Он владел. Ему принадлежала каждая частичка меня. Каспиан потянулся вниз и подцепил руками мои бедра, приподнимая задницу от земли и раздвигая меня еще шире. Его тазовая кость ударялась о мой клитор при каждом толчке, посылая крошечные маленькие волны от моей сердцевины до пальцев ног. Его стоны превратились в ворчание, а толчки становились все более сильными каждый раз, когда он отступал назад и снова входил в меня. Как будто он не мог войти достаточно глубоко, не мог трахать меня достаточно сильно. Волны внутри меня становились все выше и выше, пока не перешли в рев и грохот. Мое тело содрогалось, когда оргазм пронзил меня, но он не останавливался. Каспиан входил в меня снова и снова, пока наконец не кончил с громким Блядь и медленным шипением. Мы оба замерли, и он оставался во мне, казалось, несколько часов, пока мы переводили дыхание. Его сердце колотилось о мою грудь, такое же дикое, как и мое собственное. Он приподнялся на локтях и смахнул волосы с моего лба, а затем прижался к нему губами. Мои глаза закрылись. — Ты чертовски совершенна, — прошептал он мне в лоб и приблизил свой рот к моей шее. — Так чертовски совершенна. Затем Каспиан выскользнул из меня, заставив мое тело оплакивать потерю его полноты. Он натянул брюки, чтобы застегнуть их, затем поднял меня и понес обратно в дом — вверх по лестнице. Потом он положил меня на кровать, пока набирал ванну. Я смотрела, как он проверяет температуру воды и наливает пузырьки в ванну, и мое сердце забилось, когда я поняла, что, признает он это или нет, под монстром скрывается мужчина, нежный и добрый. И я жаждала их обоих. ГЛАВА 18 Татум Все мое тело пульсировало с головы до ног. Я хотела остаться здесь, погрузившись в мягкий плед навсегда, но грязь на моей груди и в волосах не очень хорошо сочеталась с бело-серым пледом. Я застонала, когда встала и подняла топик над головой, а затем бросила его на пол рядом со шортами и трусиками. Каспиан затаил дыхание, глядя, как я иду из своей комнаты в ванную. Его взгляд нагревал каждый дюйм кожи, когда его глаза блуждали по моему телу. — Господи, Татум. — Он провел рукой по моим волосам, без сомнения, беспорядочным. У меня свело живот от его пристального взгляда. Неужели я действительно так плохо выгляжу? Он схватил подол своей рубашки и с легкостью стянул ее. Смелые черные линии взвились и закружились по его груди в захватывающей дух племенной татуировке. Я уже видела ее однажды, но не помнила, чтобы она была такой смелой, такой пугающей и мужественной — такой, как у него. Она продолжалась через плечо, остановившись на бицепсе. Там была фраза на латыни: Post Tenebras Lux. После тьмы приходит свет. Однажды я увидела ее на монете в кабинете отца и спросила, что она означает. Я хотела провести языком по каждому из этих слов, по каждой строчке. Хотела пометить его так, как пометили его чернила. Я хотела пометить его так, как он пометил меня. Хотела посмотреть на себя в зеркало, но Каспиан подхватил меня на руки и понес в римский душ, остановив прежде, чем успела это сделать, и даже не заметила, что он включил душевую лейку. Он вошел внутрь, все еще в джинсах, и поставил меня под теплую струю. — Я не хрупкая, — сказала я. С таким мужчиной, как Каспиан, я не могла позволить себе быть такой. Он взял бутылку шампуня из ниши в стене позади меня. — Как и бриллианты, но люди все равно относятся к ним бережно. Трогательно. Он вылил две порции кератина с ароматом кокоса на ладонь и вмассировал его в мою кожу головы. Я закрыла глаза и позволила себе забыться в том, как его пальцы растирают мою кожу, а горячая вода льется на нее. Спустилась с высоты, и теперь мне просто хотелось остаться здесь, прямо здесь, под теплом воды и нежностью его прикосновений. Он отсоединил пульверизатор и смыл шампунь с моих волос. Пенистые пузырьки проложили дорожку по моим грудям и животу, унося с собой остатки грязи. Каспиан потянулся и выключил воду. От прохладного воздуха на моей обнаженной коже я задрожала, и снова поднял меня и понес в ванну. Как только мое тело погрузилось в воду, мне снова стало тепло. Капельки воды прочертили волнистые дорожки по его груди и животу. Мурашки покрывали его плоть, но он не двигался, даже не дрожал. Он сел на край ванны. — Все чисто. Теперь ты можешь расслабиться, не замачиваясь в куче грязи. Как заботливо. — Залезай ко мне. — Я помахала руками под пузырьками. — Вода теплая. — Я знала, что он должен был замерзнуть. — Я лучше буду наблюдать. — Пусть будет