-нибудь зал и прогуливайтесь не торопясь, любуясь живописью. Через полчаса вы должны вернуться в гардероб и забрать папку, а затем пойти с ней в зал и рисовать — по меньшей мере полчаса. Внимательно разглядывайте одежду на картинах, делайте вид, будто вами движет профессиональный интерес и вы ищете новые идеи для своих работ, — в общем, ведите себя так, как считаете нужным, чтобы не вызывать подозрений, но прежде всего убедитесь, что конверт из вашей папки исчез. В противном случае вернитесь в воскресенье и повторите всю операцию, хотя не думаю, что в этом будет необходимость: наша связь через салон красоты пока новая, но в «Прадо» у нас давно все отлажено и не бывало сбоев. — Во втором случае я тоже не буду знать, кто забирает мои выкройки? — Это надежный человек. Наш агент в гардеробе переложит конверт из вашей папки в вещи, оставленные там в то же утро нашим связным, — осуществить это довольно просто. Вы голодны? Я посмотрела на часы. Был уже второй час. Я не знала, голодна или нет: все мое внимание настолько поглотили инструкции, что я не заметила, как пролетело время. Я снова взглянула на море: его цвет, казалось, стал немного другим. Все же остальное было без изменений: белые стены домов, залитые солнечным светом, чайки, арабская речь, доносившаяся с улицы. Хиллгарт не стал дожидаться моего ответа. — Конечно же, голодны. Позвольте вас пригласить. 39 Мы прошли по лабиринту коридоров и лестниц Американского представительства. По дороге Хиллгарт пояснил мне, что это здание появилось в результате присоединения к старинному центральному дому нескольких пристроек — именно поэтому его внутренняя планировка казалась довольно беспорядочной. Комната, куда мы пришли, была скорее не столовой, а небольшим залом, почти без мебели, зато на всех стенах висели картины в позолоченных рамах с изображением батальных сцен. Окна, выходившие во внутренний дворик, были наглухо закрыты, несмотря на прекрасную погоду. В центре комнаты был накрыт стол для двоих. Официант с остриженными по-военному волосами подал нам бифштекс из телятины, гарнир из жареной картошки и салат. На сервировочном столике он оставил две тарелки с нарезанными фруктами и кофейный сервиз. Наполнив бокалы вином и водой, он тотчас исчез, бесшумно закрыв за собой дверь. Наш разговор вернулся в прежнее русло. — По приезде в Мадрид вы на неделю остановитесь в гостинице «Палас», мы забронировали номер на ваше имя — на ваше новое имя, я имею в виду. Поселившись там, старайтесь почаще бывать на людях, чтобы вас все видели. Посетите магазины, загляните в свой новый дом, чтобы начать там осваиваться. Гуляйте, ходите в кино — в общем, занимайтесь всем, чем угодно. Только с двумя ограничениями. — Какими? — Во-первых, не покидайте богатые кварталы Мадрида и не вступайте в контакт с людьми, не принадлежащими к высшим кругам. — То есть вы хотите сказать, чтобы я не появлялась в своем родном квартале и не виделась со старыми друзьями и знакомыми, верно? — Именно так. Никто не должен догадываться о вашем прошлом. Вы иностранка, недавно приехавшая в столицу и не имевшая там знакомых. Если же вас кто-то все же узнает, ни в коем случае не раскрывайте себя. Держитесь уверенно, делайте что угодно, но ни при каких обстоятельствах не признавайте, что вы вовсе не тот человек, за которого себя выдаете. — Я буду иметь это в виду, не беспокойтесь. А в чем состоит второе ограничение? — Вы не должны поддерживать никаких контактов с британцами. — Вы имеете в виду, что я не должна видеться с Розалиндой Фокс? — спросила я, не в силах скрыть разочарование. Я знала, что нам придется скрывать свою дружбу, однако надеялась на тайную возможность поддерживать отношения и обращаться к ней за советом и поддержкой в сложных ситуациях. Хиллгарт прожевал кусочек бифштекса, вытер губы салфеткой и поднес ко рту бокал с водой. — Мне очень жаль, но, боюсь, это именно так. Вам не следует видеться