— У тебя ужасный акцент, — сообщила Элис и ткнула вторую сигарету в пепельницу рядом с первой. — А не люблю я всех. — Кроме Густафа. — Кроме Густафа, — подтвердила Элис, возвращаясь в свой привычный невозмутимый режим. Они вошли в здание децерната — Марк по дороге врезался в Джейка, обменялся с ним парой язвительных комментариев по поводу зрения оборотней и призраков — и почти дошли до рабочего места Элис, когда она обернулась и в упор посмотрела на Марка. — Ваше логово в другой стороне, если я ничего не путаю, — сказала она. Марк осклабился и спросил: — А почему ты не любишь вампиров? Если Элис и изменилась в лице, то только самую малость. Смерила Марка взглядом с головы до ног, развернулась и устремилась к своему столу. Марк, как привязанный, стелился следом, и его настойчивость, конечно же, не осталась незамеченной Густафом. — Элис не любит вампиров, — сообщил ему Марк, прежде чем тот успел что-то спросить. — Ну да, — немного озадаченно ответил Густаф. — И что? — И тебе неинтересно, почему? — спросил Марк, устраиваясь на краешке стола возле места Элис. — Потому что это противоестественно, — очень ровным голосом сказала Элис. — Это люди, которые уже не живые. — Может, ты и зомби боишься? — спросил Марк, наклоняясь к Элис и делая страшные глаза. Элис вздохнула и посмотрела на него так, будто он был ровесником Риккерта. — Зомби не бывает, — сказала она. — Это сказки, придуманные в Голливуде. — А если… — начал Марк, но тут его прервал уже Густаф. — Элис никого не боится, — немного слишком строго сказал он. — А еще ее искал ван Телген. Марк вскинул руки, показывая, что сдается. — Удаляюсь, удаляюсь и не мешаю работать, — посмеиваясь, сказал он и оттолкнулся от стола. Густаф проводил его недоверчивым взглядом. Больше Густаф ничего не сказал, но вернулся к этой теме позже, уже вечером. Разгружая пакеты, которые они, как обычно, притащили из супермаркета возле дома, где Элис снимала квартиру, Густаф как бы между прочим спросил: — Так ты правда боишься вампиров? Элис шумно выдохнула. — Не, я понимаю, конечно, — сказал Густаф, открывая холодильник и аккуратно, по одному, перекладывая на дверцу яйца из упаковки. — Хорошо, что ты не оперативник. Элис села за стол и подперла голову рукой. — Густаф, — странным голосом сказала она, — ты боишься слизней? Густаф закрыл дверцу холодильника и посмотрел на Элис. — Наверное, нет, — подумав, ответил он. — И червей тоже не боюсь. И… Он задумался, подбирая слова. Элис кивнула. — Вот. Я не боюсь вампиров. Я выросла в обществе, где не боятся никого и ничего, кроме звонка из банка о просроченной оплате квартиры. Но вампиры… Нет, их права никто не нарушает, им можно все то же, что и людям, и оборотням, и магам. Но… Она задумчиво покрутила в пальцах зажигалку. — У вас очень хорошо и правильно придумано — с этими… restricted areas. — Области ограниченного доступа, — машинально перевел Густаф. — Стоп. Ты имеешь в виду резервации? Элис поморщилась. — У нас тоже хотели ввести что-то вроде того. Ну, знаешь же, охрана прав коренного населения и все такое. Но… Идея не нашла сторонников. Вернее, нашла слишком много противников. Негуманно. Густаф сел напротив нее и очень внимательно посмотрел. — Элис, но «упыриный квартал» — это не резервация. Никто не загонял туда вампиров, они сами отгородились от остальных. Элис пожала плечами. — Плоховато отгородились, как видишь, — немного невнятно сказала она, зажимая в зубах сигарету. — Один сбежал. — Он не сбегал, — вяло запротестовал Густаф. — Ну, то есть сбежал. Но не так, как из тюрьмы сбегают. Ну, то есть