— Какого хрена у тебя телефон Татум? — Какого хрена ты назвал ее маленькой проказницей? Я ущипнул себя за переносицу. У меня не было времени на это дерьмо. Моя спальня была пуста. Покрывала все еще были спутаны с прошлой ночи и сегодняшнего утра. Ее запах все еще наполнял воздух. Но ее не было. Мое сердце пыталось вырваться из груди. Я вошел в ванную. — Мне нужно идти. — Там было пусто. Душем никто не пользовался. — Подожди. Где моя сестра? Я стиснул зубы. — Хороший вопрос. Почему бы тебе не спросить у своего куска дерьма отца и его нового друга Халида? — сказал я и завершил разговор. Мой телефон тут же зазвонил снова. Обе гостевые комнаты были пусты. Ее здесь не было. Внизу ее платье лежало в куче на полу, где мы оставили его вчера вечером. Ее туфли на каблуках стояли у лестницы, где она их сняла, когда я нес ее в постель. Ярость и жажда мести кипели и бурлили во мне, пробуждая демонов, о существовании которых я даже не подозревал. Мой телефон продолжал звонить. Ее не было. Красный. Все, что я видел, было красным. Цвет моей ярости и их крови окружал мое зрение со всех сторон. Мой гребаный телефон продолжал звонить. — Какого хрена ты не понял, что мне нужно идти? — Где моя чертова сестра? Демоны соблазняли меня. Они кружили вокруг, лизали мою кожу и проводили руками по всему телу, пока я не упивался их тьмой, пока меня не поглощало их пламя. — Они забрали ее. *** Линкольн убедил меня позволить ему приехать. Он сказал, что хочет показать что-то важное. Первое, что я сделал, когда поговорил с ним по телефону, это позвонил Чендлеру. Это не было моим любимым планом, но мы приехали. Мы все сидели в гостиной и ждали, когда упадет булавка. Чендлер вытянул свои длинные ноги и положил ступни на пуфик. Я вертел янтарную жидкость в своем бокале, подумывая о том, чтобы выпить прямо из бутылки. Линкольн продолжал жевать зубочистку и постукивать кончиками пальцев по большому пальцу, как будто считал или играл мелодию, которую мог слышать только он. Наконец, Линкольн достал из кармана телефон Татум. — Она оставила это на вечеринке вчера вечером. Я взял его со стола как раз перед тем, как его подобрал один из уборщиков. Есть кое-что, что думаю, ты должен увидеть. Мой взгляд метнулся к нему, и Чендлер сел прямо. Линкольн постучал по экрану, оживив телефон. После еще нескольких нажатий он перевернул устройство, показав нам обычную фотографию женской руки. На ее четвертом пальце было кольцо с бриллиантом большой грушевидной формы. Я взял напиток. — Какое отношение это имеет к Татум? Линкольн подтолкнул телефон ко мне. — Потому что это ее Инстаграм, урод. Моя рука сжала стакан, чтобы не ударить его по горлу. Я прищурилась, чтобы прочитать надпись. @T-Hunt Official Вот так просто я принадлежу ему. Не могу дождаться, когда отпразднуем нашу помолвку на острове. #love #engaged #soulmates #sandybeaches #HuntingtonandDonahue Я перечитывал надпись снова и снова. Это не имело никакого смысла. — Сначала я подумал: Чувак, это полный пиздец. Она даже не сказала мне, что куда-то собирается. — Линкольн отложил телефон и уставился на экран. — Потом я увидел, когда она это разместила, и все стало еще более странным. — Когда она это разместила? — спросил Чендлер. — Это и есть самое странное. — Глаза Линкольна стали дикими. — Она разместила его после того, как вы двое ушли с вечеринки. Этого не могло быть. — Ее телефон был у кого-то другого. Кто-то до тебя, — сказал я. — Поздравляю, Каспиан. Боб, скажи ему, что он выиграл, — сказал Линкольн голосом ведущего игрового шоу. Придурок. Фотография была в лучшем случае общей. Это мог быть кто угодно. Надпись не имела смысла, а хэштеги были