– Не помню. Да и какая разница? «Наконец мы приближаемся к чему-то», – подумала она. Пуллер переместился вперед, чтобы взять допрос в свои руки. – Давай закончим ходить вокруг да около, Тедди. Помогая нам, ты поможешь и себе. Винченцо также подался вперед и стал предельно деловитым. – Сколько? Все в письменном виде. Моему адвокату. Я не стану рисковать, когда имею дело с двумя федералами. – Сколько времени? Мы можем превратить восемь лет в шесть, – сказал Пуллер. – Вы можете превратить восемь лет в четыре; я не становлюсь моложе, – заявил Тедди. – Пять. И все будет зависеть от того, что ты нам расскажешь. За чепуху ничего не получишь, – заверил его Пуллер. – Твое дело уберут в стол и надолго о нем забудут. То, как Джон вел переговоры, убедило Пайн, что ее напарник успел обсудить вопрос с вышестоящим начальством и хорошо знал пределы своих полномочий. – О, я имею дело с крутым парнем? Прям обделался, – заявил Винченцо с улыбкой, которая никак не отразилась в его глазах. – Я жду. – Что вы хотите знать? – Где Тони. И где Ито, – ответил Джон. Винченцо посмотрел на Пайн. – Проклятье, почему вас вообще интересует старик? – спросил он. – Где-то в восемьдесят девятом он ушел из дома, – ответила она. – Возможно, на несколько месяцев. Весной, летом? Что-то вспоминается? – С тех пор прошло много лет, леди. Я с трудом помню, что случилось на прошлой неделе, – заявил Тедди. – Я полагаю, лишние три года здесь, достаточный стимул, чтобы вспомнить. Винченцо кивнул; его поведение стало менее легкомысленным и более сосредоточенным. – Хорошо, послушайте, я хочу помочь, но мне нужно подумать. – Думайте только о фактах, – сказала Пайн. – Я знаю достаточно, так что понятие «чушь», о котором упоминал шеф Пуллер, относится и к тому, что вы намерены рассказать мне. – Ладно, вы предельно ясно дали понять, что требуется, леди. Я не намерен сидеть дольше, чем могу. – Он говорил с вами о Бруно? – спросила Пайн. – Иногда; они были братьями. И он мой дядя, – ответил Тедди. – И что он говорил? Я имею в виду, что случилось с Бруно после того, как тот оказался в тюрьме? – Одну вещь, сказанную моим стариком, я запомнил. Он говорил, что его брат заключил сделку, которую ему не удалось довести до конца. И это стоило ему жизни. – Тедди бросил быстрый взгляд на Пуллера. – Я и сам могу оказаться в таком положении. Доносчики в тюрьме живут недолго. Если вы отойдете в сторону, я труп. – Можем перевести тебя в одиночную камеру, если захочешь, – предложил Пуллер. – Упоминал ли Ито о том, что ему пришлось что-то делать из-за брата? – спросила Пайн. Винченцо вновь сосредоточился на ней, и выражение его лица стало спокойным. – Ничего определенного я не помню, – ответил он. – Но знаю, что он боялся; мне неизвестно чего. – Ваш отец был чист, – заверила его Пайн. – Ему даже штрафов за нарушение правил дорожного движения не выписывали. А Бруно был бандюком. О чем мог беспокоиться Ито? – Они были одна плоть и кровь, – сказал Тедди. – Это что-то значит – или значило прежде. Да, мой старик знал, кем был Бруно. Но тот попал в тюрьму и умер, хотя мог жить. Кому-то следовало за это заплатить. – Вам это сказал Ито? Я правильно поняла? – спросила Пайн. – Да, все правильно, – Тедди кивнул. – Он редко говорил о Бруно, и я запомнил его слова. – А потом, насколько нам известно, ваш отец исчез. Вы что-то об этом знаете? – спросила Пайн. – Ничего. В то время я находился в другом замечательном заведении наподобие нынешнего, – заявил Тедди и снова перевел взгляд на Пуллера. – Проклятье, что опять натворил Тони? – Думал, вы все о нем знаете, – ответил Джон. – Я бы никогда не стал поощрять его нарушать закон и уверен, что он не сделал ничего плохого, – проворчал Тедди. – Очень смешно, – заявил Пуллер. Тедди пожал плечами. – Послушайте, конечно, я придурок, но продавать собственного ребенка?.. Бросьте. – Ни при каких обстоятельствах? – Вы превратите мои пять лет в три, в моей собственной камере, я получу право заниматься в зале в одиночку и выйду без испытательного срока. Назовем это семейной скидкой. Пайн посмотрела на Пуллера, и тот коротко кивнул. Винченцо наклонился вперед и понизил голос. – Ладно, слушайте, Тони – простой парень, – сказал он. – У него одна фишка на все случаи жизни и нет оригинальных мыслей. Он проводил мелкие операции с таблетками, продавал всякое дерьмо, получал свою долю, пил пиво и трахал женщин. Но ситуация, в которую он попал сейчас… тут все сложно. Тони влип по уши. – Мы тебя слушаем, – сказал Пуллер. – Думаю, он связался с людьми, с которыми не следовало иметь дело. А в какой-то момент они поняли, что он стал для них обузой, а не активом. – Откуда вы это знаете? – спросила Пайн. – Некоторое время назад Тони пришел меня навестить; он выглядел встревоженным. И то, что он мне рассказал, не сходилось. Я посоветовал ему вести себя осторожнее и попытаться найти выход, пока еще не поздно. «Пожалуй, Винченцо выглядит сейчас очень серьезным», – подумала Пайн. – Хорошо, но что именно он тебе рассказал? – спросил Пуллер. В этот момент дверь открылась, вошли три охранника и двое мужчин в костюмах. – Встреча закончена, – сказал один из «костюмов». – Нами получено официальное разрешение, и мы еще не закончили! – рявкнул Пуллер. – Нет, закончили, – заявил другой «костюм». Охранники схватили удивленного Винченцо и начали выводить его из комнаты для свиданий. – Эй, эй! – взревел заключенный, безуспешно пытаясь сопротивляться. Он посмотрел на Пуллера широко раскрытыми глазами и закричал: – Ты меня подставил! Ах ты сукин… А затем дверь за ним захлопнулась, и Тедди Винченцо увели. Глава 8 – Что это было? – спросила Кэрол Блюм, когда Пайн вернулась в отель и рассказала ей, что произошло в тюрьме. – Джон сделал запросы – и налетел на каменную стену. Он будет продолжать, но я не знаю, получится ли у него. – Я не понимаю, – призналась Кэрол. – Почему кого-то беспокоит ваша беседа с Тедди Винченцо? – Может быть, за этим стоят люди, к которым имеет отношение его сын… Как мне показалось, Тедди считает, что Тони связался со слишком влиятельными типами. – И они способны воздействовать на происходящее в тюрьме? Откуда они вообще узнали, что там происходит? – спросила Блюм.