по-твоему. — Я погрузилась глубже в воду, позволяя ей окружить меня своим теплом и снять напряжение с ноющего тела. — Там был только Брэди. Он заметно напрягся. — Кроме тебя, имею в виду. — Я подняла руку, наблюдая, как пузырьки стекают с кончиков пальцев обратно в воду, пока я ждала, что он даст мне что-нибудь, хоть что-нибудь. Каспиан наклонился и поднял мой подбородок, удерживая его между кончиками пальцев. — Здесь всегда буду только я. Он провел большим пальцем по моим губам, затем опустил руку и сел обратно. Если бы он только знал. — А что насчет тебя? Ты… — Я пожала плечами. — …ну, знаешь, встречался, пока тебя не было? Он ухмыльнулся. — Ты имеешь в виду, трахался ли я с кем-нибудь? Я ответила с надеждой во взгляде. Пожалуйста, скажи нет. Не то чтобы у меня были какие-то претензии к нему или право надеяться, что он провел четыре года в одиночестве. У меня не было. Но это не значит, что я не была бы раздавлена, если бы он так поступил. — Была одна киска, от которой я не мог насытиться. Я зажмурила глаза, думая, что если не буду смотреть на него, то не смогу услышать его слова. Неважно. Не говори мне. Не хочу знать. Я не должна была спрашивать. Он издал низкий стон. Как будто он вспоминал что-то плотское. — Черт. Остановись. Пожалуйста. Я не хочу больше ничего знать. Крепче зажмурила глаза, я хотела погрузиться в воду и утонуть в своем унижении. — Посмотри на меня, — сказал Каспиан, его голос был хриплым, требовательным. Я открыла глаза. — Каждый раз, когда я кончал, это было потому, что думал о тебе. Каждый раз, когда я обхватывал свой член кулаком или вставлял его в отверстие какой-то хреновой резиновой игрушки, я представлял, что это ты. Представлял твою маленькую тугую киску или этот идеальный, горячий рот, сосущий меня, глотающий меня, сжимающийся вокруг меня. — Значит, киски не было? — О, там была киска. Мое сердце упало. — Но она была примерно такой же настоящей, как тот фаллоимитатор, который я тебе прислал, просто слабая замена настоящей вещи. Это всегда была ты, Маленькая проказница. Только ты. Святой. Черт. Я медленно, благодарно вздохнула. Что я должна была сказать на это? Если Каспиан провел последние четыре года, думая обо мне и только обо мне, то почему он ушел, не попрощавшись? Разве что… — Знаю, что ты заключил сделку с моим отцом. — Я взглянула на него, и его челюсть сжалась. — Я права, не так ли? Он не ответил. Я продолжила излагать свою теорию. — Вот почему ты уехал. Из-за того, что случилось с Линкольном. Из-за того, что ты с ним сделал. Для меня не было смысла в том, что мой отец не стал бы преследовать тебя с оружием в руках, учитывая… — Я поморщилась. — …Ты знаешь. Он ненавидит тебя. Итак, вы, должно быть, заключили сделку. Ты соглашаешься уйти, а он придумывает какую-нибудь историю о несчастном случае. Ничего плохого, ничего страшного. Он сдвинулся, все еще молча, но в его глазах появился блеск муки. — Все в порядке. — Я схватила еще одну горсть пузырьков. — Тебе не обязательно это признавать. Знаю, что я права. — Я должна была быть права. Ничто другое не имело смысла. Но теперь все было кончено. Он вернулся, и я знала правду. Нет нужды сожалеть. Каспиан встал и начал расстегивать джинсы. В его глазах мелькнуло что-то темное, и я снова почувствовала, что хочу вырваться из тщательно созданного воспитания послушания и утонченности. Мое тело напряглось и покалывало, но я продолжала говорить. Я была так близка к тому, чтобы получить ответ, так близка к тому, чтобы услышать его из его уст. — И ты не хотел говорить мне, потому что Линкольн — мой брат. Он натянул джинсы на бедра. Его движения были грациозными, хотя я знала, что джинсы тяжелые и пропитаны водой. Он стянул их вокруг лодыжек, а затем вышвырнул их прочь. — Больше никаких разговоров. Я бесстыдно уставилась на его тело, на его толстые бедра и тяжелый член, на V, который выглядел так, будто был высечен из камня. — Потому что я права? Он усмехнулся над моей откровенной благодарностью ему или над заявлением, я не была уверена. Мне было все равно, я хотела получить его улыбку любым способом. — Ты знаешь больше, чем следовало бы. — Так и знала! — Я быстро вскочила на ноги, отправив поток воды через край ванны на пол. Каспиан тяжело сглотнул, когда его взгляд упал на мою обнаженную грудь, покрытую несколькими брызгами. Он облизнул губы, и меня пронзила дрожь, когда я представила, как он лижет сосок. Я села прямее, прислонившись спиной к ванне и открыв ему лучший вид.