ни с ней, ни с кем бы то ни было из англичан, кроме меня и только в самых исключительных случаях. Госпоже Фокс об этом известно, так что, если вы окажетесь в одном обществе, она к вам не подойдет. И старайтесь также избегать контактов с американцами. Они наши друзья — видите, какие услуги нам оказывают? — Он широким жестом обвел комнату. — При этом они далеко не дружественно настроены к Испании и странам Оси, так что старайтесь держаться от них подальше. — Понятно, — кивнула я. Меня огорчал запрет видеться с Розалиндой, но я понимала, что другого выхода нет. — А что касается мест, где вам следует появляться, мне бы хотелось дать несколько советов, — продолжал Хиллгарт. — Во-первых, отель «Палас». Он полон немцев, поэтому, переехав к себе, постоянно туда наведывайтесь под любым благовидным предлогом. Заходите пообедать в гриль-бар, который пользуется большой популярностью, выпить бокал вина или встретиться с клиенткой. В Новой Испании неодобрительно смотрят на женщин, которые появляются в различных заведениях в одиночестве, курят, употребляют спиртное и броско одеваются. Но вы уже не испанка, а иностранка, только что приехавшая в столицу из экзотической страны, так что ведите себя соответствующим образом. Заглядывайте почаще и в «Ритц» — еще одно гнездо нацистов в Мадриде. Кроме того, обязательно посещайте «Эмбасси» — чайный салон на бульваре Ла-Кастельяна. Вы его знаете? — Конечно, — сказала я. Однако предпочла умолчать, как тысячу раз в детстве и юности стояла у витрины этого чайного салона, глотая слюнки при виде выставленных там сладостей. Торты со взбитыми сливками, украшенные клубникой; русские пирожные с шоколадом и кремом, сливочное печенье. В те времена я и не мечтала когда-нибудь переступить порог этого заведения. По иронии судьбы спустя годы жизнь повернулась так, что посещение чайного салона должно было стать для меня почти повседневной обязанностью. — Его хозяйка, Маргарет Тейлор, — ирландка и наш большой друг. На данный момент из всех заведений Мадрида «Эмбасси», наверное, представляет наибольший интерес, поскольку там — на каких-то семидесяти квадратных метрах — спокойно собираются представители и Оси, и союзников. Разумеется, по отдельности, своими компаниями. Как бы то ни было, в салоне запросто могут одновременно оказаться посол Германии барон фон Шторер и члены британского дипломатического корпуса, пришедшие выпить чашку чая с лимоном, или я сам за барной стойкой рядом с немецким военным атташе. Посольство Германии находится практически напротив, и наше — тоже неподалеку, на углу Фернандо-эль-Санто и Монте-Эскинса. С другой стороны, «Эмбасси» — излюбленное место не только иностранцев, но и многих испанских аристократов: трудно найти в Испании заведение, собирающее в час аперитива такое же количество обладателей знатных титулов. Эти аристократы в большинстве своем монархисты и англофилы, то есть, в сущности, они на нашей стороне, а значит, как источник информации не представляют для нас особого интереса. Но крайне желательно, чтобы вы нашли себе клиенток из данного круга, поскольку эти дамы пользуются огромным уважением и восхищением среди немок. Жены нынешних высокопоставленных лиц, как правило, сильно от них отличаются: они не привыкли вести светскую жизнь, не слишком разбираются в высокой моде, не так любят праздники и развлечения и, конечно же, не появляются в «Эмбасси», чтобы выпить в качестве аперитива коктейли с шампанским. Вы понимаете, о чем я говорю? — Да, вполне. — Если у вас возникнут серьезные проблемы или потребуется передать срочную информацию, вы можете найти меня в «Эмбасси» — в любой день недели в час дня. Это мое место встречи с несколькими нашими агентами — оно настолько на виду, что не может вызвать подозрений. Для передачи сообщения мы будем использовать очень простой код: если вам необходимо поговорить со мной, входите, держа сумочку в левой руке; если