Но она была далеко не такой сильной, как та, что бушевала у него в голове. Глава 19 По телефону голос Джека Лайнберри звучал слабо и немного грустно. Он знал родителей Пайн в течение нескольких десятилетий. Недавно Этли выяснила, что он работал на правительственное агентство и принимал участие в спецоперации против мафии, в которой мать Пайн действовала под прикрытием. Лайнберри отправили в Андерсонвилл следить за семьей Пайнов, но он провалил задание. И с тех пор заметно разбогател благодаря инвестиционной компании, которую основал. Кроме того, Этли узнала, что Джек Лайнберри являлся их с Мерси биологическим отцом; мать забеременела от него до того, как вышла замуж за человека, которого Этли считала отцом, – Тима Пайна. – Джек, ты в порядке? – с тревогой спросила она. И включила громкую связь, чтобы Блюм слышала их разговор. – Просто сегодня плохой день. Врачи говорят, что у меня какая-то инфекция, и она сопровождается болевыми ощущениями. – Подожди минутку, ты все еще в больнице? Я думала, тебя уже выписали, – удивилась Этли. – Доктора уверяют меня, что ничего серьезного, но решили немного задержать в качестве меры предосторожности. – Они уверены, что нет ничего серьезного? – спросила Пайн. – Да, типичные осложнения после операции, но я страдаю от клаустрофобии, – ответил Лайнберри. – И очень хочу поскорее отсюда убраться. Вот почему у меня не самое лучшее настроение. – Не спеши, Джек. Они хотят убедиться в том, что ты в полном порядке. – А ты где сейчас? – В Трентоне. – Ищешь Ито Винченцо? – Да. Нам удалось кое-что узнать, хотя пришлось принять парочку крученых подач. – О чем ты? – с тревогой спросил Лайнберри. – Ну, во-первых, внук Ито, Тони, скрывается от правосудия. Еще я поговорила с сыном Ито, Тедди, которого убили в тюрьме вскоре после нашей встречи. Следует отдать должное Лайнберри, в его голосе она не услышала потрясения или сильного удивления. – Жизнь полна крученых подач, Этли, – спокойно ответил он. – Знаю по собственному опыту. – Именно поэтому я тебе и позвонила. Мне нужна помощь. – Ты выбрала удачное время для звонка. Теперь мне будет чем заняться в ожидании очередного несъедобного обеда. Пайн рассказала ему о письме, которое нашла в коробке Иви Винченцо. – Что? – воскликнул Лайнберри. – Получается, Бруно знал, что твоя мать работала с нами? Этли встревожило его тяжелое дыхание в трубке. – Мне кажется, ты не в том состоянии, чтобы слушать продолжение. – Нет-нет, я… я в порядке, пожалуйста, продолжай. – Насколько я поняла, ты не знал, что Бруно стало известно про роль моей матери. – Бруно Винченцо был хладнокровным убийцей, – с отвращением заявил Лайнберри. – Если б я знал, то немедленно остановил бы операцию в Нью-Йорке. – По его словам, он не доносил на мою мать – его подставили. Он дал понять, что почти совершил сделку ради получения иммунитета, но она в последний момент сорвалась. – Не могу в это поверить, – признался Лайнберри. – Честное слово. Но ты должна понимать, что от меня скрывали многое из того, что имело отношение к юридической стороне дела. Ведь я не адвокат. Моя работа состояла в том, чтобы приглядывать за твоей матерью. Сделки совершаются с прокурорами, парнями из ФБР и прежде всего с департаментом юстиции. Но не со мной. И все же им следовало поставить меня в известность. Очевидно, Бруно узнал о роли твоей матери через оперативников. А это была моя юрисдикция. А если адвокаты и в самом деле готовили такую сделку, но не рассказали нам… Очень глупо. Если б мы о ней знали, то изменили бы всю операцию. В таком случае можно было бы использовать Бруно как ценный актив. Впрочем, я не стал бы полностью доверять этому сукину сыну. – В конце концов, он дал свидетельские показания, – заметила Пайн. – Верно, но только ради того, чтобы спасти собственную шкуру, – ответил Лайнберри. – Впрочем, у него ничего не вышло – и я не стану об этом жалеть. На руках этого типа кровь не менее пятидесяти человек. Скатертью дорога в ад мерзавцу. – Но, если считать, что Бруно удалось узнать о работе моей мамы в качестве агента под прикрытием и об