– Ты не веришь? – спросил я. – Во что? – Что это никогда не закончится. Бэнкс нужно одно: пусть все знают, что я принадлежу ей. Но жизнь ее стала бы несравнимо легче, если бы жена удовлетворилась кое-чем другим: тем, что я знаю, что принадлежу ей одной. Я наступал на Бэнкс, медленно, шаг за шагом, и мой взгляд упал на ее сиськи, угрожающие выскочить из выреза платья. И поверьте, я знал, что принадлежу ей. Мужчина, проводящий в ее постели каждую ночь. Отец ее детей. И партнер во всех делах. – Я хочу тебе кое-что подарить, – сказал я. Пары кружились вокруг нас, глаза Бэнкс, казалось, светились в полумраке, пока мы безотрывно смотрели друг на друга. – Иди сюда, – позвал я. Но Бэнкс не послушалась. И продолжала пятиться. Моя кровь закипела. Я не мог ждать целую ночь. Я хотел успеть заняться кое-чем до того момента, как вернутся дети. – Ты меня бесишь, – выпалил я, расставив ноги. – Ты же в курсе, я не люблю устраивать сцен. Но я бы сделал это, если бы пришлось. Бэнкс не дала мне шанса. Достигнув конца зала, она нырнула в двойные двери и пропала из вида. Я бросился вдогонку, наплевав на взгляды, обращенные в нашу сторону. Очутившись в погруженной в полумрак соседней комнате, где какая-то парочка целовалась в углу, я заметил, как мелькнуло красное платье Бэнкс, которая исчезла за следующей дверью. Я погнался за ней и обнаружил, что она бежит вверх по боковой лестнице. Бросившись за ней, я взлетел по винтовой лестнице, и камни заскрежетали под моими ботинками. Когда мы добрались до второго этажа, Бэнкс попыталась сбежать на третий, но я схватил ее за руку и развернул, прижимая к стене. – Можно подумать, я бы тебя не поймал, – поддразнил я. – Тебе не стоило и пытаться. В углублении стены замерцала свеча, я посмотрел Бэнкс в глаза и накрыл ее рот своими губами. Она оттолкнулась от стены, но я вернул ее на место и задрал ей платье. Запустив ладонь между ног Бэнкс, нежно погладил жену и ощутил, как пылают кончики пальцев. Боже. Она без нижнего белья. Совершенно голая. Бэнкс затрепетала, но перестала сопротивляться, и я ухмыльнулся, наслаждаясь столь редкими сюрпризами, которые она мне преподносила. Отсутствие трусиков – это на нее не похоже. – Что вы с девочками планировали в зале? – прошептал я ей в губы. – Ничего. Я скользнул рукой вверх по внутренней стороне ее бедер, чувствуя, как член твердеет. Нет, я не мог ждать. – Посмотри на меня, Ник. Бэнкс медленно подняла глаза, не в силах перечить, когда я назвал ее настоящим именем. – Я хочу подарить тебе кое-что, – проговорил я, ощущая, как во рту пересохло от желания. – Опусти руку в карман моего пиджака. Достань это. Я провел по ее мягкой коже сначала кончиками, а затем костяшками пальцев, мечтая прижаться к жене всем телом. Бэнкс залезла в мой нагрудный карман и вытащила небольшой предмет, завернутый в носовой платок. Я перестал поглаживать ее между ног, но руку не убрал, пока Бэнкс разворачивала подарок. В платке лежал серебряный гребень, богато украшенный тремя сверкающими рубинами. – Он принадлежал маме, – пояснил я. – И матери моей матери. Гребень – одна из немногих вещей, доставшихся ей от семьи. Бабушке пришлось переправить подарок тайком после того, как мама сбежала с моим отцом. Наши глаза встретились, я надеялся, что жена поняла значение фамильной реликвии. – Женщины в моей семье передают гребень дочерям, – добавил я. – Мама хотела лично подарить его тебе, но знала, что… – Я не смог заставить себя продолжить. Бэнкс опустила голову, ее подбородок