же все в порядке и вы просто пришли выпить аперитив — в правой. Запомните: сумка в левой руке — проблемы; в правой — все нормально. Если вам придется сообщить, что вы оказались в чрезвычайной ситуации, уроните сумку на входе, как бы случайно. — Что вы имеете в виду под чрезвычайной ситуацией? — спросила я, чувствуя, что в этой не совсем понятной мне фразе таится нечто опасное. — Прямые угрозы. Нападение. Проникновение в жилище. — И что со мной будет в этом случае? — уточнила я, проглотив застрявший в горле комок. — Зависит от ситуации. Мы проанализируем ее и найдем выход. Если все окажется достаточно серьезно, отменим операцию, укроем вас в надежном месте и вывезем за границу при первой возможности. При среднем уровне опасности постараемся обеспечить вам необходимую защиту. В любом случае вы должны знать, что всегда можете на нас рассчитывать, вас никогда не оставят одну. — Спасибо. — Не за что: это наша работа, — сказал Хиллгарт, сосредоточенно отрезая кусочек от оставшегося на тарелке бифштекса. — Мы верим, что все будет в порядке: разработанный нами план надежен, и ваша деятельность не слишком рискованна. Во всяком случае, пока. Хотите десерт? Как и в прошлый раз, он не стал ждать моего ответа, а просто поднялся, собрал тарелки, отнес их на сервировочный столик и вернулся с нарезанными фруктами. Я наблюдала за его быстрыми и точными движениями, выдававшими человека, не привыкшего терять понапрасну ни секунды. Он снова уселся за стол, подцепил вилкой кусочек ананаса и как ни в чем не бывало продолжил меня инструктировать: — Если нам понадобится с вами связаться, мы используем два канала. Первый — это цветочный магазин «Бургиньон» на улице Альмагро. Его хозяин, голландец, наш большой друг. Мы будем присылать вам цветы. Белые или, может быть, желтые — в любом случае светлые. Красные оставим для ваших поклонников. — Очень разумно, — иронично заметила я. — Получив букет, хорошенько его осмотрите, — продолжил Хиллгарт, не реагируя на мою реплику. — Внутри окажется сообщение. В наиболее простых случаях оно будет написано от руки на простой карточке. Внимательно прочтите его несколько раз, поскольку самые обычные слова могут нести в себе скрытый смысл. Более важные сообщения мы напишем кодом Морзе на ленте, которой перевязывают букет: вам потребуется снять ее и расшифровать надпись, читая справа налево. — Хорошо. А второй канал? — «Эмбасси». Неожиданно получив оттуда коробку конфет, знайте, что ее прислали мы и она содержит зашифрованное сообщение. Чтобы найти его, внимательно изучите саму коробку и оберточную бумагу. — Как все изысканно, — с легкой усмешкой сказала я. Хиллгарт опять, казалось, не заметил моей иронии, а если и заметил, то не подал виду. — Да, мы используем самые хитроумные способы передачи конфиденциальной информации. Что ж, кофе? Я согласилась, хотя еще не доела фрукты. Хиллгарт открутил верхнюю часть металлического сосуда и налил в чашки кофе, который, к моему удивлению, оказался горячим. Я терялась в догадках, каким образом он мог остаться таким, будто его только что приготовили, простояв на сервировочном столике не меньше часа. — Это термос, великое изобретение, — пояснил Хиллгарт, словно прочитав мои мысли. Затем извлек из своего портфеля несколько тонких папок из светлого картона и положил их перед собой. — Сейчас я познакомлю вас с персонажами, информация о которых нам наиболее важна. Со временем наш интерес к той или иной персоне может увеличиться, уменьшиться или совсем исчезнуть, хотя последнее маловероятно. Возможно, впоследствии мы добавим какие-то новые имена, попросим вас пристальнее наблюдать за кем-то из ваших клиенток или сконцентрироваться на получении конкретных сведений — в общем, проинструктируем по мере развития событий. Ну а пока несколько лиц, о чьей жизни мы бы хотели знать. Хиллгарт открыл первую папку и вытащил из нее несколько листов, отпечатанных на машинке. В