его охраняли. Но сами же вампиры. Он потерянно замолчал. — Да ладно, — сказала Элис и стряхнула пепел в полную пепельницу перед собой. Густаф молча потянулся, взял пепельницу, вытряхнул окурки из нее в пакетик. Завязал его на узелок и положил рядом с мусорным ведром. Элис так же молча наблюдала за ним. — Но я все равно не понимаю Эрику, — немного невпопад сказал Густаф, возвращаясь за стол. — Точнее, я понимаю, что она боится за Риккерта. Ладно, можно уехать в другой город. Разводиться-то зачем? Неужто так плохо все у них? — Знаешь… Элис ничуть не удивилась такой смене темы разговора, как будто слышала все, о чем думал Густаф, пока опустошал пепельницу: и могла точно проследить за тем, как его мысль перескакивает с одного предмета на другой, следуя прихотливыми ассоциативными путями. А может, и правда могла — за полгода Густаф так и не смог определиться, точно ли умения Элис можно объяснить с точки зрения банальной логики или же здесь есть все-таки что-то от магии. — Знаешь, — повторила Элис еще более задумчиво, чем до этого. — Эрика такая не одна. Вообще в Маардаме фонтан разводов. — Всплеск, — поправил Густаф. — Наверное. Ты имеешь в виду, резкое увеличение количества? Элис кивнула. — Разводов, драк, бытовых ссор — вся статистика не просто поползла, скакнула вверх. Если бы это случилось только в последний месяц, можно было бы понять. Целых два маньяка подряд. Пусть даже у одного speciality — маги, а у второго — оборотни. — Это не может не сказаться на настроениях в обществе, — продолжил Густаф ее мысль. Элис кивнула еще раз. — Ван Телген заметил это еще на прошлой неделе. Мы с ним подняли статистику за последние полгода. И — с февраля отчетливый подъем по всем показателям. — Наверное, об этом надо доложить комиссарам? — неуверенно предположил Густаф. — Мы подготовили рапорт Инспекторам. Густаф ревниво зыркнул на это «мы», но Элис, кажется не заметила. Она развернулась на стуле и смотрела в окно — черный квадрат с редкими огоньками, обрамленный белыми рамами. Где-то там, внизу и вдали, те числа, которые она и ван Телген называли «подъемом по всем показателям» обретали плоть и кровь. Может быть, прямо сейчас кто-то там внизу избивал или убивал кого-то другого, чтобы завтра стать еще одной цифрой в полицейских отчетах, прибавив их рапорту для Инспекторов еще больше убедительности. Густаф потянулся через стол и накрыл ее руку своей ладонью. Элис вздрогнула и повернула к нему голову. — Боюсь, без подписи обоих комиссаров мой рапорт Инспектор не станет рассматривать, — ровным голосом сказала она. — Тео вернется скоро уже, — уверенно сказал Густаф. — Он нас не бросит. Тем более что убийства в библиотеке и в упырином квартале он взял под личную ответственность. Элис поморщилась. — Упырином, — тоскливо сказала она. — Ну как вы так можете? Вы не пропагандируете равные права, не кричите на всех углах о равенстве, вы называете вампиров упырями, а оборотней — псинами. В Чикаго тебя бы за эти слова засудили. Но в вас нет и капли… bigotry. Свободной рукой Густаф взъерошил светлую челку и улыбнулся. — И как тебе мое внезапное чувство расизма? — спросила Элис, затягиваясь. — Не знаю, как там с чувством расизма, а над чувством языка тебе еще работать и работать, — ответил Густаф, улыбаясь еще шире. — Над чувством языка, значит, — сказала Элис, глядя на него очень внимательно. — Работать и работать, значит. Густаф заерзал, ощущая внезапную неловкость под ее взглядом. — А что? — спросил он самым дерзким своим тоном, тем, которым говорил Густаф-который-не-боится-спорить-с-преподавателями.