– Я, когда увидел вас на этом фото, так обрадовался, не поверите! – радостно продолжал Строганов. – И сразу стал размышлять… Кстати, ведь про магазин этот, винник, Яблочкову рассказали вы? – Мишаня… – снова заговорил Борщевиков, но компьютерщик его перебил: – Когда есть компромат на человека, с ним сразу легче разговаривать, – с легкой усмешкой сообщил он. – А у вас, поди, на всех есть? – полюбопытствовал Арсений. – На кого надо – имеем. – У Мишани вдруг изменилось выражение лица, и мне оно не понравилось. – А на Михал Иваныча есть? – подзадорил его Строганов. – Так, давай-ка закругляться, – нахмурился Борщевиков. – Зря вы себя считаете тут главным! – Арсений ткнул указательным пальцем в Борщевикова. – Главный в МКБ не вы, а вот этот, на все руки мастер. – И он большим пальцем указал в сторону компьютерщика. – Как ты говорил, доктор? Кардинал в сером? Да? Не верите, так спросите у него сами. Борщевиков перевел было ошалелый взгляд на своего помощника, но затем, усмехнувшись, ответил Арсению: – Дурак ты, парень, хоть и почти все угадал. Мишаня, конечно, незаменимый у нас, но главный – я. Так. Думаю, пора заканчивать нашу встречу, Мишаня… Ты чего это? – вдруг удивленно произнес Борщевиков. Зрелище было крайне неприятное – Мишаня стал смеяться. Даже Строганов умолк. – Главный он… Ха-ха-ха… Кардинал в сером… Смешно. – Он так же внезапно стал серьезным и посмотрел в упор на Борщевикова. – Главный тот, у кого власть. Кто все знает, тот и управляет. А я все и про всех знаю. Переписки, электронная почта, мессенджеры, разговоры, видеозаписи… Вся информация принадлежит мне. За это меня и ценят там… – Мишаня указал своим оружием на потолок, а затем снова перевел его на нас. Лицо его выражало легкое презрение. – Я даю информацию начальству, а мне дают полную свободу действий. – А насчет Яблочкова, – вкрадчиво поинтересовался Строганов, – неужели он слил кому-то информацию? – Мишаня, – угрожающе произнес Борщевиков. – Ты не забывайся! – Да плевать я хотел! – Мишаню словно прорвало. – Нам повезло. Я утром перехватил письмо. Ему. От заграничного коллеги. Он следил за публикациями Яблочкова. И решил, что тот будет полезен их исследовательскому центру. И предлагал Яблочкову должность. Типа что он сможет продолжить свои разработки. А они сумеют так удешевить технологию, что таблетки для продления жизни можно будет продавать на каждом углу! Да, он не был шпионом, – словно оправдываясь, сказал Мишаня. – Но если бы он прочитал это письмо, то сто процентов уехал бы! Бросил бы МКБ. И в Центре со мной согласились. Нельзя допустить утечки мозгов. Они на следующий день… поставили мне четкую задачу: решить эту проблему. Мы и решили… Разумеется, я не стал вам говорить про то, что у Яблочкова это типа сбой в программе. В мозгах. Всех он хотел осчастливить. За чужой счет. Конечно, его нужно было delete, и точка. Что вы все на меня уставились? – Но ты же мне говорил, что Яблочков вел переговоры с американской лабораторией! – Борщевиков вдруг осип. – Переписку их показывал! Фотографии этого Пивных! Что он завербовал нашего Сергея! – Вот-вот! – вставил Арсений. – Он и в спецслужбу эти же фотки и видеозаписи отправил. Я прав? – Он с улыбкой взглянул на Мишаню. – Но все-таки много у вас нестыковок. Например, мы легко вычислили, что мартини он получил на работе, а не в магазине Пивных. Еще, ваш «баг», что… – Нагрузка большая, информации слишком много, не все успеваю. – Мишаня потер лоб, словно у него болела голова. – Отсюда и косяки. А не потому, что у меня голова не работает! – повысил он голос. – Чего-то у меня голова кругом пошла, – как-то жалобно вдруг сказал Борщевиков, при этом положив руку на сердце. – Мишаня… – Да достали вы все! – оборвал его серый кардинал МКБ. – Мишаня, Мишаня, – передразнил он. – Вы все думали, что я такой маленький человек… – Типа Марио-водопроводчика из игрушки! – радостно вставил Арсений. – Сам ты водопроводчик! – огрызнулся Мишаня. – Я все время смеялся над ними, потому что они думали, что они тут главные, а я так, мальчик на побегушках. А вот и нет. От меня зависело все! Я программист всего этого мегапроекта! Я! А не Борщевиков, не Алмазова, не Яблочков, не Зволдин… – Ты?! Да ты шпион! Даже хуже! – срывающимся голосом заорал Борщевиков. – Я! Я курирую и обеспечиваю наше будущее! Нашу МКБ… – Ну какое вы, к черту, будущее создаете, если ни хрена не понимаете в настоящем? – тут же высказался Строганов ядовитым тоном. – А вы, считайте, уже на пенсии, – бросил Мишаня Борщевикову и брезгливо посмотрел на него. – Так решила комиссия. Чуть не прохлопал МКБ. Мне все пришлось затирать. Борщевиков вдруг издал какой-то булькающий звук. Лицо его перекосило, голова завалилась набок, правая рука