— Это она, да? — говорит он. — Это как-то связано с ней? — С кем? — С той девушкой. Скарлетт. С того момента, как она вошла в паб сегодня вечером, ты была как на иголках. Вот почему я поехал сюда. Хотел посмотреть, что происходит. Итак, в чем дело? Таллула чувствует, что внутри ее что-то нарастает и несется с бешеной скоростью. — Мы вместе, — прямо говорит она. Зак ошарашен. Его лицо искажается уродливой гримасой недоумения. — Что? — Я. И Скарлетт. Мы встречаемся. Так. Дело сделано. Слова сказаны. Все кончено. Таллула тяжело выдыхает и ждет. — Ты хочешь сказать, что вы… — Он не может подобрать слов, чтобы описать то, что ему противно. — Ты и она? Вы… — Мы занимаемся сексом. Да. — О боже! — Он слегка спотыкается и стонет. — О мой бог. О господи. Я это знал. Господи, я это знал, с той минуты, как увидел эту фотку на твоем телефоне, я тотчас все понял. Это было так очевидно. Значит, у вас был секс? Между ней и тобой? — Нет. Господи. Нет, тогда это был всего лишь второй раз, когда я разговаривала с ней. — Но это началось тем вечером? — Нет. Нет. Недавно. Лишь после того, как у нас с тобой начались проблемы. — Какие проблемы? У нас не было никаких проблем. Она моргает. Она не имеет ни малейшего представления, нарочно он строит из себя дурака или искренне верит в это переписывание их истории. — Блин. Лула. Я серьезно. С кем? С ней? Из всех людей! Ее даже нельзя назвать хорошенькой. Она страшна как смертный грех. — Неправда, она не страшна. Она прекрасна. Он хватается за голову. — Это… это безумие, Лула. Это не ты. Ты не лесбиянка. Это она. Это она охмурила тебя. Запудрила тебе мозги. Неужели ты этого не видишь? Она запудрила тебе мозги. Несколько секунд он расхаживает туда-сюда, и Таллула понятия не имеет, то ли он сейчас успокоится и попытается уговорить ее, то ли убьет ее. Но он не делает ни того, ни другого. Он выпрямляется во весь рост, смотрит прямо ей в глаза и говорит: — Ты ведь все прекрасно понимаешь сама, не так ли? Ты знаешь, что больше не можешь быть матерью Ноя. Забудь об этом. Ни один суд в мире не позволит такой, как ты, растить ребенка. Никакой суд в мире. Я пошел, Таллула. Я возвращаюсь домой, забираю Ноя, и ты больше никогда его не увидишь. Ты меня слышишь? Ты больше никогда его не увидишь. Он снова швыряет в нее коробочку с кольцом и отворачивается. Таллула чувствует, как ее голова наполняется осколками страха и ярости. Нет, кричит каждый атом в ее теле. Нет, ты не можешь забрать моего ребенка. Нет, ты не заберешь моего ребенка. И она следует за ним. И она кричит, протягивая к нему руки, готовая оттащить его назад, остановить его, не дать ему сделать то, что он делает, пойти туда, куда он идет. Но, выходя из комнаты, она видит в дверном проеме Скарлетт. Та стоит в мокром нижнем белье и что-то держит в руке, какой-то бронзовый предмет, формой напоминающий сбившихся в кучу людей, и что она поднимает его над головой, замахивается, а затем вновь опускает его вперед, прямо на макушку Зака. Она видит, как эта бронзовая штука ударяет Зака по затылку. Она слышит гневный крик Скарлетт, глухой крик боли Зака. И она видит, что удар пришелся так, что он по идеальной дуге падает лицом на белый гранитный пол. — 55 – Сентябрь 2018 года Следующее утро начинается рано, как то бывает всегда, когда к Шону приезжают близнецы. Джек первым залезает к ним в кровать, пытается стащить с прикроватной тумбочки телефон Шона и устраивает с ним потешный поединок. Спустя минуту Лили следует его примеру. Ее прекрасные каштановые волосы собраны на затылке в густой узел, и Софи знает: прежде чем они смогут выйти из дома, ей придется потратить минут двадцать на их расчесывание. Над плечом Лили, сквозь щель в шторах, Софи видна полоска серого сырого дня, который предсказывали синоптики. Она поворачивается к Шону и говорит: — Похоже, сегодня будет ливень. И Шон выглядывает в щель между шторами, вздыхает и соглашается: — Похоже на то. Дети в восторге. Все бегут вниз, чтобы съесть особый завтрак, который приготовила для них Софи: жирные американские блины с «нутеллой» и кукурузными хлопьями. Софи пьет кофе из большой кружки. Шон пьет эспрессо из крошечной чашки. Дети болтают, едят и роняют на пол хлопья и говорят, что будь они дома, их собака, Бетти, собрала бы языком все просыпанные хлопья. Дождь мягко