– Мы готовы? – крикнула Эм. Но прежде чем я успел ответить, с лестницы донесся чей-то голос: – Итак, лот шесть-шесть-шесть! Эмми вздрогнула, оглянулась, мы все повернулись вслед за ней и обнаружили мужчину в плаще и белой маске, закрывающей половину лица. – Разбитая люстра! Я беспечно расхохотался, отбросив тревоги в сторону и мгновенно узнав Уилла. Майкл покачал головой, не в силах скрыть улыбку. Дети захихикали, когда Уилл побежал вниз по лестнице, взмахнув полами плаща. – Некоторые из вас, возможно, помнят странную легенду о Призраке Оперы[4]. – Папа! – рассмеялся его младший. Уилл пробежался по кругу, устанавливая зрительный контакт с каждым ребенком. – Но тайну так никогда до конца и не разгадали! А затем, по сигналу, оркестр и отремонтированный орган, который был где-то наверху, заиграли драматическую увертюру из «Призрака Оперы», отчего волосы у меня на руках встали дыбом. Пол задрожал под ногами, а пульс участился. Уинтер не смогла бы улыбнуться шире, даже если бы попыталась. Должно быть, кто-то щелкнул выключателем: люстра начала медленно подниматься все выше и выше к потолку, и мы запрокинули головы, провожая ее взглядами. Пламя свечей замерцало, и дети начали верещать, кружиться и вприпрыжку убегать в бальный зал. Я последовал за ними, гости потянулись за мной, некоторые решили присоединиться к Майклу и Рике на танцполе, в то время как другие брали бокалы с шампанским с подносов проходящих мимо официантов. Эмми взяла миску с сожженными листьями базилика, поставила на каминную полку рядом с менорой[5], а затем с по-прежнему сияющим лицом направилась ко мне. Ей нравилось загадывать желания на канделябре. – Твоя любимая часть праздника… – задумчиво заключил я, когда она остановилась рядом со мной и обвела взглядом помещение. – Неизменно, – ответила она и подняла глаза к потолку с выключенными четырьмя маленькими электрическими светильниками. – Я почти жалею, что не везде можно зажечь свечи. – Слишком много работы, – сказал я. – Согласна. – Часовая башня великолепна. – Я глянул на нее. – Мне нравится, что ты с ней сделала. Или что отказалась с ней делать, если точнее. Эмми пожала плечами. – В истории есть своя прелесть. Я не хочу, чтобы ее уничтожили. Я нашел взглядом Бэнкс на танцполе – жена и Рика склонили головы, перешептываясь о чем-то. – Там я поцеловал ее в первый раз, – сказал я, окидывая взглядом обнаженные плечи жены. – Я не знала. – В Ночь Дьявола. – Воспоминания пронеслись перед внутренним взором. – В мой выпускной год. Увертюра закончилась, и включилась звуковая система: зазвучала легкая увлекательная песенка. – Она была вместе с тобой в исповедальне в то утро? – вдруг спросила Эмми. Я перевел на нее взгляд. – Откуда тебе известно? Эмми усмехнулась, как будто ее только что осенило. – Я была там. Столкнулась с ней. – Ты – в церкви?! – поддразнил я. Но Эмми отвернулась с застенчивой улыбкой на губах. – У меня имелись на то веские причины. Или секреты? Впрочем, не мое дело. – Исповедальня, – задумчиво пробормотал я. – Это был первый раз, когда я с ней разговаривал. Тот день изменил мою жизнь. – Мою тоже. – Если бы я упорнее боролся за то, чего хотел. – Тот день закончился гораздо хуже, чем начался. – Мы бы не упустили годы, которые могли провести вместе. – Угу, – тихонько подтвердила Эмми. Время от времени Бэнкс украдкой поглядывала на меня, ее алые губы были влажными, а глаза – темными. Жар охватил мое тело, стоило только представить ее полностью обнаженной, оставившей на себе лишь макияж. – Мне нужно потанцевать с ней, – сообщил я Эм и двинулся в сторону танцпола. Но на моем пути возникла юная девушка в белом платье с открытыми плечами. – Кай! – прощебетала она. Я остановился, отметив, что моя ученица выглядит совсем иначе, чем на вторничных и четверговых занятиях по айкидо. – Сорайя, ты выглядишь великолепно. – Я взял ее за руку, подался вперед и быстро обнял, прижавшись щекой к виску девушки. – Твои родители здесь? – Нет. – Она послала мне улыбку. – Сегодня вечером они уютно устроились возле камина. – Рад слышать. Я хотел попрощаться и двинуться дальше, но она снова заговорила: – Спасибо вам за то, что провели со мной индивидуальные занятия на прошлой неделе. Они мне очень помогли. Голубые глаза глядели на меня с обожанием, шелковистые рыжие волосы рассыпались по плечам. Я практически чувствовал, как Эмми многозначительно ухмыляется, наблюдая за нами. Я вас умоляю. Ведь девочка просто… еще девочка. – Всегда пожалуйста, – ответил я ученице. – Изучаешь какой-нибудь иностранный язык на каникулах? – Да. – Она вцепилась в платье, и я опустил взгляд, наблюдая, как девушка медленно приподнимает подол. – Я повсюду ношу с собой это. По мере того как платье поднималось все выше и выше, мне открывались черные иероглифы, протянувшиеся по золотистой коже. – Ичи, ни, сан[6], – продекламировала девушка, читая японские цифры на теле, как шпаргалку. – Йон, го, року[7]. – Платье взлетело над одним коленом, и ткань поползла вверх по бедру. – Нана, хачи…[8] На моем лбу выступила испарина, и я покосился на Бэнкс, наблюдавшую за нами горящими глазами. – Черт! – беззвучно выругался я, заметив, как развеселившаяся Эмми ладошкой прикрывает рот. – Ку[9], – продолжила Сорайя, задрав чертово платье до самой… – Джу[10], – закончила она. Я сглотнул и метнул взгляд на Бэнкс. Рядом с ней с широко распахнутыми глазами стояла Рика и, казалось, готова была расхохотаться. Парни тоже наблюдали за мной. Они переговаривались, и пусть я не мог разобрать слов, но прекрасно все понял по их мерзким ухмылочкам. Я потупился, стараясь не разглядывать длинную ногу Сорайи. – Вот и… славно. Девушка опустила платье. – Я знаю, что додзё закрыто до нового года, но я оставила сумку в раздевалке. – Она придвинулась ближе, и я сделал шаг назад. – Вы будете там в выходные? Вдруг вам надо поработать с документами или сделать что-то еще? Я могу заскочить. Всего на секундочку. Что? Пока я буду там… один?!