пошлыми, как блядь. #HuntingtonandDonahue Тот, кто разместил это фото, хотел, чтобы весь мир узнал, что я сказал на той вечеринке — что мы вместе. Не могу дождаться, чтобы отпраздновать нашу помолвку на острове. На каком острове? Что, блядь, это значит? Они также хотели, чтобы весь мир знал, что мы куда-то поедем. Удаленно. Тихое. Вне сети. На остров. Линкольн хотел засунуть телефон обратно в карман, но я протянул руку. Он шлепнул телефон на мою ладонь. — Ты действительно одержим. — Зубочистка закрутилась между его зубами. — Но ты всегда защищал ее. С той ночи на озере. Чендлер бросил на меня взгляд, и я сделал еще один глоток, осушив стакан. — Мы все сделали то, что должны были сделать в ту ночь, — сказал Чендлер. Его голос был низким, его преследовали демоны, которые ввергли нас всех из детства в мужественность. — Я иногда думаю об этом, — сказал Линкольн, затем вынул зубочистку изо рта. — О том, как все это было хреново. Я не думал об этом. Я засунул воспоминания о той ночи в самые темные уголки своего сознания. Она лишь напоминала мне о том, кто я на самом деле, на что я способен. Я встал и пошел на кухню, чтобы налить себе еще выпить. Чендлер оперся локтями на колени и положил голову на руки. — Это в эти выходные, ты знаешь. Церемония Братства, — сказал Линкольн. Да. Я, блядь, знал. Я только об этом и думал с тех пор, как понял, что они забрали ее. Мне казалось, что все прекрасно спланировал, но я сыграл им на руку. Я был так занят Татум и тем, чтобы увезти ее на хрен подальше от отца и Халида, что забыл, что сейчас такое время года. Возможно, это было частью их плана. Может, они перехитрили меня таким образом. Этого больше никогда не случится. Каждый год в это время все члены Братства Обсидиана собирались в густом лесу на севере штата Нью-Йорк. Они называли это Церемонией Забот, и однажды на озере Клирвью, когда мы все были еще подростками, мы получили небольшое представление о том, что именно они делают. Сыновей никогда не приглашали в Рощу. Это было мероприятие строго для патриархов семей. Но мы все прошли инициацию. Нас всю жизнь готовили и натаскивали на разврат Братства. Линкольн прочистил горло. — Думаешь, что именно здесь… Я швырнул стакан через всю комнату. Он ударился о пианино и разлетелся на миллион осколков. — Заткнись! — Мое дыхание было горячим, тяжелым. — Просто заткнись, блядь. Он вскочил с дивана. — Успокойся, ублюдок. Мы в одной команде. Я расчистил пространство между нами, остановившись, когда мы оказались грудь к груди. — Ты забиваешь ей голову именно тем дерьмом, от которого я пытаюсь ее защитить. Мы не в одной команде. Чендлер поднял голову, но остался сидеть на месте, всегда спокойный, всегда голос разума. — Вы оба, блядь, успокойтесь. Мы все в одной команде. Если бы это было не так, нас бы сейчас здесь не было. — Когда я сделал глубокий вдох и шаг назад, он продолжил. — Теперь мне нужно, чтобы ты подумал. Что означает этот пост? И если они действительно отвезли ее в Рощу… Я пригвоздил его взглядом. Он поднял обе руки вверх. — Я сказал если, придурок. — Его руки упали на колени. — Как думаешь, что они с ней сделают? Не могу дождаться, когда отпразднуем нашу помолвку на острове. Мир — это джунгли, сынок. Ты либо лев, либо антилопа. Ты либо убегаешь, либо забираешь. Кто из них твоя драгоценная Татум? Лев? Или антилопа? Думаю, скоро мы это узнаем. Все взгляды были устремлены на меня, когда я расстегнул манжету рукава рубашки и сложил ее, закатав по предплечью, затем повторил процесс с другим рукавом. Все части сложились вместе, как в головоломке из кубиков, которая не имела никакого смысла, пока последняя часть не щелкнула.