этом стало известно обвинению, почему оно не заключило с ним сделку? Ведь у него имелся рычаг давления. Он вполне мог сорвать расследование, как ты сам говорил, или подвергнуть опасности жизнь моей матери. Возможно, им ничего не оставалось, как согласиться. – Ее жизнь постоянно подвергалась опасности. – Значит, большей опасности. – Я не знаю, что тебе сказать, Этли. Я не участвовал в обсуждениях, если они вообще имели место. – Теперь становится понятно, почему Ито так поступил, – подытожила Пайн. – Чтобы отомстить за Бруно. – Послушай, не спеши верить тому письму Бруно, – предостерег ее Лайнберри. – Возможно, для него виноград был зелен, и он заслужил то, что получил. Я уже говорил, что он убил немало людей, когда состоял в мафии. И как он это проделывал? Отвратительно. Ублюдок! – Ладно, Джек, просто успокойся. Тебе сейчас не следует волноваться. Этли услышала, как он делает несколько глубоких успокаивающих вдохов. – Извини, обычно я не теряю самообладание так легко. Теперь со мной все в порядке. Продолжай задавать вопросы. – Ты уверен? – Да, совершенно. – Ладно. Насколько я поняла, на начальном этапе моя семья попала в программу защиты свидетелей? – спросила Пайн. – Верно. После того как твоя мать поработала источником внутренней информации для правоохранительных органов, ее тайну раскрыли и начались угрозы. Тогда было принято решение перевести всю вашу семью в программу по защите свидетелей. – Но как ее могли раскрыть? Лайнберри ответил не сразу. – На этот вопрос мы так и не получили однозначного ответа, хотя провели очень тщательное расследование. – Вы сделали вывод, что ее раскрыли, из-за начавшихся угроз? Лайнберри закашлялся. – Совершенно верно, – продолжал он. – Это стало самым серьезным доказательством. – А какой была природа угроз? Наступила пауза. Пайн осторожно сказала: – Мы можем поговорить об этом в другой раз, когда ты будешь лучше себя чувствовать. – Нет, давай доведем разговор до конца. – Он откашлялся. – Первая угроза содержалась в письме, которое пришло по почте в квартиру в Нью-Йорке, где ваша семья жила в то время. Ее местонахождение являлось тайной; тем не менее письмо пришло. В нем содержались угрозы смерти. Тогда и было принято решение взять всех вас в программу защиты свидетелей. – Но зачем присылать письмо с угрозами и предупреждать нас, вместо того чтобы попытаться убить мою маму? – Я так и не сумел найти ответ на этот вопрос. Письмо прислали для устрашения – чего они и добились. Кроме того, оно вынуждало нас уехать; так мы и сделали. Однако не поняли, что выиграли люди, отправившие письмо. – Значит, они знали о ее роли, хотя она никогда и не выступала в суде? – Твоя мать несколько раз в процессе длительных интервью «давала показания» федеральным властям, что, в свою очередь, привело к появлению свидетелей, которые выступали в суде в обмен на сделки с признанием вины. Кроме того, она предоставила записи разговоров криминальных боссов, сделанные тайно. Они были подтверждены другими источниками и приобщены к остальным уликам. Все сделали легально и открыто, но нам пришлось сильно постараться, чтобы скрыть ее личность. Она являлась нашим лучшим агентом, и благодаря ей нам удалось свалить несколько семей. Следовало лучше обеспечить ее безопасность. В результате многие мафиози заключили сделки, потому что улики оказались ошеломляющими. Бо́льшую часть руководства арестовали, почти все умерли в тюрьме. Насколько мне известно, младшие до сих пор за решеткой, где им и следует находиться. – Хорошо, а теперь расскажи мне, как мы жили в программе по защите свидетелей, – попросила Этли. – Вас перевезли в Хадсон, штат Огайо, – ответил Лайнберри. – Пригород Акрона, находится довольно далеко от Нью-Йорка. Мы думали, что вы будете там в безопасности. – И ошиблись, – заметила Пайн. – Верно, – не стал спорить Лайнберри. – Однажды ночью, примерно через два месяца после вашего переезда, в дом вторглись двое мужчин, вооруженных пистолетами. – И что произошло? – Тогда у вас была собака, лабрадор по имени Молли. – Я не помню собаку, – призналась Пайн.