верхнем углу находилась фотография, прикрепленная металлическим зажимом. — Баронесса де Петрино, румынка по происхождению. В девичестве — Элена Борковска. Замужем за Хансом Лазаром, начальником отдела прессы и пропаганды в немецком посольстве. Ее муж влиятельный и могущественный человек, и информация о нем представляет для нас наибольшую ценность. У него обширные связи с представителями нового испанского режима — особенно с высокопоставленными фалангистами. Кроме того, он ведет активную светскую жизнь и дает роскошные приемы в своем особняке на Ла-Кастельяна, так что кушаньями и выпивкой, привозимыми прямо из Германии, ему удалось купить уже десятки журналистов. Он сибарит и большой любитель антиквариата, и сейчас, вероятно, множество уникальных вещей достается ему практически за бесценок благодаря тому, что людям нечего есть. Самое интересное, что он еврей, родившийся в Турции, но старается держать это в тайне. Его жена тоже привыкла блистать в свете, так что наверняка станет одной из первых ваших клиенток. Полагаю, с ней у вас будет больше всего работы — и в плане шитья, и в том, что касается получения информации. Я не успела рассмотреть фотографию, поскольку Хиллгарт быстро закрыл папку и пододвинул ее по скатерти ко мне. Я собиралась открыть ее, но он меня остановил: — У вас будет время все это изучить. Вы заберете папки с собой. А хорошенько запомнив, уничтожите документы и фотографии. Все должно быть сожжено. Вам не следует брать эти досье в Мадрид, и никто, кроме вас, не должен их видеть. Понятно? Прежде чем я успела ответить, Хиллгарт открыл следующую папку и продолжил: — Глория фон Фюрстенберг. Ее фамилия не должна вводить вас в заблуждение: она мексиканка по происхождению, так что будьте при ней осторожны, не говорите лишнего, потому что она без труда вас поймет. Это очень красивая и элегантная дама, вдова знатного немца. У нее двое маленьких детей и довольно непростое материальное положение, поэтому она постоянно охотится за новым богатым мужем или по крайней мере любовником, способным обеспечивать ей тот образ жизни, к которому она привыкла. Она вращается в высших кругах, близких к нацистам, и ей приписывают связь с очень влиятельными людьми: среди них — посол Египта и миллионер Хуан Марч. С ней вам тоже предстоит много работы, не сомневайтесь, хотя, возможно, она не всегда будет вовремя оплачивать счета. Хиллгарт вновь закрыл папку и передал мне. Я, не отрывая, положила ее поверх первой, и он приступил к третьему досье. — Эльза Брукманн, урожденная принцесса Кантакузино. Миллионерша, поклонница Гитлера, хотя намного старше его. Говорят, именно она помогла ему когда-то войти в высшее берлинское общество. Она пожертвовала на дело нацистов целое состояние. В последнее время живет в Мадриде, в резиденции посла, — причина нам неизвестна. Как бы то ни было, она прекрасно проводит там время и не пропускает ни одного светского мероприятия. Говорят, эта дама несколько эксцентрична и довольно несдержанна, так что может оказаться ценным источником важной информации. Еще чашечку кофе? — Да, но давайте я сама налью. Прошу вас, продолжайте, я слушаю. — Хорошо, спасибо. И наконец, последняя из немецкого лагеря: графиня Мехтхильд Подевильс, высокая красивая женщина лет тридцати, живет отдельно от мужа; среди ее близких знакомых — Арнольд, один из главных шпионов, работающих в Мадриде, и один из высших офицеров СС по фамилии Вольф, которого она называет уменьшительным именем Вольфхен — Волчонок. У нее большие связи как среди немцев, так и среди испанцев, причем что касается последних, то это в основном аристократы и члены правительства, в их числе — Мигель Примо де Ривера и Саенс де Эредия, брат Хосе Антонио, основателя Фаланги. Графиня — самый настоящий нацистский агент, хотя сама, возможно, не знает об этом. По ее словам, она совершенно ничего не понимает в политике, но при том получает пятнадцать