задрожал. Она поняла, что я собирался сказать. В прошлом Бэнкс не слишком часто баловали подарками, а ее родители вообще ничего ей не дарили. Она по-прежнему нервничала в подобных ситуациях. Мама понимала, что Бэнкс будет легче принять гребень от меня. Подняв руки, Бэнкс вставила аксессуар в волосы на затылке и обняла меня. – Мне хочется убить каждого, кто попытается забрать тебя у меня. – Она потерлась кончиком носа о мой нос. Я обхватил ладонями ее попку, нащупав ремешок, удерживающий нож на бедре, и слегка приподнял Бэнкс. – Если я когда-нибудь и оставлю тебя, то только после смерти. – Я погрузил язык в рот Бэнкс, предоставляя ей единственную гарантию, в которой моя жена когда-либо нуждалась, готовый повторять это по сто раз на дню до конца жизни, если потребуется. Всю жизнь она ни хрена не имела – и ей нечего было терять, а я собирался из кожи вон вылезти, но дать ей все. Боже, какая она потрясающая! Я расстегнул молнию брюк, освободил член и вошел в Бэнкс, вонзившись в нее прямо там, на темной лестнице. – Ах! – простонала она, цепляясь за меня так, словно от этого зависела ее жизнь. – Я люблю тебя, Кай. – Я тоже тебя люблю, – выдохнул я ей в рот. – Не могу остановиться. И не хочу никогда останавливаться. – Я принялся сильно и быстро, неистово двигать бедрами, уткнувшись лицом в шею Бэнкс, и она крепко обняла меня. Где-то вдалеке раздался звук, похожий на визг, а затем с первого этажа послышался вой. – Кай, – простонала Бэнкс, отвечая на мои толчки движениями своих бедер. – Мне кажется, я слышу крики. Кого это волнует? Мне все равно. Даже если здание сейчас охватил бы пожар, мне было бы наплевать. Я пристально посмотрел в глаза Бэнкс. Оторвать меня от тебя никому не под силу. Дэймон А вот и что-то новенькое. Музыка смолкла, танцы прекратились, когда гребаная черная лошадь рысью вбежала в бальный зал, неся на спине всадника в маске и плаще. Гости расступились, уступая неизвестному дорогу. – Иди сюда. – Я подхватил Октавию, увлекая ее за собой. Кое-кто закричал, в то время как другие ахнули и засмеялись, глядя на прибывшего. Что, черт возьми, здесь творится? То есть я не сильно вникал в подробности мероприятия, но запомнил бы, если бы Майкл и Рика упоминали, что в разгар праздника в дом ворвется здоровенное млекопитающее. Чертова Атос. Это попахивало Эдгаром Алланом По. На всаднике была маска в форме черепа, и я поднял Тави на руки, наблюдая, как девочка следит за происходящим блестящими от возбуждения глазенками. Лошадь остановилась, все притихли и ждали, затаив дыхание, и я ощутил на коже прохладный воздух, ворвавшийся в зал вместе с всадником. – Призрак наблюдает из ложи номер пять! – прогремел он, причем голос человека отдавался эхом. – Его можно увидеть, хоть он и не живой. Октавия не пошевелила ни единым мускулом, пока взрослые снимали представление на телефоны. – Принесите мне его маску при свете костра! – выкрикнул незнакомец, поворачиваясь по кругу, чтобы все его услышали. – Сокровище ждет вас, пока длится Ночь Огня. – Затем он пулей вылетел из зала, конские копыта застучали по мраморному полу. Через мгновение мы услышали, как он ускакал в ночь быстрым галопом. Я усмехнулся, глядя на лицо Октавии, которая пребывала в благоговейном страхе. Наших детей ждет нешуточное потрясение, когда они повзрослеют и поймут, что нигде больше нет такого места, как Тандер-Бэй. Но это нормально. Будь моя воля, им бы никогда не пришлось узнать, насколько остальной мир – отстой по сравнению с домом.