повисла, и он стал сползать с кресла. – Доктор, – с легким удивлением поинтересовался у меня Строганов. – Это он чего, так расстроился из-за пенсии? Я бросился к Борщевикову, понимая, что его «хватил удар», как раньше говорили доктора. Куратор уже лежал на полу и хрипел, но был еще в сознании. – Он «нарушился»! Инсульт! – Я подсунул ему под голову плоскую декоративную подушку с кресла, чтобы не западал язык, и крикнул: – Надо срочно «Скорую» вызвать! Арсений! Обернувшись к не отвечавшему Строганову, я увидел, что тот осторожно крадется к полусогнутому Мишане, который одну руку прижал к груди, а другой держал свое оружие, направленное в мою сторону, и рука при этом сильно дрожала. Я замер. Вдруг у Мишани стало синеть лицо, он часто и тяжело задышал, а в его бесцветных глазах застыл ужас. – Ложись! – вдруг заорал Строганов. Я инстинктивно пригнулся и почувствовал, что надо мной что-то пролетело, и сверху опустились два легких проводка. Картридж с электродами воткнулся в кресло позади меня. Мишаня завалился на пол. – Эй, кардинал в сером, – неуверенно позвал его Строганов. – Вставай! Доктор, чего это он? – Строганов, да вызови ты наконец «Скорую»! Он тоже… – Я осматривал Мишаню. Ему было еще хуже, чем Борщевикову. – Чего тоже? Думаешь, яд подействовал? Так еще полчаса не прошло, не волнуйся, я слежу за временем! Я бы лучше Громову позвонил… – начал было спорить Арсений. – А чего «Скорой» сказать-то? – Тромбоэмболия легочной артерии, – процедил я сквозь зубы, пытаясь помочь следующему пациенту. – Нужны реанимационные бригады, две! Прямо сейчас! До Арсения наконец дошло, что это действовал яд. В дверь громко постучали. Это был Громов. Он перезвонил мне, пока Арсений дозванивался до «Скорой помощи». – Замок блокирован изнутри! – прокричал Василий Михайлович в телефон так громко, что его было слышно через дверь. – Там панель, но я не знаю код! Спроси у Борщевикова или Мишани! – Вряд ли они мне скажут, – ответил я ему, видя, что Мишаня уже без сознания, а у Борщевикова инсульт в левом полушарии, и речь его нарушена, и он лишь пытался мычать. – А у вас есть врачи в вашем медицинском центре? – Уже бегут, – сказал Громов. – Только дверь просто так не вышибить. Она стальная внутри. Попробуй узнать код. Я открыл окно, чтобы впустить побольше воздуха. Строганов в это время задумчиво и печально смотрел на умирающих. Затем побрел к окну и уставился куда-то вдаль. – Арсений, – обратился я к нему, – ты можешь код подобрать? Нужно дверь открыть! – Ирония исчезла из моего сердца. Его заполнила жалость, – не оборачиваясь, сказал он и добавил: – Мои противники умирают не как самураи… Это грустно… «С тем же успехом я мог просить замок, чтобы он сам открылся», – с раздражением подумал я. Тем временем дверь пытались выломать. Но вероятно, Борщевиков позаботился о том, чтобы его кабинет был его крепостью. Дверь не поддавалась. – Ты бы лучше дверь помог открыть, чем тут философствовать, – гаркнул я Строганову, поворачивая набок голову Мишани. Он задыхался. Кажется, Строганов меня просто не слышал. Во всяком случае, даже не ответил. Он, словно лунатик, подошел к двери, дрожавшей от ударов, некоторое время смотрел на панель с кнопками, затем быстро набрал четыре цифры, замок щелкнул, и дверь распахнулась. Я даже не удивился, когда первую прибывшую реанимационную бригаду возглавил Павел Быков. – Ты вообще живешь на работе, что ли? – сказал я вместо приветствия. – А вы по всему городу нам больных ищете? – парировал мой коллега. Я стал докладывать про пациентов, пока он интубировал Мишаню, а фельдшер крепил кислородную маску Борщевикову. – Фамилия второго пациента? – спросила медсестра, заполняя бланк. Я пожал плечами и помотал головой. – Мымрин, – подсказал Громов. Эпилог Я заехал к Арсению в гости сразу после дежурства. Мне хотелось есть и спать. – Как насчет перекусить? – намекнул я хозяину квартиры. – Сейчас приготовлю, – пообещал он и, напевая что-то веселое, двинулся на кухню. – Поможешь? – донесся до меня из коридора его голос. Я проходил мимо разрубленного пополам компьютерного кресла, так и стоявшего посреди комнаты все это время, когда раздался звонок в дверь. – Открой, пожалуйста! – крикнул Строганов. – Это моя подружка, очень кстати, она, может, чего-то поесть принесла. Но, посмотрев в глазок, я узрел Громова и Воронцова. – Вы можете хранить молчание, – входя, пошутил старлей и пожал мне руку. – Странно, что ты и твой приятель живы, – поприветствовал меня Громов. – С вас причитается. Хотя бы яичницу, я позавтракать не успел. – Хьюстон, у нас проблемы! – крикнул я Арсению, но он почему-то не ответил. Громов с Воронцовым стали снимать верхнюю одежду, как вдруг позади меня раздался крик: – Доктор, в сторону!