тысяч песет в месяц за рассказы обо всем, что видит и слышит, а эта сумма для нынешней Испании — целое состояние. — Не сомневаюсь. — Итак, давайте перейдем к испанкам. Пьедад Итурбе фон Штольц, для друзей — Пьедита. Маркиза де Белвис де лас Навас и жена князя Макса Гогенлоэ-Лангенбурга, богатого австрийского землевладельца и аристократа, полжизни прожившего в Испании. Он поддерживает отношения не только с немцами, но и с нами и с американцами, потому что это необходимо для его бизнеса. Они оба настоящие космополиты, и, похоже, бредовые идеи фюрера не слишком им по душе. На самом деле эта пара — очень милые люди, и в Испании к ним относятся с большим уважением, но они пытаются, скажем так, сидеть между двумя стульями. Мы хотим постоянно держать их в поле зрения, чтобы знать, склоняются ли они больше к немецкой стороне или к нашей, понимаете? — сказал Хиллгарт, закрывая папку. — Да, понимаю. — Еще одна из наиболее интересующих нас персон — Сонсолес де Икаса, маркиза де Льянсоль. Однако она единственная является объектом нашего внимания не из-за мужа — миллионера и аристократа, на тридцать лет ее старше. Нас интересует прежде всего ее любовник — Рамон Серрано Суньер, министр внутренних дел и генеральный секретарь движения. Мы называем его министром Оси. — Свояк Франко? — удивилась я. — Он самый. Они не скрывают своих отношений, и она повсюду хвастается своим романом со вторым самым могущественным человеком в Испании. Это очень элегантная и высокомерная дама, с сильным характером — имейте это в виду и будьте осторожны. Через нее мы сможем получать бесценную информацию о Серрано Суньере — его деятельности и контактах, скрытых от посторонних глаз. Услышанное от Хиллгарта удивило меня, но я не подала виду. Я знала, что Серрано галантный мужчина — мне самой довелось в этом убедиться, когда он наклонился за моей пудреницей, — но в то же время он показался мне очень сдержанным и благоразумным. Трудно представить его героем скандальной внебрачной связи с блистательной аристократкой. — И наконец, последняя папка с информацией о еще нескольких персонажах, — продолжал Хиллгарт. — Согласно нашим сведениям, не слишком велика вероятность, что жены перечисленных здесь людей сразу же захотят посетить только что открывшееся ателье высокой моды, но в любом случае эти имена вам тоже нужно запомнить. Особенно имена мужей, поскольку именно они являются настоящим объектом нашего интереса. Вполне возможно, их упомянут в своих разговорах другие ваши клиентки, так что будьте внимательны. Итак, давайте начнем: я быстро прочитаю, а потом вы не спеша со всем ознакомитесь. Пауль Винцер, шеф гестапо в Мадриде. Очень опасный человек; его боятся и ненавидят даже многие соотечественники. Он выполняет в Испании миссию, возложенную на него Гиммлером — главой немецких секретных служб. Ему лишь около сорока, но он уже старый и опытный волк. Стеклянный взгляд, круглые очки. В Мадриде у него десятки агентов, будьте крайне осторожны. Следующий: Вальтер Юнгханнс, наша головная боль. Он организует закладку бомб на грузовые суда с фруктами, направляющиеся из Испании в Великобританию: в результате этих диверсий погибли уже несколько человек. Следующий: Карл Эрнст фон Мерк, видный офицер гестапо, пользующийся большим влиянием в партии нацистов. Дальше: Йоханнес Франц Бернхардт, предприниматель… — Я его знаю. — Простите? — Мы встречались в Тетуане. — Насколько хорошо вы знакомы? — медленно спросил Хиллгарт. — Немного. Совсем немного. Мне ни разу не доводилось с ним разговаривать, но мы присутствовали вместе на некоторых приемах, когда Бейгбедер был верховным комиссаром. — Он сможет узнать вас, встретив где-нибудь в обществе? — Сомневаюсь. Мы ни разу не обменялись ни одним словом, и вряд ли он меня помнит. — Почему вы так думаете? — Потому что мы, женщины, прекрасно различаем, когда мужчина смотрит на нас с интересом, а когда — будто на мебель.