стекает по оконным стеклам, и на мгновение Софи чувствует, что так и должно быть, как будто именно этого она и ждала с того момента, как они впервые приехали. Южный Лондон кажется далеким, и на мгновение она думает, что, возможно, она все-таки сумеет это сделать. Все, что им было нужно, — это увидеть детей. Шон уже сбросил легкую нервозность, которую проявлял с тех пор, как начал новую работу. Жесткая короткая стрижка, которую он сделал до их приезда, начала отрастать и смягчаться, и он не перестает улыбаться, даже когда близнецы огрызаются. Она берет телефон, чтобы погуглить часы работы развлекательного центра в Мэнтоне, и в этот момент приходит сообщение от Ким: У них есть ордер. Они едут в «Темное место». Мне нехорошо. Софи делает резкий вдох и набирает ответ: О господи. Так быстро. Когда они сообщат вам что-то новое? Пока они собирают команду. Может, через пару часов? Я не могу дышать. Чем я могу помочь? Софи нажимает кнопку «Отправить» и тотчас понимает, что, наверное, зря это написала. Не могли бы вы приехать? Если вы не слишком заняты? Софи отрывается от телефона. Лили и Джек стоят над тостером, ждут, пока разогреется их вторая порция блинов. Шон загружает посудомоечную машину. Все трое еще в пижамах и пребывают в разной степени неготовности к новому дню, дню, который, по большому счету, они должны были провести вчетвером. Она вздыхает и печатает: Дети моего партнера здесь. Мы идем в детский бассейн в Мэнтоне. Она задумывается. Наверное, это звучит слишком резко. Эта женщина, возможно, вот-вот узнает, что ее дочь мертва. Детский бассейн. Неужели? Она добавляет еще одну строчку: Но мы поедем туда попозже, так что я могу ненадолго заехать. Огромное спасибо, отвечает Ким. Я просто не могу сейчас оставаться одна. Софи приезжает к Ким через полчаса. Шон выглядел немного сбитым с толку, когда она максимально кратко попыталась объяснить ему, куда она едет и почему. — Я вернусь через час, — говорит она, уходя. — Может, даже раньше. — Но откуда ты знаешь эту женщину? — Благодаря кольцу, — говорит она. — Тому, которое я нашла в лесу. Похоже, я позволила немного втянуть себя в эту историю. — Главное, не задерживайся слишком долго, хорошо? — Обещаю, я вернусь вовремя, чтобы поплавать. Когда Ким открывает Софи дверь, на ней нет лица. Она вся какая-то серая, без макияжа, а ее обычно блестящие волосы свисают тусклыми прядками ей на плечи. Из гостиной, где Софи видит затылок Ноя, когда они проходят мимо, доносятся звуки мультиков. Ким ведет ее на кухню и выдвигает для нее стул. — Чай? — Да. Пожалуйста. Ким из-под крана наполняет чайник, и Софи слышит ее вздох. — Есть еще что-нибудь? — спрашивает она. — Нет, пока нет. Это худшее чувство. Я этого не вынесу. Под тонкой тканью кофточки с длинными рукавами плечи Ким кажутся маленькими и острыми. Софи хочет прикоснуться к ней, утешить ее, но, увы, они недостаточно хорошо знакомы. — Это должно случиться, — говорит Ким. — Они собираются вскрыть эту плиту в той башне, собираются спуститься туда и что-то найти. Я это точно знаю. И это может быть что-то такое, что полностью разрушит мой мир. И я не уверена, что к этому готова. Не уверена, что когда-нибудь буду к этому готова. Я хочу, чтобы это произошло, и одновременно не хочу. Я должна это знать, но я не хочу это знать. Что, если она там внизу? Моя девочка. Что, если она там внизу? С пауками. Вы в курсе, что она страдает арахнофобией? Она боится пауков. Буквально до такой степени, что не может дышать, если увидит паука. Ее всю трясет. Вдруг ее заперли там с пауками? Во тьме. В одиночестве. Вот чего мне не вынести. Мысли о том, что она там внизу, одна… И Ким начинает плакать, Софи поднимается на ноги и обнимает ее. — О, Ким, Ким, — утешает ее она. — Мне так жаль. Я представляю, как вам тяжело. Как вам тяжело. Чайник закипает и щелкает, но Ким не заваривает чай. Она падает на стул и смотрит на часы на стене кухни. 10.01 меняется на 10.02. Телефон Ким звонит, и Софи видит, что на экране появляется имя «Дом». Ким пристегивает Ноя к автокреслу на заднем сиденье машины, а Софи садится на пассажирское сиденье. Она достает телефон и пишет Шону: Ким и я едем в «Темное место». Видимо, они там что-то нашли. Ее сообщение какое-то время остается непрочитанным. Лишь когда они почти выезжают из деревни, Шон отвечает: