Он протянул руку. — Думаю, время купания закончилось. Мои глаза не отрывались от его члена, пока он помогал мне выйти из ванны на плюшевый коврик. Толстая головка и вены, которые так и просились быть облизанными. Его бедра были мощными и сильными, и я вспомнила, как они держали меня прижатой к земле снаружи. Я мельком взглянула на себя в зеркало, когда он повернулся к бельевому шкафу, чтобы взять полотенце. На моем, прямо у ключицы, были следы зубов, а на бедрах — синяки размером с отпечатки рук. На груди и животе были царапины, небольшие, но достаточные, чтобы оставить след. Я не могла видеть свою спину и не была уверена, что хочу этого. Каспиан зажмурил глаза. Я поднесла руку к его лицу. — Это меня не пугает. Ты меня не пугаешь. — А должен. — Он обернул полотенце вокруг моего тела. — Ты видел мои ноги? — Я усмехнулась и посмотрела на свои побитые пальцы. — Видимо, балерины — мазохистки. Высушив кожу и промокнув полотенцем влажные волосы, я забралась в кровать рядом с Каспианом, который лежал, закинув одну руку за голову и натянув одеяло до пояса, как-будто ему там самое место. Это было мое убежище — этот дом, эта комната. Помимо танцев, это был мой побег. Иногда я открывала балконные двери и позволяла звукам ночного воздуха и океана проникать в комнату и убаюкивать меня. Это была единственная комната в доме, стены которой не были выкрашены в приятный серый цвет — во всяком случае, те, которые не были обшиты белой панелью. Как только переехала, я выбрала мягкий сине-зеленый цвет, чтобы компенсировать белую мебель в комнате. Белые занавески развевались на ветру, а серо-белый плед, заправленный в булавки, согревал меня. Это было мое убежище. И я делила его с Каспианом. Он протянул вторую руку, предлагая мне место для отдыха. Я легла на его плечо. — Хочешь сказать, что на этот раз ты действительно останешься? — Его тело напряглось от моих слов, поэтому я обхватила его за талию и с улыбкой посмотрела на него. — Расслабься, я шучу. Я уже давно смирилась с тем, что он оставил меня спать одну в ту ночь. Напряжение покинуло его тело, когда он притянул меня ближе. — Я сказал тебе, что все, что сделал, я сделал для тебя, и имел это в виду. Ты не была готова ко мне. — Он убрал руку и провел пальцем по следам укусов и царапинам на моей коже. — К этому. — Он покачал головой. — По крайней мере, не тогда. Смогла бы я справиться с ним в шестнадцать лет? Часть меня чувствовала, что я была создана для этого, создана для него, и что я могла бы справиться с ним в любом возрасте. Другая часть задавалась вопросом, может быть, он был прав. — Пока я не проснусь с подносом фруктов и таблеткой утро после, все будет хорошо. Его брови взлетели вверх. Я улыбнулась. — Да, тоже это поняла. — Это заняло у меня некоторое время. Более двух лет, если быть точной. Когда я впервые начала принимать таблетки, мой врач объяснил все возможные варианты действий, и тогда я поняла, что сделал Каспиан, чтобы я не забеременела в шестнадцать лет. Когда я впервые узнала, что он сделал, гнев охватил каждую мою часть. Я ненавидела его за то, что он лишил меня права выбора, и скорбела о том, что новая жизнь может быть вырвана из моих рук, а я об этом даже не узнаю. Если бы забеременела, сохранила бы я его? Эта мысль не давала мне покоя в течение нескольких месяцев, пока реальность не дала мне ответ. Нет. Мой отец никогда бы этого не допустил. Беременная дочь — подросток была бы позором для нашей семьи. А то, что его дочь носит ребенка от сына его врага, было бы еще хуже. Каспиан оказал мне любезность. Он знал это тогда. Я знала это сейчас. — Ты теперь принимаешь противозачаточные, — сказал он. — Как ты… — Конечно, он знал. Каким-то образом он знал все. Он ухмыльнулся. — Увидел его на тумбочке в ванной, когда принимал ванну. Ох. Мне показалось, что с моей груди сняли всю тяжесть мира, и я наконец-то смогла дышать. Внутри меня поселился мир. Мы достигли такого прогресса. На многие мои вопросы были получены ответы. Теперь мы могли, наконец, уйти от прошлого и направиться к нашему будущему. Он провел кончиком пальца по моему соску. — Если ты закончила свое путешествие по полосе воспоминаний… — Каспиан провел рукой по боку, по животу и, наконец, положил ее на мою киску. — …я был бы рад, если бы эта горячая маленькая киска пришла сюда и согрела мой член. *** Утреннее солнце залило комнату светом, и тепло обнаженного тела прижалось к моему сзади. Я высвободилась из-под его руки, перекинутой через мою талию, и скатилась с кровати. Если я думала, что тело болело до прошлой ночи, то это было ничто по сравнению с тем, что я чувствовала сейчас. Я смотрела, как Каспиан спит. Спокойные черты лица сгладили его обычное настороженное выражение, а его грудь поднималась и опускалась с успокаивающей легкостью. Я взяла свой телефон с тумбочки и запечатлела этот момент на камеру, затем надела футболку — без трусиков — и направилась вниз, чтобы приготовить нам завтрак. ГЛАВА 19 Каспиан Одним из преимуществ того, что мир Братства Обсидиана стал известен в столь юном возрасте было то, что последние двенадцать лет своей жизни я наблюдал, учился и хранил каждую крупицу информации в самых темных уголках своего сознания. Работайте в тишине. Пусть ваш успех говорит сам за себя. Я также научился хранить секреты. Отец поддерживал империю, данную ему кровью, потом и жертвуя частичкой своей души, а может, и всей душой. Я строил свою на секретах. Я смотрел из окон пентхауса от пола до потолка на горизонт Манхэттена. Пространство было огромным и открытым, но я представлял его таким, каким хотел. Белый рояль там, в углу, где окна упираются в стену. Там, на другой стороне комнаты, секционный диван, достаточно большой для траха и сна, когда мы слишком устали, чтобы подниматься по лестнице. И двенадцатиместный стол, вон там, прямо под люстрой, где я подтаскивал Татум к краю и позволял ее ногам свисать с края, пока сидел в своем кресле и пировал на ее киске, как на Тайной вечере. Прошло три недели с той первой ночи, когда я остался в доме Татум в Хэмптоне. Я оставался там так часто, как только мог, но все ждал, что появится ее отец или Линкольн и застанет меня, гоняющегося за ее голой задницей по пляжу. В этот момент дерьмо наверняка попадет в вентилятор, а нам с Чендлером еще нужно было кое-что уладить, прежде чем я мог позволить этому случиться. Я также не мог рисковать, снова приводя ее в дом отца, не сейчас, не в то время, когда я из кожи вон лез, чтобы заставить поверить, что купился на его ложь. Мне нужно было собственное место. Нам нужно было свое собственное место. Я засунул руки в карманы своих темно-синих брюк и повернулся лицом к риэлтору. — Я согласен. Высокая худая блондинка сверкнула своей идеально отработанной улыбкой. — Знала, что вы не сможете устоять. — Она подошла и встала рядом со мной, глядя в окно на город. — У исключительных мужчин исключительный вкус. — Она повернула голову ко мне лицом и облизала губы. Хорошая попытка, но мой член уже занят. Я достал из кармана телефон и набрал Татум в Facetim, рассматривая ее окружение, когда она наконец ответила. Татум была в театре, где была каждый день в течение последних трех недель, работая с художниками и консультантами по освещению, чтобы убедиться, что предстоящий балет будет идеальным. — Хочу тебе кое-что показать, — сказал я, затем перевернул камеру, чтобы показать ей вид на город. — Вау, Каспиан, это великолепно. Риэлтор смотрела, как я увеличиваю один конкретный участок окна. — Видишь это? — Я постучал пальцем по стеклу, затем провел ладонью по нему, словно лаская ее тело. — Я собираюсь прижать твое обнаженное тело к этому месту и трахнуть на глазах у всего города, чтобы все знали, что ты моя. — Я откинул камеру назад, чтобы показать свое лицо. Татум затаила дыхание, и розовый жар, который я так любил, окрасил ее щеки. Она облизнула губы. — А если я откажусь? Моя маленькая проказница. Я ухмыльнулся. — Тогда я возьму его. — Мой член вздымался от одной мысли об этом. — Попробуй убежать от меня. Мы оба знаем, что происходит, когда ты это делаешь. — Я видел, как учащается пульс в ее горле. — Скоро увидимся, милая, — сказал я, завершая разговор. Риэлтор стояла и смотрела на меня, широко раскрыв глаза и рот. — Ты права. — Я засунула телефон обратно в карман. — У меня действительно исключительный вкус. — Показал на входную дверь. — Передайте боссу, что мой адвокат свяжется с вами, чтобы оформить все документы, — сказал я, выходя. *** В доме было тихо, когда я вошел. Ничего удивительного.